Алекс - Пьер Леметр

— Не десять лет, комиссар. Одиннадцать.

Среди недостатков Камиля далеко не последний — его пристрастие к театральности. Театральности в духе Жана Расина, классического толка, если можно так выразиться.

— И вот теперь, — продолжал он, — мы имеем два таких убийства всего за восемь месяцев. В обоих случаях жертвы — мужчины. Заметь, вместе с убийством Трарье — уже три.

— Но…

Луи отметил про себя, что комиссар буквально поперхнулся, — чтобы не сказать грубее (но Луи вежлив даже в разговоре с самим собой).

Ле-Гуэн и в самом деле смог выдавить из себя всего несколько слов:

— Но какая связь с этой девушкой?..

Камиль улыбнулся:

— Ну вот наконец-то правильный вопрос.

На сей раз Ле-Гуэн ограничился лишь замечанием:

— Ты и святого доведешь до греха.

Давая понять, что его терпение иссякло, он встал из-за стола. На его лице читалось: «Поговорим в другой раз». Затем слегка махнул рукой с видом: «Может, ты и прав, но все равно — в другой раз». Любой, кто не знал Ле-Гуэна достаточно хорошо, решил бы, что он обескуражен. Он бросил на стол несколько монет, потом в знак прощания поднял руку таким жестом, словно приносил торжественную клятву, — и в следующий миг, повернувшись к остальным широкой, словно кузов грузовика, спиной, тяжелыми шагами направился к выходу.

Камиль вздохнул. Проявить сообразительность слишком рано — это всегда тактический просчет. Он несколько раз постучал себя по носу указательным пальцем, словно для того, чтобы лишний раз подтвердить в присутствии Армана и Луи, что обладает хорошим чутьем. Только сейчас оно проявилось некстати. На данный момент девушка была жертвой, и никем иным. И не найти ее теперь, когда она расплатилась за свою вину, тоже своего рода вина. То, что речь шла об убийце-рецидивистке, не очень-то годилось в качестве контраргумента.

Они расплатились, встали и вышли. Напоследок Арман стрельнул у одного из посетителей небольшую сигару — сигарет у того не оказалось. Спустившись по ступенькам террасы, все трое направились к метро.

— Я сформировал три группы, — сообщил Луи. — Первая…

Камиль резко остановился и быстрым движением положил ему руку на запястье — можно подумать, что он внезапно заметил у себя под ногами ядовитую змею, на которую едва не наступил. Луи поднял голову и прислушался. Арман тоже навострил уши. Камиль прав — у его спутников тоже возникло ощущение, будто они где-то в джунглях. Все трое переглянулись, чувствуя, как земля под ногами вибрирует, содрогаясь от тяжелых ритмичных ударов. Затем одновременно обернулись, готовые к любым неожиданностям. Метрах в двадцати они увидели монументальную слоновью тушу, которая мчалась к ним с невероятной скоростью. Ле-Гуэн несся им навстречу, полы его куртки распахнулись, отчего силуэт стал абсолютно квадратным, одна рука высоко вздымала мобильный телефон. Камиль рефлекторно сунул руку в карман в поисках собственного мобильника и вспомнил, что так и не включил его, выйдя из кафе. Но он не успел ни включить его, ни сделать еще что бы то ни было — Ле-Гуэн оказался уже совсем рядом. В несколько прыжков он вплотную приблизился к Камилю и при этом, что удивительно, сумел затормозить, не сбив его с ног, — удивительно четко рассчитал траекторию. Еще удивительнее то, что комиссар даже не запыхался. Кивнув на свой телефон, он произнес:

— Ее нашли! Это в Пантене. Срочно едем туда!

Ле-Гуэн сел в машину вместе с ними и за время поездки успел решить множество вопросов по телефону. Судье позвонил тоже он.

Луи ухитрялся полностью сохранять спокойствие и при этом вести машину на бешеной скорости. Они прибыли на место всего через несколько минут.

Старый заброшенный склад на берегу канала выглядел как огромный промышленный блокгауз, напоминающий одновременно завод и корабль. Крашеное охрой массивное здание, которое своим сходством с кораблем было обязано наружным галереям, опоясывавшим его со всех сторон на уровне каждого из четырех этажей, а с заводом — высоким и узким окнам, расположенным почти вплотную друг к другу. Шедевр бетонной архитектуры тридцатых годов. Величественный монумент, на котором еще и сегодня угадывались почти стершиеся буквы: «ЛИТЕЙНОЕ ПРОИЗВОДСТВО».

