Последний из Асов - Кирилл Цойге-Петров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глаза Двухсотого наливаются лютой злостью. Он уже готовится выдать словесную порцию и Сторму и Флору. Однако я его опережаю.
— «Ну а я- чемпион! Я победил того, кого все боялись! Разве не так?» — спрашиваю я у толпы собравшихся зэков.
— «Дааа! Сто пятый! Сто пятый!» — зэки скандируют моё «тюремное имя».
— «И я говорю, что полностью солидарен с своим другом Двухсотым. Он сказал только что- то, что у всех присутствующих на уме, причём, не только у зэков. И у тебя, Сторм! И у тебя, Флор, ха, начальник Флор! Это же как получилось, что ты перестал быть начальником! Ты так гордился, что ты хотя бы тут, в этой клоаке, являешься главным! А тут Сторм будто командует вместо тебя!» — говорю я.
— «Заткнись! Ты!» — кричит на меня разъярённый Флор.
Взгляд Флора примерно такой же гневный, как и у Двухсотого, а вот Сторм смотрит просто изучающе на всех нас, и на Флора тоже.
— «Я защищал вас всех до этого момента, в том числе и уговаривал вашего многоуважаемого мной начальника Флора быть помягче с вами, ублюдками, но теперь я сам предлагаю! Начальник Флор! Нажмите хотя бы на один пульт! Расщепите парочку этих отбросов!» — говорит Сторм.
Все наши зэки вдруг притихли, как будто растерялись. С одной стороны- желание разорвать всю эту шоблу зажравшихся руководителей, а с другой стороны- страх быть расщеплёнными на атомы. Тем временем Флор обвел нас внимательным спокойным взглядом. Было похоже, что он пытался внутренне успокоить самого себя, чтобы удержаться от опрометчивого поступка. С чего вдруг?
— «Не надо, Сторм! Не надо! У меня идея получше! Охрана! Отвести их всех в лазерные камеры! А кто будет рыпаться, пульт вам в помощь, сразу!» — говорит Флор.
Глава 52
— «Вот же гадство, а! Блин! Твари! Козлы!» — Двухсотый не успокаивается, не успев облюбовать свою новую супер-камеру.
— «Успокойся! Так делу не поможешь!» — говорю я Двухсотому.
— «Делу? Какому делу, Сто пятый? У тебя есть план на дело? И на какое дело?» — не успокаивается Двухсотый.
— «Делу, ну, в смысле, ситуации, в смысле- всем нам, в целом нервной системе не помочь!»- говорю я чуть раздражённо.
— «Послушай! Мы напрягались! Дрались! Ты так вообще выиграл! Сделал невозможное! Нам пообещали свободу… и кинули! Тебя это не волнует?!» — спрашивает Двухсотый.
— «Ты знаешь, что волнует» — говорю я более спокойно.
— «А ты взял и повёлся на обаяние красотки, взял и ушёл выступать за других!» — продолжает не без должной причины ворчать Двухсотый.
— «Сто пятый!» — звучит знакомый приятный, но теперь презираемый голос.
— «Оооо! Ты посмотри- твоя подружка нарисовалась! Видимо, жить без тебя не может! Поэтому ты тут чалиться и остался, чтобы она тебя могла видеть!» — язвит уже не на шутку Двухсотый.
— «Слушай, прекращай, а!» — говорю я Двухсотому.
Энн стоит и смотрит на меня жалобными глазами, как на домашнюю зверушку через лазерную стену, разделяющую мою камеру и коридор. В соседней камере Двухсотый, по бокам и сверху все наши парни, а ещё зэки из других колоний, которые тоже участвовали в турнире.
— «Что тебе нужно, Энн?» — спрашиваю я спокойным пофигистским голосом.
— «Послушай! Я не знала, я правда ничего не знала. Всё было под контролем, под моим» — оправдывается Энн.
— «О да! Конечно! А может ты так думала, что под твоим контролем? Может ты — чья- то пешка? А, может ты меня разводишь всё это время, а?» — гневно спрашиваю я у неё.
— «Ага! И меня тоже ты развела!» — встревает в разговор Двухсотый.
— «Ага! И меня!» — подхватывает Сорок пятый.
— «И меня! И меня!» — подхватывают остальные из наших.
— «Да, замолчите вы все!» — кричу я.
— «Ты пойми я….я…» — Энн говорит сквозь слёзы.
В воздухе абсолютная тишина. Энн меня удивляет, приятно удивляет. Может я и наивный, может и тупой, но после явного предательства с её стороны или по крайней мере несдержанного обещания, я смотрю на её неожиданные слёзы и испытываю что-то, не знаю, такое чувство, если бы не эта лазерная прозрачная стена, то я бы обнял её, не потому, что она женщина, а я мужчина, а потому, что мне будто бы её жалко, хотя в этой ситуации жалеть надо меня.
— «Знаешь, если кто и должен лить слёзы, то это я и остальные парни. Но мы этого не делаем, как видишь….» — начинаю я говорить.
— «Ааааа хнык хнык аааа, я думал….выйду и…..аааа будет много мороженого» — вдруг «плачет» здоровяк Сорок пятый.
— «Ну, большинство из нас не плачет- я имею ввиду. Поэтому, если хочешь реально помочь, чтобы я тебе верил, просто вытащи нас всех отсюда, Энн. Это единственный путь к моему доверию» — говорю я Энн жёстким голосом.
Энн принимает своё привычное стервозное выражение лица, молча поворачивается в профиль и уходит.
— «Знаешь, что-то мне подсказывает, что она этого делать не будет. Зачем ты ей вообще это условие поставил?» — спрашивает Двухсотый.
— «Знаешь, я не говорю, что я уверен в её помощи, особенно после случившегося, но попытка не пытка. Тем более, что мы ничего не теряем. Мы и так уже на краю. Мы и так очень нужны всем им: Флору, Сторму, а может кому и покрупнее. Мы же — те ещё бандиты» — говорю я.
— «Те ещё бандиты» — повторяет Двухсотый.
Я смотрю на ничем не примечательный тюремный коридор и у меня отсутствуют мысли. Просто тупо уставился в одну точку. Я устал думать. И при этом хочу получить хотя бы одну благословенную мысль, которая будет стоить тысяч других.
— «Слушай, нам нужен свой план побега» — вдруг выдаёт Двухсотый.
— «И какой план?» — спрашиваю я.
— «Ну, я пока не знаю, но главное- это держаться вместе» — отвечает Двухсотый.
— «Ага, гениально» — отвечаю я с сарказмом.
— «Может я могу что-то придумать» — вдруг откуда- то звучит знакомый голос.
И в камере, расположенной прямо напротив камеры Двухсотого, включается свет, и появляется здоровенная фигура моего соперника- Разрушителя. Мы смотрим на него, и у нас буквально отвисают челюсти.
— «Одно условие- если я помогу с планом, то вы возьмёте меня с собой» — произносит Разрушитель.
