Султан её сердца - Ангелина Мэй

— Так, с тобой мне точно все ясно, — Майя вновь набрала номер подруги, но в ответ были лишь короткие гудки. — Ладно, это мы потом выясним. Слушай, друг Ангелины, — посмотрела она на Мурада, — ты не в курсе, есть хавчик дома? Есть ужасно хочется с дороги.

Так и не дождавшись ответа юноши, который от сказанных Майей слов только глаза выпучил, девушка прошла в кухню, открыла холодильник, пробежала глазами по всем полкам. Наконец взяла три яйца и, прижав их к груди, придерживая обеими руками, закрыла ногой дверцу холодильника. Аккуратно переложив яйца на стол, Майя вернулась в комнату, где по центру остался стоять как вкопанный Мурад.

— Друг Ангелины, ты есть-то будешь? — с сарказмом в голосе спросила девушка.

— Я бы не отказался от трапезы, — юноша смутился, потому как в ту самую минуту желудок его предательски заурчал, стоило лишь подумать о еде.

— Тогда пойдем на кухню, поможешь.

Мурад повиновался. Майя открыла нижнюю полку, вынула большую чугунную сковороду:

— Так, подай мне из холодильника еще четыре яйца, — скомандовала девушка. — И с верхней полки возьми сыр.

Мурад беспрекословно выполнил все поручения.

— Теперь, — плеснув в сковороду подсолнечного масла, Майя поставила ее на плиту и принялась за яйца, — возьми терку и потри сыр.

— Что взять?

— Терку! Глухой что ли! — Майя обернулась и, увидев удивленные глаза юноши, пояснила. — Вон та фигня с дырочками, стоит возле раковины.

Мурад подошел к раковине, взял терку двумя пальцами, осмотрел ее со всех сторон.

— И чего ты там ищешь? — буркнула Майя, разбивая яйца одно за другим в сковороду. — Три уже сыр!

— Но я никогда не делал этого! — испуганно произнес султан.

— Оффф! — вздохнула Майя. — Что за мужики пошли. Сыр потереть не могут. Ладно, дай сюда. А ты иди яйца мешай. Это, надеюсь, сможешь сделать?

Через минуту кухню наполнил запах жареных яиц и плавленого сыра.

— Так! Давай еще раз по порядку, — сказала Майя, отправляя в рот очередную ложку с омлетом и закусывая белым хлебом. — Что сегодня произошло? — начала она беседу, которая продолжалась еще долго.

В это время главная героиня той беседы вела беседу свою в кабинете президента «Уанхандрет дэйс» Аркадия Яковлевича Казарновского.

— Ангелина Павловна, — вздохнул он, — я же объяснил вам суть проблемы.

Было видно, этот разговор для него был неприятен и, судя по тому, с какой скоростью он отбивал чечетку пальцами по столу, можно было догадаться, что он быстрее хочет его закончить.

— Аркадий Яковлевич, поверьте, я никогда не стала бы просить вас, — продолжала Ангелина унижаться, — но мне срочно нужны деньги. Понимаете, болен мой отец.

— Я понимаю вас, Ангелина Павловна. Деньги нужны всем. И у всех есть отцы, матери, жены, — сделал он ударение на последнем слове. Но еще раз повторяю вам, — президент поднялся с места и подошел к окну, — я не могу одолжить вам такую сумму.

— Но я отработаю потом. Или хотя бы в качестве премии. Ведь сами же говорили, что больше всех контрактов в этом году заключила именно я.

— Но это ваша обязанность, Ангелина Павловна, — Казарновский обернулся и злобно посмотрел на девушку. — За это вам и платят заработную плату.

— Я вас поняла, Аркадий Яковлевич, — приподнялась со стула Ангелина.

— Ну, вот и отлично, — ехидно улыбнулся президент. — Раз у вас ко мне больше нет вопросов, то вы свободны.

Ангелина покинула кабинет, громко хлопнув дверью. Гнев и обида переполняли девушку. Она столько лет отдала компании, временами ночами не покидая офиса. Она столько сделала для Казарновского. А когда ей понадобилась помощь, тот захлопнул дверь прямо перед носом. Ангелина тяжело дышала, пальцы невольно сжались в кулаки. Она готова была разрыдаться в ту минуту. Ее отец умирает. А она бессильна.

— Что? — полушепотом спросила секретарша. — Послал?

— Угу, — еле сдерживая слезы, ответила девушка.

— Вот сволочь. Как был жлобом, так и помрет, — добавила та. — Ты не отчаивайся. С твоим отцом все хорошо. Вот увидишь, пыталась она успокоить девушку. — Кстати приходил Самохин, попросил тебя зайти к нему. Сказал, что может помочь.

Лина усмехнулась в ответ. От кого она меньше всего ждала помощи, так это от Игоря.

Через минуту Ангелина все же с надеждой в душе стучала в дверь с надписью «Исполнительный директор Самохин Игорь Александрович».

