Счастья тебе, дорогуша! - Татьяна Веденская

– Я никогда не думал, что ты такая! – кричал он.

– Я никогда не думала, что ты такой! – вопила я, испытывая одновременно жуткую обиду, жуткий страх и жуткое похмелье. За этим, как водится, последовали слова «нам надо расстаться» и «ты… ты просто… просто… для тебя просто нет слов, как тебя назвать, я больше ни на секунду не хочу тебя видеть». По большому счету, это была просто ссора, что может быть глупее, чем всерьез к ней относиться, но… он вылетел из моего дома как пробка из бутылки и усвистел в Киев досдавать свою сессию без меня. А я, проплакав несколько дней и втайне надеясь на его звонок, чуть не сошла с ума от мысли, что мы больше никогда не будем вместе, и запрыгнула в поезд, несущийся в Москву на всех парах. Просто потому, что больше не могла находиться с ним на одной планете и не иметь возможности уткнуться носом в его бесформенную размахайку, пахнущую хозяйственным мылом. Или посмотреть в его смеющиеся глаза. А Москва и Бердянск – это, как я уже говорила, планеты разные. И все из-за водки дурацкой. Кстати, почему это мне давно не наливали? Я оглянулась и нашла Димку рядом с собой.

– Угостите даму сигаретой? – кокетливо спросила я. – И бокалом кьянти? Нет кьянти? Ну, так не стой, лей что есть.

– Сию секунду! – отрапортовал Димка и через секунду я держала в руках стаканчик и соленый огурец.

– Ну, за твое здоровье, – кивнула я и немедленно выпила.

– А я ведь был тогда в тебя влюблен, – задумчиво поведал мне Димка.

– Да? Нет, не может быть, – покачала головой я и отпила еще.

– Да, Марго. Я был влюблен как гусь. Ты всегда была самая красивая девочка в классе.

– Думаю, ты просто не смотрел внимательно по сторонам. Вот, взять хоть бы Верку! – махнула я в сторону. Верка, уже в купальнике, еще более вызывающем, чем торчащие из-под джинсов трусы, бегала, глупо хохотала и пыталась произвести впечатление.

– Совсем одиноко девке, – выразительно поднял брови он. – А все же ты и сейчас лучше всех.

– Ой, да брось, – фыркнула я. – Донжуан, тоже мне.

– А я с ним согласен! – вдруг раздался откуда-то голос, который услышать я была меньше всего готова. – Ты действительно самая красивая на этом пляже, Марго. Или это просто платье такое? Вот никак не пойму, то ли ты ослепительная, то ли платье! Дай-ка посмотрю поближе.

– Яшка! – еле выдохнула я, обернувшись. На холме, жмурясь и закрываясь рукой от солнца, стоял он, мой Ивлев собственной персоной, и ехидно улыбался. И, надо сказать, хоть я и думала об этом моменте много раз, представляла, как это будет, как мы встретимся, как посмотрим друг на друга, что скажем, в реальности я оказалась совершенно не готова к этому. У меня был план, чтобы если уж такое произойдет, он увидел, какая я стала без него королева, но вместо этого я только застыла с глупой улыбкой на лице и впилась в него глазами, взмолившись про себя, чтобы он все-таки не догадался, как я рада его видеть. – Ты каким боком тут? Говорят, ты вообще пропал!

– Ну… в целом, можно сказать и так, – усмехнулся он, а я почувствовала, как земля у меня уходит из-под ног от его смешинок в глазах, от его улыбки. Чур меня, чур. Наверное, выпила просто много.

– Ничего себе. Совершенно не ожидала тебя тут увидеть (вру, опять вру!).

– Марго, честно говоря, я как-то тоже не ожидал тебя тут увидеть. Хотя почему и нет. Я знаю, как ты любишь своих одноклассников. Особенно в сочетании с горячительными напитками, – он выразительно посмотрел мне в глаза. Но так, знаете ли, по-доброму, без всякой задней мысли. Я подумала, что за эти годы он не так уж и сильно изменился, тот же рост, та же улыбка, так же похож на мишку косолапого. В какой-то драной размахайке, от ушей вниз свисают провода какие-то – кажется, от плеера. Хиппи, и все. Каким ты был, таким ты и остался. Студент, студент, где ж ты был-то все это время, я-то уже пьяна.

– Одноклассники у меня мировые. Но неопасные, – попыталась улыбнуться я, страшно жалея, что пила так много. Но кто ж знал-то!

– Разрешишь к вам присоединиться? А то у нас в классе женщины меня не любят, говорят, я какой-то расхлябанный и влияю на них плохо.

– Ты? Плохо? Ты же всегда был образцово-показательный, – удивилась я. – Просто ангел. Что, теперь все изменилось?

– Все изменилось, – кивнул он. – Ну а ты, Марго, как поживаешь? Замужем? Дети? Ты же у нас теперь москвичка, да?

– Ну… замужем я была, но, честно говоря, устала я от этого.

– Да что ты. Устала? Он что же, на тебе кирпич таскал? – съехидничал Яшка, плюхнувшись рядом со мной.

– Практически. В общем, не буду я тебе это рассказывать, ушла и ушла. Не захотела больше быть зависимой.

– А, так ты из этих? – дико заинтересовался он. С преувеличенным вниманием он пододвинулся ко мне еще ближе, оттеснив от меня как бы невзначай злющего по этому поводу Димку.

– Из каких этих? – не поняла я. Димка хмуро пересел, но возбухнуть не преминул.

– Вообще-то я с Марго разговаривал.

– Поговорил сам – дай другому, – бросил ему Яшка. – Слушай, будь другом, принеси чего-нибудь выпить. Посидим втроем, вспомним былое. Так ты, значит, из феминисток, – он снова повернулся ко мне, а Димка, как ни странно, пошел куда-то с озадаченным видом. – Независимость любишь. Помню, в юности ты так не думала.

– В юности деревья выше были. Мало ли. А независимость я люблю, правда. Это здорово – стоять на своих ногах. И потом, только так можно выстоять в этом мире.

– Уважаю самостоятельных женщин, – улыбнулся он мне, отчего мое сердце ухнуло куда-то и затрепетало, как ни пошло звучит это слово. Именно затрепетало, как у дурочки малолетней. Мне было приятно, что он – Яшка – уважает меня как самостоятельную женщину, пусть даже на самом деле я ни хрена не самостоятельная. Но я за эти дни уже так срослась с этой своей легендой о двух ротвейлерах, что, ничтоже сумнящеся, выложила Яшке с умным видом про работу мою на крупную компанию, где я чуть ли не главным бухгалтером подвизаюсь, про квартиру мою, в которой (вот досада) из-за сноса никак не стоит делать ремонт, про мою лучезарную личную жизнь, про богатых мужчин (а зачем мне воображать про бедных?) и, наконец, про ротвейлеров моих, Доцента и Василия Алибабаевича. В этом месте Яшка, уже тоже изрядно принявший на грудь, хохотал как черт и клялся, бия себя пяткой в грудь, что никак не может он представить меня с двумя ротвейлерами на поводке.

– Смейся-смейся, а если я захочу, они тебя сожрут, – гордо добавила я, про себя хихикнув. Если честно, я и сама пока еще не представляла себя с ротвейлерами на поводке. Только наоборот.

– Какая ты стала, – посмотрел на меня он.

– Ну, а ты что поделываешь? – с высоты своего величия спросила я. – Ты теперь тут, в Бердянске? Или в Киеве удалось закрепиться?