Свет далекой звезды - Ирина Леонидовна Касаткина

class="p1">Когда вся троица во главе с парторгом кафедры Марией Тихоновой явилась пред его светлые очи, Александр Александрович, кратко изложив им суть проблемы, попросил высказать свои предложения.

— Пробную лекцию ей завалить, — сразу выдал Щадринский. — В первый раз, что ли? Мало мы душили?

— А если ректор придет?

— А что он в этом понимает? Скажем: здесь неграмотно, здесь методически неверно, там нерационально. Запишем решение кафедры — лекция прочитана на недостаточном методическом и научном уровне — звучит? Что, наши не проголосуют, что ли?

— Хорошо. Это сделаем. Еще?

— А ты потом пару раз сходи к ней на другие лекции, вроде как с проверкой — выполнила она рекомендации кафедры или нет. И запиши, что не выполнила. Пусть подергается.

— Это само собой. Какие еще есть предложения? Вы думайте, думайте. Станет она заведующей — вам всем туго придется.

— В ее группах надо найти своих студентов, сам понимаешь, кого. И дать им задание: пусть записывают все ее оговорки и промахи. До сессии собирать, а потом на заседании кафедры обсудить и осудить. Сделать письменное предупреждение с занесением в протокол. А осенью повторить. Вот уже и вывод о служебном несоответствии.

— Хорошая мысль. Молодец Игорь! А вы что молчите? — напустился он на Матусевича и Тихонову. — Вас это не касается? Изберут ее — вам всем труба.

— Говоришь, не замужем? — Матусевич почесал затылок. — А давайте ей Лисянского подсунем. Вдруг клюнет? А тогда его жене сообщим. Женька баба бешеная. Шуму будет! Бьюсь об заклад: сама сбежит, не выдержит.

— А Лисянский согласится?

— Для дела — а чего ж? Тем более она, говоришь, смазливая. А Гарик Лисянский, сам знаешь, ни одной юбки не пропустит. И ни одна юбка к нему не останется равнодушной — красивый кобель. По крайней мере, до сих пор таких не находилось.

— Все это хорошо, но мелко. Надо бы что-то придумать по-крупному. Чтоб ее сразу так шарахнуть! Чтоб уже не очухалась.

— Не выйдет. Ничего ты с ней сразу не сделаешь. Не забывай кто она и кто за ней. Бьюсь об заклад, о ней ректору уже все уши прожужжали. Нет, здесь надо действовать аккуратно. Ничего, мы ее постепенно дожмем.

— Маша, а ты что предлагаешь?

— А я подговорю наших создать вокруг нее вакуум. Никакой поддержки, никакого общения — полная отчужденность. Пусть поймет, что она здесь никому не нужна. Это, знаешь, очень действует на нервы.

— Хорошо. Ваши предложения принимаю. Идите и приступайте. Открытую лекцию ей назначу на следующей неделе.

— Ты там выбери тему покруче. Чтобы наши олухи ничего не поняли.

— Это само собой. Ну, идите, а то мне на совет пора.

Разговор с заведующим кафедрой надолго испортил Ольге настроение. Внутренне она была готова к тому, что ее ничего хорошего не ждет, — ведь знала, как ее избирали. Но чтобы такая откровенная неприязнь — этого она, признаться, не ожидала.

Нет, он был, конечно, вежлив, предложил сесть, расспросил, как устроилась, как настроение. Но когда Ольга попыталась рассказать ему о планируемой ею учебной, методической и научной работе, он все с ходу отмел, даже не вникая в суть предложений.

Дополнительные консультации? Зачем это? У студентов и так мало времени — у них ведь не одна математика. Тесты для выявления пробелов? Опытный преподаватель сам знает, где студенты плавают. Методички в помощь отстающим? А мы свои разрабатываем — нам ваши не подходят. Научная работа? У кафедры другие научные интересы. А вы, Ольга Дмитриевна, готовьтесь к пробной лекции — у нас так положено. Ну и что же что у вас большой опыт чтения лекций. То у вас, а то у нас. Подберите тему и сообщите ее мне сегодня же.

Но когда Ольга через полчаса принесла ему название темы, он на нее и не взглянул.

— Открытой у вас будет другая лекция, — заявил заведующий, — мне хотелось бы знать, как вы изложите вот этот материал. Учтите: ваш поток слабый, с зимней сессии осталась масса двоек. Многие до сих пор не пересдали. Теперь вам придется у них принимать переэкзаменовку.

Ага, прими, прими у них экзамен, злорадно подумал он. Ты, видать, добренькая. А я потом проверю, что у них в голове осталось. И выдам тебе по первое число.

— Но вы же отвергаете дополнительные консультации, — удивилась Ольга, — как же их подготовить к переэкзаменовке? Уже летняя сессия скоро. Если не усвоен материал первого семестра, они же справятся с новым. Им срочно нужна помощь.

— Пусть сами готовятся. Нечего лекции пропускать да спать на них. А не могут — пусть репетиторов нанимают. Никто с ними носиться не обязан. Все, кончаем этот разговор. Идите и готовьтесь к открытой лекции.

— Только один вопрос, — задержала его Ольга. — Вы, конечно, знаете, что эту теорему можно доказать двумя способами. Первый подлиннее, но зато понятен даже слабым студентам. Второй короче, но более красив. Правда, поймут его только те, кто хорошо знает основы школьного курса. Посоветуйте, какой способ мне применить на лекции, — вы же лучше знаете своих студентов.

Ольге было известно, что в потоке, с которым ей предстояло работать, прежде читал лекции он сам. С приходом Ольги на кафедру заведующий свалил на нее часть своей нагрузки. Хотя, нельзя сказать, что он был сильно загружен учебными занятиями. По сравнению с некоторыми преподавателями, буквально задыхавшимися от перегрузки, его нагрузка была просто смешной.

Ольга обнаружила, часовая нагрузка преподавателей кафедры была распределена крайне неравномерно. В ее институте Борис Матвеевич, зная Ольгину щепетильность, сам поручал ей распределять учебную нагрузку. Как тщательно она подсчитывала часы, как советовалась с коллегами, чтобы учесть все пожелания и никого не обидеть.

А здесь? У одних доцентов по тридцать часов в неделю, у других, как, например, у Щадринского или Лисянского, всего по десять-двенадцать. Конечно, может у них большая научная работа: подготовка докторской или работа над монографией. Но что-то непохоже.

— Думаю, второй способ предпочтительнее, — ответил на заведующий, — во-первых, он короче, во-вторых, пусть приучаются думать. Не обязательно чтобы все было понятно. Пусть поломают голову — это полезно.

— Ну вам виднее, — согласилась Ольга, — последую вашему совету.

Cо студентами своего потока она уже познакомилась на практических занятиях — в процессе решения задач. Математику они знали значительно хуже, чем ее ленинградские студенты. Ольга протестировала их по своей методике и выявила наиболее уязвимые места в знаниях. Таких мест оказалось катастрофически много. Часть студентов не умела решать простейшие уравнения — даже с одним иксом. Да что там уравнения, если у половины были проблемы со сложением и вычитанием дробей. Их