— Входи! — раздалось изнутри.

Ангелина толкнула дверь и робко вошла. Судя по двум бокалам, бутылке коньяка, коробке «Рафаэлло» и блюдца с нарезанным кольцами лимоном, Игорь ожидал девушку.

— Садись, — продолжал он. Встал с кресла, жеманно потянулся и отодвинул стул напротив своего, предлагая Ангелине сесть.

— Я постою, — ответила Ангелина.

— Я слышал, у тебя проблемы? — по голосу Самохина было видно, что он уже успел принять на грудь.

— Что ты хочешь? — не дала Ангелина ему договорить.

Игорь открыл бутылку коньяка, наполнил оба бокала. — Выпьешь? — поднял он один бокал, а второй протянул Лине.

— Воздержусь, — как отрезала та.

— А зря, — Самохин залпом опрокинул все содержимое бокала и потянулся за лимоном. — Хороший, между прочим, коньяк.

Положив в рот дольку лимона, Игорь подошел к своему креслу, уселся поудобнее, положив ногу на ногу, а руки скрестив за головой.

— Что ты хочешь? — повторила Ангелина.

— Я? — протянул тот. — Ты знаешь, чего я хочу. А вот чего хочешь ты?

Игорь поднялся с места, плеснул еще коньяку в бокал и сел на стол. Ехидная улыбка не сходила с его лица, глаза блестели. Он дернул головой, поправляя съехавшую на глаза челку. Ангелина молчала.

— Я слышал, тебе нужны деньги, — полушепотом произнес Самохин. — Так я могу помочь.

— Вот как! — Ангелина скрестила руки перед грудью. Не трудно было догадаться, к чему клонит ее бывший возлюбленный. — Да пошел ты! — с этими словами девушка развернулась и направилась к двери.

— Я дам тебе нужную сумму! — крикнул тот вслед.

Лина остановилась возле двери, обернулась:

— А что взамен?

— Ты знаешь, — развел руками Самохин.

— Да пошел ты! — повторила девушка и хлопнула дверью, оставив юношу в полном одиночестве.

— Ничего, — усмехнулся тот. — Тебе все равно деваться некуда. — И он, опрокинув очередной бокал, потянулся за лимоном. — Приползешь, как миленькая.

— Значит, сколько ты говоришь Ангелине нужно денег? — Майя, поглаживая себя по животу, отодвинула подальше опустевшую тарелку.

— Не могу дать точного ответа. Но она упомянула полмиллиона, — ответил Мурад.

— Ох, ни хрена себе! — вырвалось у девушки.

— Это много?

— Много? Да ты прям как с другой планеты свалился, — похлопала она парня по плечу.

— Я… понимаешь, — начал оправдываться тот, — я прибыл из другой страны, поэтому плохо разбираюсь, — выкрутился Мурад.

— Значит, полмиллиона, говоришь. И как можно быстрее, — почесала Майя затылок.

— Да. Именно так сказал лекарь.

— Лекарь? — засмеялась девушка. — Да, с тобой не соскучишься. — Так вот, полмиллиона — это до хрена.

— Значит, много?

— Говорю же, до хрена.

— Нужно что-то придумать. Я не могу бездействовать, — Мурад встал с места и, дергая плечами, заходил по кухне взад-вперед.

— Да уж! Придумаешь тут!

— Но ты! — он вдруг резко остановился, подскочил к Майе и, взяв ее за грудки, заглянул прямо в глаза. — Ты должна знать, где можно взять эти деньги.

— Эй, ты руки ты отпусти! — стукнула она Мурада по пальцам. — Ты думаешь, я чем занимаюсь?

Мурад опустил руки и вновь нервно заходил по кухне.

— Можно, конечно, попросить хотя бы полсуммы у Алика. Хотя нет, — махнула Майя рукой. — С этой скотиной я больше не разговариваю.

— Даже ради Ангелины? — с мольбой в голосе султан вновь остановился перед собеседницей.

— Знаешь что? Я застукала его в номере с блондинкой, прямо на нашей кровати, — чуть не плача ответила девушка. — И после этого я буду просить у него деньги? Да ты в своем уме? Так, — почесав затылок, продолжала она, — у мачехи Лины понятно, денег нет. У Насти тоже. Даже если бы были, она не дала бы. Та еще стерва!

— Настя? — глаза Мурада заблестели.

— Ага. Сестрица Ангелины. Сводная.

— Эта та девушка, что я встретил в лечебнице? — голос султана задрожал.

— В лечебнице? Ха-ха. В психлечебнице ей самое место.

— За что ты так не любишь ее? — тон Мурада изменился.

— Любить ее? За что? Гадюка — она и в Африке гадюка, — фыркнула Майя. — Только и делает, что пакостит Ангелине. А та — ничего, все прощает. Ради мачехи. Лина ведь у нас святая. Никого обидеть не хочет. Ох, была бы моя воля — придушила бы эту Настю собственными руками, — сжала пальцы в кулаки девушка.