Вокруг царило полное запустение. Здание, очевидно, не снесли только потому, что планировали перестроить под какие-то другие нужды. Снизу доверху его покрывали разноцветные граффити — белые, синие, оранжевые, но, несмотря ни на что, оно продолжало царить над набережной, напоминая тех индийских слонов, которых украшают на праздники цветными лентами и серпантином и которые, не обращая на это внимания, движутся среди толпы, сохраняя свою тяжелую величественную поступь.

Как выяснилось, прошлой ночью каким-то граффитчикам удалось забраться на галерею на втором этаже, — что казалось абсолютно невозможным, потому что все проходы были давно разрушены или заблокированы. Но этим ребятам все нипочем… И вот на рассвете, когда они уже заканчивали свою творческую работу, один из них мельком взглянул сквозь разбитое окно — и увидел подвешенную к потолку деревянную клетку и чье-то тело внутри. Все утро они прикидывали степень риска, который мог повлечь за собой анонимный звонок в полицию, но в конце концов все же позвонили. Их вычислили через два часа и учинили допрос по поводу их ночной активности.

На место прибыли полицейские и спасатели. Здание годами стояло запертым, новые владельцы замуровали все входы и выходы. Между тем как одна команда спасателей развернула лестницы, другая принялась с помощью кувалды ломать кирпичную кладку, закрывающую один из дверных проемов.

Вскоре вокруг собралось довольно много людей: полицейские в форме и в штатском, а также невесть откуда взявшиеся зеваки, которые, завидев множество машин с мигалками, стянулись к заброшенному зданию — в конце концов пришлось выставить ограждение.

Камиль поспешно вышел из машины и, даже не доставая служебное удостоверение, направился к зданию. Он едва не упал, споткнувшись о груду битых кирпичей. Затем, восстановив равновесие, окликнул спасателей, расчищающих проход:

— Подождите!

Он приблизился. Капитан спасателей, в свою очередь, шагнул ему навстречу, загораживая проход. Камиль даже не стал тратить время на препирательства и просто скользнул в дверной проем — сейчас как раз такой, что человек его роста мог войти внутрь, не наклоняясь. Для того чтобы смогли войти его спутники, понадобилось еще несколько ударов кувалдой.

Внутри было абсолютно пусто. Огромные помещения заливал тусклый свет, сочившийся из узких окон с треснувшими или выбитыми стеклами. Сквозь дырявую крышу капала вода, скопившаяся за время дождей, грохотали плохо закрепленные листы шифера — и эхо разносило эти звуки, многократно усиливая их, по гулким пустым цехам. То и дело налетали порывы ветра. Словом, сама атмосфера этого места способствовала тому, что любому становилось не по себе. Громадными масштабами оно напоминало кафедральный собор — и в то же время являло собой печальную иллюстрацию заката индустриальной эпохи. Обстановка и освещение в точности напоминали те, что удалось различить на фотографиях, сделанных похитителем. Снаружи по-прежнему доносился грохот кувалд, напоминавший набат.

— Есть тут кто-нибудь?! — крикнул Камиль.

Подождав немного и не услышав ничего в ответ, он бросился вперед. Первый зал оказался очень большим, примерно двадцать на пятнадцать метров, с потолком высотой метров в пять. Стены сочились влагой, на полу повсюду виднелись лужи дождевой воды. Здесь царила ледяная промозглая сырость. Дальше располагалось еще несколько точно таких же залов — видимо, раньше это были складские помещения. Камиль бегом миновал их — и еще раньше, чем войти в очередной дверной проем, он уже знал, что достиг цели.

— Есть тут кто-нибудь?! — на всякий случай еще раз крикнул он — и не узнал своего голоса. Это ничем не объяснимое состояние, связанное с его профессией, выражалось в том, что, приближаясь к месту преступления, он испытывал нарастающее напряжение, которое проявлялось и в голосе. И еще сильнее такое состояние обострил запах, принесенный порывом ледяного сквозняка. Резкий запах гнили, мочи и дерьма.

— Есть кто-нибудь?.. — повторил он почти машинально.

И снова побежал. Эхо его шагов разносилось по залам, служа ориентиром полицейским, устремившимся за ним. Ворвавшись в смежный зал, он застыл на пороге, бессильно опустив руки.

Через несколько секунд рядом с ним оказался Луи. Он услышал от Камиля одно-единственное слово:

— Черт!..

Деревянная клетка валялась на полу, две боковых доски были выломаны. Возможно, они треснули от удара об пол, а потом пленница довершила работу собственноручно. Резкий запах гнили шел от трупов крыс — их было три, два из них придавило упавшей клеткой. Их густо облепили мухи. Вокруг на полу виднелись полузасохшие кучки дерьма. Одновременно взглянув вверх, Камиль и Луи увидели кусок оборванной непонятно каким образом веревки, свисавший с конца лебедки под самым потолком.