Акула пера в СССР - Евгений Адгурович Капба

перелопачивания картонных папок и желтых страниц — сливал. Я знал, о чем идет речь — у Гончаровки был бой за брод через реку Брагинка, крохотный эпизод грандиозной Битвы за Днепр. И читал я об этом как раз из статей Германа, чтоб его, Викторовича! Небось со свойственной ему осторожностью он не зарился на места крупных сражений — тот же Лоев или Комарин, а разыскивал сведения о затерянных деревушках и урочищах, ставших местами схваток. А потом шел по цепочке, выясняя уровень укрепленности, воинские части, которые там стояли и другое, всякое-разное, сулящее немалые материальные ценности. Уверен — за эсэсовский кинжал или казацкую шашку и сейчас коллекционеры готовы отдать дикие деньги. А ведь были и вещи самые обычные: радио, патефоны, телефонные аппараты, бинокли, фляжки — что угодно! Если не зацикливаться на огнестрельном оружии — можно было развернуться неплохо и довольно безопасно. А что касается мин и снарядов, так ребятосики — народ безбашенный. Пока товарищу ногу не оторвет — ничегошеньки не осознают… К тому же Тимох наверняка имел выход на людей посерьезнее.

— Знаешь, что у меня в сумке? — злодейски улыбнулся я.

— Что-то тяжеленное! — подался вперед Сапун.

— Детали для металлоискателя, Тима.

— …ный в рот! — восхитился Тимоха. — Гера, это ж… Это ж мы ж теперь же… Ого-го! И эти, смычковские, нам теперь не конкуренция. А! О! Гера! Это что, получается, ты их с тем полканом…..ный в рот!

На него было смотреть и смешно, и грустно. А я подумал, что мне охренительно повезло. В голове этого молодого лиходея всё сложилось: я теперь был божеством, а он — передо мной со всех сторон виноватым. А что еще он мог подумать? Смычковские браконьеры, оказывается, тоже грешили копательством — но как раз занимались в основном огнестрелом. Отсюда и схрон с «Максимом» и прочим смертоубийственным добром. Куда они гнали товар — понятия не имею, но на такие штуки желающих всегда найдется вагон и маленькая тележка. А я при помощи милиции от них избавился — всерьез и надолго. И у Сапуна теперь были развязаны руки! А еще металлоискатель — это ведь совсем другой уровень!

Ишь, какой я молодец весь получаюсь самым неожиданным образом, аж страшно!

— Тихо мне тут! — шикнул я. — Чтоб и не рыпались даже, придержи своих архаровцев. В поле — ни ногой! Ясно?

Оставалось понять, как мне из этого всего выпутаться и не присесть всерьез и надолго. Потому — лучшим выходом было пока тормозить его энтузиазм. Чем дольше — тем лучше.

— Да я ж не дурак, понимаю. Терпение нужно!

— А ребятосики твои? Они в курсе сути дела?

— Не-е-е-е! Туебни они, думают, ты мне за карточный долг торчал. Как и договаривались — подгоны твои только я знаю! Хе-хе, прикинь, действительно считают, что приди в лес, найди, где старые окопы, ткни лопатой — и ка-а-ак попрет! Ёлупни настоящие, смекаешь?

— Вот теперь тебя хвалю я, вот теперь тебя люблю я! — пропел я на манер Мойдодыра.

Это действительно было хорошей новостью. Тимох болтать не станет, парень с понятием. Может, и выкручусь еще.

Со склада прикатили свежую бочку пива — деревянную, с металлическими ободами- и народ, которого стало заметно больше, тут же кинулся к прилавку.

— Это чего они? — удивился я.

— Как это — чего? В новой бочке пиво разбавить еще не успели! Так что — еще по одной?

Я чуть было не согласился. Но вдруг случилось нечто непредвиденное: послышался знакомый энергичный говорок Юрия Анатольича! Глянув в сторону большого, чуть ли не во всю стену, окна я, как говорят белорусы, «чуць не страциу прытомнасць» — короче, приобрел бледный вид и легкое головокружение. Анатольич вел в «Белый Аист» шефа! Вот ведь проходимцы старые!

— … новую бочку должны прикатить! — как раз вещал бывший прапор.

Прапоров бывших не бывает. Иначе — откуда такая чуйка на это дело? Ну какого черта им не пойти в ту же «Волну», или «Полесье»? Да даже в «Юбилейном» рядом с редакцией можно было пивка бахнуть! Не-ет, новая бочка — значит надо в «Белый Аист»!

— Пора мне, Тима! Всего доброго, свидимся! — поручкался я с удивленным Сапуном и стремительным домкратом рванул в сторону туалета, подхватив сумку с деталями.

Это был мой единственный шанс. Что дозволено Юпитеру, как известно, нас парить не должно, а вот застав в злачном месте меня, товарищ Рубан мог вполне закономерно задаться вопросом: не попутал ли берега товарищ Белозор?

На первый взгляд — ответ очевиден. Но если копнуть глубже, то сейчас уже было три часа дня, и, прежде чем идти на рандеву с Федосом, я полдня бродил вдоль ж/д путей с бригадой обходчиков и беседовал с ними на предмет улучшения условия труда и быта на нашей, дубровицкой дистанции пути. Ну, и в целом — о надеждах и чаяних молодого поколения железнодорожников — бригада-то была сплошь комсомольская! Так что беляши с жареным горохом и пиво засчитывались у меня вместо обеда. Личные дела и работу я не мешал — это правило такое. Сначала дело, необходимое для физического выживания тушки реципиента, а потом уже — великие планы и глобальные свершения. Но поди расскажи это быстро закипающему начальству? Даже если я покажу Сергею Игоревичу исчерканный заметками блокнот — ни разу не поможет. Буду четвертован, выпотрошен и оставлен на съедение привокзальным собакам.

Скрывшись в туалете, я пропустил шефа и водителя мимо, подглядывая за ними сквозь крохотную щелочку. Улучив момент, шмыгнул к входной двери, и успел заметить заговорщицкий и одобрительный взгляд Анатольича. Этот жук мне даже подмигнул и принялся тыкать пальцем в какие-то закуски на витрине, отвлекая внимание шефа.

* * *

Когда главный редактор, потяжелевший и довольно благодушный, заявился в редакцию, я уже заканчивал неплохую статью с уродским заголовком. «Молодо, но не зелено: комсомольская смена железнодорожников». Счет материалам с кретинскими названиями здесь, в этом времени, можно было считать открытым. Там, в двадцать первом веке, их у меня насобиралось таких публикаций добрых три десятка, и лидерство держала заметка про обновление городского автобусного автопарка: «Новый ПАЗ радует глаз!» Дичь-то какая, а?

Глава 13,

в которой удочки снова забрасываются

— Образовалась пробка из материалов, коллеги, — сказала Арина Петровна на внеочередной планерке. — Старайтесь писать короче, сами знаете — газета не резиновая. А нам еще перепечатка из Советской Белоруссии светит… В общем: короче, ёмче, лаконичнее. Ставить материалы некуда.

Элита редакции — желтая кость, журналюги — грустно покивали. Остальным в