Речная искусительница (Речная нимфа) - Элейн Кроуфорд

Среди множества местных судов, имевших весьма необычный вид, было всего лишь пять кораблей с парусами. И, о чудо! На корпусе первого парусника были написаны самые замечательные слова из всех, что Пирсу довелось прочитать в жизни: «Ванда Колл».

Сердце Пирса бешено забилось, он с трудом удержался, чтобы не издать громкий торжествующий вопль. Его внезапно осенила прекрасная мысль, он решил назвать свою первую дочку Вандой в честь этого знаменательного дня.

— Да, вот этот корабль, — сказал Джорджи без всякого энтузиазма.

Может быть мальчика что-то угнетало?

— Джорджи, с тобой все в порядке?

Джорджи поднял на Пирса свои бездонные золотисто-карие глаза, наполненные безысходной тоской, и вы-мученно улыбнулся.

— Да, все хорошо. Но вы должны мне пообещать. Что бы там ни случилось, не бейте папу. Он не так уж и виноват. Если бы мама не умерла, он… он бы…. — голос Джорджи оборвался, он пожал худенькими плечами и отвернулся.

— Не беспокойся. Я не причиню ему зла. Уж слишком я счастлив сегодня, чтобы кого-то обидеть. Ну, пошли. Давай заберем с палубы мой чемодан.

— Не отставай, — бросил Пирс через плечо, когда они с Джорджи подошли к трапу «Ванды Колл».

Как ни хотелось Джорджи снова увидеться с отцом и убедиться, что с ним все в порядке, нависший над ней рок отравлял всю радость от предстоящего свидания. Ноги не хотели слушаться, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы ускорить шаг.

— Разрешите нам подняться на борт, — обратился Пирс к офицеру, руководившему погрузкой огромной упаковочной клети.

— Поставь ее вон туда, — приказал офицер докеру, который занимался установкой болтавшейся в воздухе клети. Когда контейнер был наконец установлен на палубе, офицер повернулся к Пирсу, который уже поднялся по трапу. У офицера был весьма самодовольный вид. Он прохаживался по палубе, гордо выпятив грудь. Тщеславие исходило даже от его безупречно подстриженных, тронутых сединой бакенбардов. Маленькие голубые глазки смотрели на Пирса оценивающе…. во взгляде засквозила явная симпатия и одобрение. — Пожалуйста, заходите. Чем могу быть полезен?

Они взошли на борт корабля, и Пирс пожал офицеру руку. Джорджи быстро осмотрелась, пытаясь определить, где же мог находиться ее отец. Она нисколько не удивилась, когда обнаружила, что его здесь нет. Из горького опыта Джорджи знала, что скорее всего найдет отца в каком-нибудь салуне, приютившемся под кронами пальм, вроде той забегаловки, что они с Пирсом встретили по пути сюда.

— Я ищу Луи Пэкинга, — сказал Пирс мягким, но уверенным голосом. — Я знаю, что он едет с вами в Гонконг.

— Ах, да. Пэкинг. Мистер Митчелл действительно нанял его. Однако, боюсь, вы его здесь не найдете. Он сбежал от мистера Митчелла. Просто бросил его и все. Да, именно так он и сделал. А теперь мистер Митчелл мечется по всему острову, чтобы найти Пэкингу замену. Может быть, вы можете порекомендовать кого-нибудь, кто разбирается в паровых двигателях?

Джорджи почувствовала глубокое облегчение. Ей снова была дана отсрочка, правда очень кратковременная.

— А разве мистер Пэкинг не прибыл сюда вместе с вами? — в голосе Пирса слышалось беспокойство.

— Прибыть-то он прибыл, но потом удрал от мистера Митчелла и нанялся на «Летящее Облако». Какой-то местный мальчишка принес прошлым вечером от него записку. Но к этому времени «Летящее Облако» уже покинуло порт.

Записка? Как, еще одна проклятая записка?! Да, по крайней мере в последовательности отцу нельзя было отказать.

Когда Джорджи узнала об очередной постыдной выходке отца, ее охватили горькие мысли. Она украдкой посмотрела на Пирса. Он стоял со сжатыми челюстями, на шее ходили желваки. Джорджи слышала его шумное дыхание.

— И куда, — с трудом выдавил из себя Пирс, — куда направился этот корабль?

— Назад, в Сан-Франциско. В своем письме мистер Пэкинг что-то упоминал о том, что не хочет так далеко уезжать от своих детей. У меня складывается впечатление, что он уехал из Луизианы, когда был малость не в себе, а потом одумался и решил вернуться и решить все свои проблемы. Это, конечно, похвально. Но каково сейчас мистеру Митчеллу? Ведь пароход нагружен деталями для паровых двигателей, которые некому будет собирать, когда мы придем в Гонконг.

