Лангольеры, Дайна, Крэг, Туми, Самолет - Стивен Кинг

Справа через весь зал тянулись бар «Красный Барон» и ресторан «Девятое Облако». За рестораном был виден коридор, ведущий к помещению Службы Безопасности Аэропорта и к воротам прибытия международных рейсов.

– Пойдемте, – начал было Ник, но вдруг Дайна перебила его:

– Ой, подождите!

Она сказала это таким встревоженным тоном, что все с любопытством обернулись к ней.

Дайна отпустила руку Лорел и приложила ладони за уши, чтобы лучше слышать. После этого стояла неподвижно, как столб, к чему-то внимательно прислушиваясь.

– Что… – начал Брайан. Она перебила и его:

– Ш-ш-ш-ш!

Повернулась слегка влево, замерла, потом повернулась в обратном направлении. Бледный свет из окна упал на ее лицо, придав ему черты зловещего призрака. Сняла черные очки на цепочке. Глаза у нее оказались большими, карими, и вполне осмысленными.

– Там, – тихо сказала она сонным голосом. Лорел вдруг ощутила, как страх коснулся ее сердца ледяными пальцами. И не только она. Бетани придвинулась к ней поближе, а дон Гаффни – с другой стороны. – Там… я чувствую свет. Мне говорили – это значит, что я смогу снова видеть. Я всегда ощущаю, где свет. Словно тепло в голове делается.

– Дайна, так что… – опять начал Брайан.

На сей раз его прервал Ник. Он взял его за локоть. На лбу Ника появились морщины, лицо словно осунулось.

– Помолчим, друг…

– Свет вот тут…

Она медленно отошла от них все так же держа ладошки раковинами, а локти выставив вперед, чтобы не натолкнуться на какой-нибудь предмет на пути. Подойдя к окну на расстояние пары футов, она протянула пальцы и коснулась стекла. На фоне бледного неба ее ладони напоминали морских звезд. Послышалось ее грустное бормотание.

– И стекло не то, совсем не то…

– Дайна… – обратилась к ней Лорел.

– Ш-ш-ш-ш, – ответила она, не поворачивая головы. Маленькая девочка, ожидающая когда папа придет с работы. – Я что-то слышу.

Эти слова, произнесенные шепотом, вселили в Альберта Косснера безумный страх. Кто-то сдавил его предплечья. Не сразу сообразил, что сам ухватился за них руками.

Брайан тоже прислушался, слыша собственное дыхание и дыхание других… но более ничего.

«Это игра ее воображения», – подумал он. – «Только и всего».

Тем не менее было любопытно.

– Что? – спросила Лорел встревоженно. – Что ты слышишь, Дайна!

– Я не знаю, – ответила та, не поворачивая головы. – Очень слабо. Мне показалось, что я это услышала, еще когда мы спускались с самолета. Тогда я подумала, что мне кажется. Сейчас лучше слышно. Даже сквозь стекло. Это похоже… ну, когда жуешь воздушный рис или когда его ешь с молоком.

Брайан обернулся к Нику и тихо спросил:

– Ты что-нибудь слышишь?

– Абсолютно ничего, – так же тихо ответил Ник. – Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего.

– А мне кажется, просто истерия, – сказал Брайан. Теперь он шептал в самое ухо Ника.

Дайна отвернулась от окна.

– Ты что-нибудь слышишь? Абсолютно ничего, неожиданно скопировала она. – Но она слепая. У нее слух вдвое лучше нашего. – Дайна сделала паузу и вдруг добавила: – А мне кажется, просто истерия.

– Дайна, что ты такое говоришь? – испуганно спросила Лорел. Она не слышала обмена репликами между Брайаном и Ником, хотя стояла куда ближе к ним, чем Дайна.

– А ты их спроси! – ответила Дайна дрожащим голосом. – Я не истеричка! Я слепая, но не сумасшедшая!

– Прости, – потрясенно сказал Брайан. – Прости, Дайна. – Обернувшись к Лорел, пояснил: – Мы переговаривались с Ником, а она услышала, представляете? Оттуда, от окна услышала.

– Ну и слух у тебя, миленькая, – сказала Бетани.

– Я слышу то, что слышу, – ответила Дайна. – И я слышу что-то там снаружи. Вон оттуда. – Она указала рукой к востоку за окном. Ее невидящие глаза окинули всех. – И это плохо. Страшный звук, очень страшный.

– Если вы, маленькая мисс, могли бы распознать, что это такое, нам бы это, видимо, помогло, – неуверенно сказал Дон Гаффни.

– Не могу, – ответила Дайна. – Только знаю, что он приблизился. – Она снова надела черные очки. – Нам нужно отсюда улететь. И чем скорее, тем лучше. Потому что к нам сюда что-то приближается. Что-то очень плохое, издающее такие звуки.

– Дайна, – обратился к ней Брайан. – Самолет, на котором мы прилетели, почти не имеет горючего.

– Тогда надо скорее его туда налить! – неожиданно пронзительно закричала девочка. – Оно приближается, неужели вы не понимаете?! Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы все погибнем! Мы умрем!

Ее голос сорвался, и она начала всхлипывать. Она не была Сивиллой или медиумом – всего лишь маленькая девочка, вынужденная переживать свой страх в почти полном мраке. Шатаясь, направилась к ним, всякая уверенность покинула ее. Лорел подхватила ее прежде, чем Дайна успела наткнуться на веревочное ограждение возле проверочного пункта, и крепко обняла. Попыталась успокоить девочку, но ее последние слова, как эхо, отдавались в перепуганном сознании Лорел: «Если мы не улетим к тому времени, как оно появится здесь, мы погибнем».

«Мы все умрем».

Крэг Туми слышал, как эта сопля что-то там вопила, но ему было наплевать. Он нашел то, что искал, в третьем шкафу по порядку. Наклейка с выпуклыми буквами на шкафу гласила: «МАРКИ». Обед мистера Марки – большой сэндвич – выглядывал из коричневого пакета на верхней полке. Уличные туфли мистера Марки стояли внизу. А посередине на крючке висела белая куртка на ремне и кобура, из которой выглядывала рукоятка служебного револьвера мистера Марки.

Крэг расстегнул кобуру и извлек оружие. Он не был глуп и, слегка повозившись, открыл барабан. Все шесть отделений были заряжены. Вернув барабан на место, он удовлетворенно кивнул, когда тот щелкнул, осмотрел ударник и рукоятку в поисках предохранителя. Однако, не обнаружил его. Затем осторожно нажал на спусковой крючок. Когда ударник и барабан едва заметно сдвинулись с места, Крэг снова удовлетворенно кивнул.

Он отвернулся от шкафа, и вдруг его охватило чувство полного одиночества. Как одинока была вся его взрослая жизнь! Револьвер показался тяжелым, и он опустил руку. Стоял, ссутулившись, – в одной руке атташе-кейс, в другой – револьвер, на лице – выражение глубоко несчастного человека. Вспомнилось то, о чем он много лет не вспоминал. Двенадцатилетний Крэг Туми лежал в постели, содрогаясь от беззвучных рыданий. В другой комнате громко играла стереосистема. Пела Меррили Раш, а мать подпевала пьяным голосом, фальшивя: «Назови меня ангелочком… с утра, бэ-э-эй-бии… коснись моей щечки, прежде чем уйдешь, бэй-бии…»

Он лежал и плакал беззвучно. И думал: «Почему ты не можешь меня полюбить и оставить в покое, мама? Ну, просто полюби и оставь в покое».