Пещера Лейхтвейса. Том первый - В. Редер

— В моей пещере, — тихо проговорил Лейхтвейс, — по-видимому, творится что-то неладное. Призрак ли издевается надо мною, привидение ли появляется, или живой человек там бродит по ночам, не знаю. До сих пор я не мог узнать, в чем дело. Едва я только засыпаю, как меня будит какой-то странный шум, я слышу стон, вздохи и вдоль стены проходит какая-то белая тень. Но стоит мне подойти поближе к этому видению, стоит мне протянуть руки, чтобы схватить его, как оно уже расплывается, а на меня находит какая-то странная усталость, с которой я бессилен бороться. И тогда я засыпаю мертвым сном. Скажи мне, Лора, не будешь ли ты бояться этого странного, невероятного явления?

— Привидений не существует, — твердым голосом ответила Лора, — несомненно, это какой-то человек, который знает тайну скалистой пещеры и почему-то забирается туда по ночам. Я помогу тебе уличить это привидение, и горе ему, если оно затевает что-нибудь недоброе.

— Ты полна отваги, дорогая моя, — воскликнул Лейхтвейс, — вместе с тобой я снова силен и меня ничто не страшит!

— Уходите поскорей! — вдруг воскликнул Натан, который отошел было в сторону, чтобы не мешать свиданию влюбленных. — Скоро может явиться с обходом монастырская стража.

— Кто этот юноша? — быстро спросил Лейхтвейс.

— Он спас меня, я обязана ему своей жизнью, — ответила Лора. — Протяни ему руку, Гейнц. Не забывай его, запомни его лицо.

Лейхтвейс крепко пожал руку Натана и внимательно взглянул ему в лицо, освещенное луной.

— Я вас знаю, — произнес он. — Вы Натан Финкель, сын еврея из Гетто. Я знаю, вы собираетесь креститься и сделаться священником. Не мое дело судить о том, хорошо ли вы поступаете или нет, но хорошо уж то, что вы бежали из Гетто. Помните, Натан Финкель, начиная с сегодняшнего дня, разбойник Лейхтвейс ваш друг. Вы спасли самое дорогое, что у меня было на свете, и я сумею отблагодарить вас за это. В жизни каждого человека бывают минуты, когда ему нужен друг. Вспомните тогда обо мне.

— Я не забуду вас, — ответил Натан. — Но теперь торопитесь и скройтесь скорей отсюда.

В камышах у Лейхтвейса была спрятана маленькая лодка. Он усадил в нее Лору, сел сам, налег не весла и быстро отчалил от берега. Натан провожал их глазами, пока они не достигли противоположного берега. Лишь после того, как они вышли на берег и скрылись за деревьями, он вернулся в беседку. Там он выпил еще кубок вина и снова вошел в потайной проход Совиной башни.

Быстро пошел он вперед, спускаясь в ужасную бездну. Миновав останки монаха Феодора, он вошел в башню и поднялся по лестнице. Добравшись до колокольни и открыв потайной вход в нее, он, не считаясь с опасностью, взобрался по поперечной балке до самого купола. По другой балке он добрался до колокола.

Сердце его сильно билось. Настала решительная минута. Осталось только протянуть руку, чтобы схватить серебряный язык колокола, в котором хранилась тайна монаха Феодора. Еще мгновение, и он завладеет тайной, благодаря которой откроет клад прелатов. Он нагнулся, вытянул руку и нащупал колокол. Надо было теперь осторожно прикоснуться к языку колокола, чтобы он не ударился о стенки, иначе раздавшийся среди ночи звон мог погубить все дело.

Вдруг Натан вздрогнул от ужаса. Казалось, вот-вот он сорвется и упадет вниз в мрачную бездну. Рука его бессильно опустилась. Мертвенно-бледное лицо его было полно ужаса, и безумная улыбка играла на его устах. Серебряного языка в колоколе не было. Кто-то уже успел похитить его.

Натан застонал, как раненый зверь. Вместе с языком колокола был, наверное, похищен и клад прелатов. Вот почему давным-давно уж не звонил так называемый немой колокол Совиной башни.

Глава 12

КОВАРНОЕ НАПАДЕНИЕ

Прошел месяц. Настала осень, и деревья герцогских лесов между Висбаденом и Бибрихом оделись в осенний наряд. Мох на земле покрылся толстым ковром из опавших желтых и красных листьев, сорванных с деревьев осенними бурями.

В хорошеньком домике герцогского старшего лесничего царило тоже осеннее и неприветливое настроение. В большой столовой, стены которой были украшены охотничими трофеями и оленьими рогами, лесничий Рорбек в сильном волнении шагал из угла в угол. У широкой кафельной печи сидели его очень моложавая жена Кристина и дочь Елизавета. Первая занималась чисткой брусники для варенья, а вторая чистила ружье отца, который только ей одной доверял эту работу.

Вблизи двери стоял старик Готхольд, один из помощников лесничего. Он только что закончил свой доклад.

— Значит, вы опять нашли свежий кровавый след в лесу? — досадливо спросил Рорбек.

— Да, — ответил Готхольд, почесывая затылок, — и смею вас уверить, что это, несомненно, был очень крупный самец, вот уж пятый за четыре недели.

— Ну как тут не злиться! — крикнул лесничий. — Если так будет продолжаться, то этот Лейхтвейс перебьет у нас всю дичь. Герцог злится и во время моего последнего доклада обвинял меня в том, что я слишком слабо преследую этого браконьера. Но как же мне с двумя помощниками поймать Лейхтвейса, когда этого не может сделать вся висбаденская полиция?

Рорбек в волнении погладил свою длинную седую бороду и даже не обратил внимания на то, что трубка его погасла.

— Вы пошли по кровавому следу? — спросил он.

— Да, пошли. Мы с рыжим Иостом оба шли по его следам. Хотя пятна крови и были тщательно засыпаны землей и мхом, мы все-таки проследили их почти до самой горы Нероберг. Но тут след пропал и, несмотря на все наши старания, мы уже не могли определить, куда браконьер затащил свою добычу.

— Ладно, можете идти. Приготовьтесь к ночи. Мы втроем — я, ты и Иост — обыщем сегодня весь лес. Быть может, нам повезет и Лейхтвейс попадется. Несдобровать ему тогда.

Вдруг Елизавета почему-то выронила из рук ружье, и оно упало с шумом на пол. Она нагнулась для того, чтобы поднять его, а может быть, и для того, чтобы скрыть свое внезапно побледневшее лицо. Имени Лейхтвейса было достаточно, чтобы смутить Елизавету. Она до сих пор не рассказала родителям о своем приключении в лесу и о том, что разбойник, застав дочь своих врагов в лесу спящей, даровал ей жизнь. Какое-то странное чувство заставило ее молчать. Пропажу двуствольного ружья она объяснила тем, что будто бы преследовала лисицу и уронила ружье в реку.

Когда старик Готхольд вышел из комнаты, лесничий подошел к жене и дрожащим голосом проговорил:

— Кристина! Ничего не поделаешь, я должен поделиться с тобой моими заботами. Один я этого больше не вынесу. Двадцать пять лет мы с тобой счастливо прожили в этом доме, но теперь, кажется, приближается час, когда придется уйти отсюда.