— Вы ни слова не сказали о лошади, о великолепном сером жеребце, а также о дочери Пэкинга, Лак. — Пирс не терял самообладания, но его тон не предвещал ничего хорошего. — Ведь их с ним не было, так?

Казалось, сердце Джорджи сейчас вырвется из туго перевязанной груди. Она непроизвольно отступила в сторону.

— Сожалею, сэр, но мне ничего неизвестно ни о лошади, ни о девушке. Мистер Пэкинг все время держался особняком. Весьма угрюмый тип и со скверным характером, если вас интересует мое мнение.

Пирс стремительно повернулся, оттолкнул Джорджи в сторону и бросился бегом вниз по трапу.

Джорджи проводила взглядом быстро удалявшуюся спину Пирса, а затем посмотрела на офицера и напряженно улыбнулась.

— Мистер Кингстон сейчас немного расстроен, поэтому позвольте мне поблагодарить вас от его имени. — Джорджи приподняла матросскую шапочку. — Мне, пожалуй, лучше пойти за ним.

Она повернулась и направилась к трапу. Когда Джорджи добежала до входа на причал и повернула на набережную, Пирс уже молнией проскочил мимо толпы матросов и почти полностью обнаженных местных докеров. Он летел прямым ходом в таверну, мимо которой они прошли вместе всего несколько минут назад. На таверне красовалась вывеска «Чудной парень».

Джорджи побежала за Пирсом, но она не имела ни малейшего понятия, что ему сказать и как заставить предпринять еще одно бесполезное путешествие. А лошадь… Ей даже думать не хотелось о том, что могло случиться с великолепным жеребцом. Она поймала Пирса за рукав, когда тот уже стоял у плетеной тростниковой двери в бамбуковой раме, служившей входом в питейное заведение.

У Пирса на висках вздулись вены. Он резко повернулся и измерил Джорджи мрачным взглядом. Его тело было напряжено, как готовая лопнуть струна.

— Уйди с глаз долой, пока я… — он погрозил сжатым кулаком.

Джорджи благоразумно отошла на безопасное расстояние. Пирс с размаха толкнул дверь и стремительно влетел таверну. Джорджи молча наблюдала за качавшейся дверью, пока она не остановилась. Она решила, что надо дать Пирсу возможность выпустить пар. Ей совсем не хотелось оказаться перед лицом его праведного гнева, также как и отвечать на поток неизбежных вопросов.

«Пойду-ка я пока в порт и посмотрю, нет ли там кого-нибудь корабля, отправляющегося в Америку, — сказала сама себе Джорджи. — Да, так я и сделаю». Она направилась в сторону набережной.

Джорджи решила заказать билеты и принести на корабль вещи, дабы облегчить задачу Пирсу и заодно занять себя.

Она засунула руку в карман, где звенело несколько монет. Этого наверняка достаточно, чтобы нанять пару человек, которые принесут чемодан Пирса.

От бесцельно шатающегося по набережной матроса Джорджи узнала, что у следующего причала на якоре стоит американское судно «Золотая Герцогиня», которое завтра отправится в Калифорнию. Капитан «Золотой герцогини» встретил Джорджи по-отечески ласково.

У нero был суровый голос командира, но очень добрые глаза. Капитан предоставил ей по приемлемой цене единственную свободную каюту и даже разрешил принести на корабль вещи. Но он настоятельно попросил заплатить за каюту вечером, прежде чем он уляжется спать, так как корабль отходил с утренним приливом.

Джорджи возвращалась к «Чудному парню» вдоль расположенных рядами складов. Каждый шаг причинял невероятные мучения. Она пыталась представить, что будет, если она скажет Пирсу правду, чтобы облегчить его горе. Возможно, он так обрадуется возвращению своей Лак, что простит ее маленькую ложь, крепко обнимет и посмотрит в глаза любящим взглядом.

«Не будь дурой», — сказала она сама себе. Ведь она была изысканной красавицей, которую искал Пирс. Такому утонченному человеку, как он, совсем не нужна теперешняя Джорджи.

Подойдя к двери, она стиснула зубы и решительно па в просторную многолюдную комнату, наполненную дымом, звуками музыки и громкими веселыми голосами.

Глаза Джорджи едва не вылезли из орбит, когда она увидела трех смуглых девиц с обнаженной грудью, танцующих на маленькой сцене в дальнем углу комнаты. Они виляли бедрами в такт экзотической мелодии, исполняемой на тростниковых дудочках и барабанах. Несколько других женщин, тоже одетых лишь в длинные юбки из тростника и накидки, прикрывавшие их блестящие волосы, сидели с матросами за бамбуковыми столиками.

Среди шумных голосов подвыпивших людей внимание Джорджи привлек визгливый смех нескольких матросов с «Уэстерли». Один из них держал на коленях хохочущую местную девицу. Рука матроса лежала на ее обнаженной груди, а другую он запустил к ней под юбку.