Лиса в ловушке - Барбара Картленд

Он внимательно посмотрел на нее, наблюдая, как подействовали на нее его слова.

— Пленников приковывали друг к другу, надели на них тяжелые железные ошейники и кандалы, — добавил он с усмешкой. — Еды им давали ровно столько, сколько было необходимо для поддержания жизни.

— Какое варварство!

— Я с вами согласен, мисс Невада. Эти несчастные пленники лежали в темноте, иногда прикованные к трупу, пока их не освобождала милосердная смерть.

— Значит, вот какую судьбу вы уготовили для меня! — с негодованием воскликнула девушка.

— Нет, вам с вашей потрясающей внешностью темница бы не грозила. Для вас нашлось бы место в каком-нибудь гареме.

При мысли о своей возможной судьбе Невада содрогнулась. Гарем или темница! И ведь для множества неизвестных ей женщин другой участи не было!

Ей оставалось только благодарить господа за то, что ей удалось избежать этой участи.

Прошло всего несколько дней, и мир вокруг нее изменился. Ей не верилось, что недавно она высмеивала то, что видела вокруг. Теперь этот чудный садик с журчащим фонтаном буквально притягивал ее, манил к себе, обещая что-то необыкновенное.

В синем кафтане с серебряными звездами, Невада ощущала себя частью небосвода, низко опустившегося над касбой. Серебряные колокольчики нежно позванивали на ее лодыжках. Какой-то странный каприз, а может быть, обычное женское кокетство заставили ее накинуть на рыжие волосы голубую вуаль и украсить ее заколками в виде звезд.

Подходя к Тайрону, Невада знала, как это всегда инстинктивно знает женщина, что она выглядит неотразимо.

Он смотрел на нее со странным выражением в глазах, которого она не могла понять, но чувствовала, что ее присутствие не оставляет его равнодушным.

Тайрон в этот вечер тоже вызывал у нее какое-то особое ощущение, в котором она не могла дать себе отчет.

Они говорили об обычных вещах, о его книгах, о новых открытиях, которые он сделал, о еще одном марокканском племени, но в разговоре то и дело возникали непредвиденные паузы, когда за них говорил аромат цветов и нежное журчание фонтана.

Невада почувствовала тогда, хотя и не желала себе в этом признаться, что она отзывается на каждое его слово и движение, как туго натянутая струна под умелыми руками талантливого музыканта.

Каждое его слово было исполнено для нее особого значения, и она воспринимала его не только рассудком, но всем своим существом.

Тайрон держался очень спокойно, но у нее было такое чувство, что он покорил ее и подчинил себе до такой степени, что ее жизнь стала его жизнью и каждый ее вздох принадлежит ему.

Когда настало время прощаться, Невада остановилась у фонтана и опустила в него руки, чувствуя, как прохладная вода облегчает ее внутренний жар.

Ей казалось, что Тайрон внимательно наблюдает за ней, но она не была в этом уверена.

Сознает ли Тайрон Штром, думала она, что является причиной ее волнения, внезапного ощущения неуверенности, тревоги, сумятицы бушевавших в ее груди чувств, которых она не смела назвать их подлинным именем.

— Спокойной ночи!

Она сказала эти слова, надеясь, что он сделает какой-то жест или скажет что-нибудь, призывая ее остаться. Невада с трепетом ждала этих слов и в то же время страшилась услышать их.

— Спокойной ночи, мисс Невада.

От этих обычных слов, произнесенных ровным голосом, сердце у нее сильно забилось, и ей стало трудно дышать.

Ей вдруг пришла в голову нелепая мысль: а что, если она попросит его прикоснуться к ней, поцеловать ее на прощание, как это попытался бы сделать любой мужчина при подобных обстоятельствах.

Ее собственные мысли ужаснули ее. Как она могла подумать такое о мужчине, и особенно о Тайроне Штроме?

Она его ненавидит. Она видит в нем олицетворение всего, что возмущает и отталкивает ее!

— Спокойной ночи! — бросила она резко и покинула дворик, не оглядываясь.

Только у себя в спальне, за закрытой дверью, она подняла руки к пылающему лицу. Уж не палящее ли марокканское солнце лишило ее рассудка?

На следующее утро после их приезда, как и обещал Тайрон, торговцы из близлежащего городка доставили Неваде множество пестрых восточных нарядов на выбор. Все они были очень красивы, ярких расцветок, так любимых берберскими женщинами. Все украшены изысканной вышивкой серебром и золотом с узорами из бирюзы, кораллов и аметистов.

Кроме этого, доставили также шали, вуали и шарфы, один лучше другого. Они были так легки и прозрачны, словно сотканы из воздуха.

Невада выбрала все, что хотела, а Тайрон горячо торговался за каждую вещь, чтобы не испортить удовольствие продавцам, для которых любая сделка должна была стать состязанием с покупателем в уме и хитрости.

Следом явились и ювелиры. Усевшись по-турецки, они разложили на черном бархате свои сверкающие изделия. Невада не могла устоять перед искушением, увидев серебряные серьги полумесяцем, отделанные драгоценными камнями и жемчугом.

Ее прельстили и браслеты с выгравированными на них причудливыми рисунками. Ей понравились и ножные браслеты с прикрепленными к ним крошечными мелодично позвякивающими колокольчиками. Они показались ей такими занятными, что она надевала их каждый вечер, выходя босиком с накрашенными хной ступнями ужинать с Тайроном под крупными мерцающими звездами во внутреннем дворике.

— Вы должны вести счет всему, что тратите на меня, мистер Штром, — сказала она, — я вам все возмещу. У меня с собой на яхте была достаточно крупная сумма.

— Ваши деньги в целости и сохранности, — успокоил ее Тайрон.

— Чтобы увезти все мои покупки, нам понадобится караван, по меньшей мере, из двадцати верблюдов, — рассмеялась она.

— Об этом не беспокойтесь. Верблюдов будет столько, сколько понадобится, — пообещал он, — как только мы решим уехать.

— Когда вырешите, — поправила она. Тайрон улыбнулся.

— Пусть будет так — когда я решу вернуть вас обратно.

Этот вопрос вертелся у нее на языке. Но она знала, что задать его значило дать ему понять, что ей не терпится отсюда уехать.

«Я люблю его! — говорила она себе теперь, следя за ним глазами. — Как это могло случиться?.. Что мне теперь делать?»

С того времени как они приехали в Тафрут, Тайрон Штром был учтив и внимателен к ней, как он, несомненно, вел бы себя с любой другой женщиной, гостившей у него в доме.

Но эта внешняя любезность не означала, что он изменил о ней свое мнение.

Его суровые слова до сих пор отчетливо звучали в ее ушах: «Вы не обычная женщина, мисс Невада! Вы жестокая, бессердечная особа, и я склонен думать, что вы — воплощение всяческого зла!»

Слова его ранили больно, как удар хлыста. Она слышала, как Тайрон говорит, глядя на нее холодно и осуждающе: «Я взял вас с собой, не только чтобы спасти моего племянника и молодого Дандональда, но и чтобы попробовать, можно ли превратить хищницу в женщину». «Хищницу в женщину!»