Красные листья - Паулина Симонс

— Только сейчас. Я сейчас выпила. И притом немного. Чтобы отойти.

— Отойти от чего?

— От боли.

— Но что случилось?

— Моя машина перевернулась.

— Господи, как?

— В нее врезался встречный автомобиль.

— Врезался в тебя? Где?

— Не в меня, а в «мустанга». Прямо ему в бок.

Альберт пристально смотрел на нее:

— Я не про это спрашиваю. Где ты ехала?

— На шоссе номер десять.

— Он что, выскочил на встречную полосу?

Она смутно помнила происшедшее. В память ей врезались только огни, жуткие огни. Они надвигались, и от них не было спасения. Нигде.

— Нет, — сказала она, — это я выскочила на его сторону.

— Почему?

— Почему? Не знаю, — медленно ответила Кристина. — Как тебе мой ответ? Кажется, неплохо, а?

— Кристина!

— Ну ладно. Я чего-то испугалась. Мне показалось, что он очень близко.

— Понятно. Ты выехала на встречную полосу, чтобы избежать с ним столкновения. Да?

Она хотела ему ответить, но, повернув голову, поймала в зеркале свое отражение и только сейчас осознала, что сидит перед ним голая. А он в черных джинсах и черном свитере, и сам он черноволосый, с черным конским хвостом сзади и черными глазами. Она поднялась с кровати. Они стояли сейчас меньше чем в полуметре друг от друга. «Смешнее и глупее не придумаешь, — подумала Кристина. — Как в плохом кино в стиле братьев Маркс, а может быть, наоборот, в стиле театра Аристотеля, где абсурд — это норма, а нормального не существует вовсе».

Кристина встряхнула головой и двинулась к шкафу.

— Мне нужно одеться, — пробормотала она.

— Надо, чтобы тебя осмотрел врач. Рукой можешь двигать?

— Я прекрасно могу двигать всем, чем захочу, — ответила она. — Но предпочитаю этого не делать.

Он был действительно встревожен:

— А если плечо сломано? Она снова покачала головой:

— Тогда бы сломанные кости выпирали из кожи. Видишь, оно просто распухло. Я думаю, что это всего лишь растяжение. — Ей хотелось свести на нет возможное повреждение плеча, хотя бы на словах.

— Что ты в этом понимаешь? Тебя должен осмотреть доктор. Пошли в больницу.

— Нет! — решительно произнесла она. — Никаких докторов. Ты же знаешь, что я их ненавижу. — Кристине не хотелось признаваться, что и она напугана. Баскетбол для Альберта ничего не значил, а для нее это была сама жизнь. Не считая «Красных листьев». И не считая самого Альберта.

Кристина подошла к книжной полке и перебрала кучу книг, пока обнаружила замызганную «Семейную медицинскую энциклопедию» в бумажной обложке.

Она протянула книгу Альберту со словами:

— Найди, что там написано про плечо.

Он начал перелистывать страницы:

— Ничего здесь путного нет.

— Тогда посмотри на слово «суставы».

Альберт углубился на несколько минут, а затем процитировал:

— «Растяжение… болезненно растянутый или выкрученный сустав… следствие какого-то физического вмешательства…»

— Прекрасно, — сказала Кристина. Альберт продолжил чтение вслух:

— «…Это физическое вмешательство может сместить или сломать концы костей, образующих сустав». — Он поднял на нее глаза: — Что я тебе говорил?

— Благодарю вас, доктор Мейплтоп, — сказала она. — Читайте дальше.

— «Для того чтобы приобрести уверенность, что кости не сломаны и не смещены, необходимо сделать рентгеновские снимки в нескольких положениях». — Он перестал читать: — Видишь?

— Продолжай, продолжай, — проговорила она нетерпеливо.

— «Просочившаяся после кровоизлияния кровь может изменить цвет кожи… — прочитал он. — Воспаляются синовиальные мембраны, это реакция на кровоизлияние».

— Черт побери, все звучит просто замечательно, — сказала Кристина, наклоняясь, чтобы взять еще льда. И застонала. От перемены позы стало больно в области грудной клетки.

Глянув на нее, Альберт продолжил:

— «Немедленное лечение растяжения — это наложение холодных влажных повязок или льда. Это помогает уменьшить отек… — Следующую фразу он прочитал очень громко: — Однако полную уверенность, что это действительно растяжение, может дать только медицинское обследование и рентген».

— Но все равно я никуда не пойду, — упрямо сказала Кристина. — Все в порядке. Завтра будет значительно лучше. Завтра мы пойдем и сделаем какой-нибудь массаж и теплотерапию.

— Завтра тебе придется пойти в полицию.

— Я не пойду ни в какую полицию, — сказала Кристина. — Если полиции нужно, она сама придет ко мне.

— Когда они придут к тебе сами, — заметил Альберт, — то принесут с собой наручники. Ну почему ты опять упрямишься?

— Кто это упрямится? Я что-то не помню, чтобы ты ходил к врачу, когда сломал пальцы на ноге.

Он посмотрел на нее в недоумении и спросил:

— Когда это было?

— Два года назад.

— Какие еще пальцы? — Альберт задумался, вспоминая. — Так это же были пальцы. И к тому же на ноге. Они бы все равно мне ничем не помогли. А, кроме того, у меня не было денег.

— Да? Но у меня были.

— Я не хотел брать у тебя деньги! — воскликнул Альберт. — Понимаешь?

— Понимаю! Прекрасно понимаю, — сказала Кристина. — Понимаю даже лучше, чем ты думаешь.

— Слушай, мне все равно, что ты будешь делать.

— Я в этом не сомневалась, Альберт, — согласилась Кристина.

Он проигнорировал ее замечание и продолжал свою горячую речь:

— Не ходи к доктору. Не ходи в полицию. Мне это безразлично, можешь не беспокоиться.

— А я и не беспокоюсь.

Альберт замолчал и плюхнулся в раскладное кресло. Аристотель подобрался к нему и лизнул руку. Это был жест бескорыстной любви; посмотрев на них обоих, Кристина подумала, что Аристотель любит Альберта. Он с радостью проводит с ним время.

Наклонившись, Альберт погладил пса по голове, и Аристотель, воспринявший эту ласку как поощрение, опять лизнул его в руку. Альберт сидел у окна и смотрел на Кристину непроницаемым взглядом.

Воевать с ним Кристине никогда не нравилось. Но в последнее время мириться становилось все труднее и труднее, и после ссоры долго оставался на сердце тяжелый осадок.

— Что это ты меня так рассматриваешь? — спросила Кристина.

— Любуюсь, — ответил Альберт. — Ты потрясающе красива. Даже просто смотреть на тебя — наслаждение.

— Ну и как сейчас? — грустно спросила Кристина. — Вид у меня хуже некуда?

— Вид у тебя чудесный. Как всегда. Если учесть еще, что ты могла просто загнуться… — Его голос звучал как-то необычно. — А знаешь, это ведь чудо, что ты осталась жива. Какое счастье, что так все обошлось.