Советский квадрат: Сталин–Хрущев–Берия–Горбачев - Рафаэль Гругман

Разведчик-профессионал, долгие годы проведший на нелегальной работе за рубежом, отличался наблюдательностью и цепкой памятью. От его глаз не скрылись резкие изменения, произошедшие со Сталиным, и его болезненное состояние. А маленькая неточность – первый инсульт был после Потсдамской конференции – досадная опечатка.

Как рассказывает Судоплатов, был поздний час, когда его вызвали в кабинет Игнатьева. Помимо министра госбезопасности там находились Гоглидзе, его первый зам, и Коняхин, заместитель начальника следственной части. Вчетвером они поехали к Сталину. Игнатьев, Гоглидзе и Коняхин вошли в кабинет Сталина, а он около часа находился в приёмной. Затем Гоглидзе и Коняхин вышли, а его вместе с Игнатьевым попросили через два часа прибыть на сталинскую дачу в Кунцево.

Темы, которые пожелал обсудить Сталин, – реорганизация деятельности внешней разведки и план покушения на маршала Тито, который планировалось осуществить, используя замаскированный в одежде бесшумно действующий механизм, выпускающий дозу бактерий лёгочной чумы.[158]

На пороге смерти Сталин по-прежнему строил зловещие планы. Страх, в котором его окружение пребывало с середины тридцатых годов, не позволил разглядеть в угасающих вспышках активности признаков смерти.

В чем-то Каганович прав, написав в своих мемуарах, что «умер Сталин неожиданно…На совещаниях, официальных заседаниях мы с удовлетворением видели, что, несмотря на усталость от войны, Сталин выглядел хорошо. Он был активен, бодр и по-прежнему вёл обсуждение вопросов живо и содержательно»[159].

Ничто не говорило соратникам о слабости Сталина, ибо он с прежним энтузиазмом жаждал крови. Его физической немощи они не придавали значения.

Поэтому через сорок три года после его смерти бывший заместитель начальника разведуправления МГБ говорит о болезни Сталина осторожно, как о слухе. Хотя, думается, что генерал-лейтенант Судоплатов был человеком осведомлённым. Информацию об инсультах он получил достоверную.

Повторим фразу из мемуаров Светланы.

«По-видимому, он чувствовал признаки болезни, может быть, гипертонии – так как неожиданно бросил курить, и очень гордился этим – курил он, наверное, не меньше пятидесяти лет. Очевидно, он ощущал повышенное давление, но врачей не было. Виноградов был арестован, а больше он никому не доверял и никого не подпускал к себе близко».

Причина, по которой Сталин бросил курить, банальна: осенью 1952 года у него усугубились проблемы с лёгкими, и он вынужден был прекратить курение. Резкое прекращение курения для людей, привыкших к никотину, чревато физиологическими и психологическими изменениями. Нарушение обмена веществ ведёт к отложениям жира. Усиливается раздражительность. Увеличение веса (Сталин значительно прибавил в начале 1953 года) способствует повышению кровяного давления. Развитие гипертонии можно было бы замедлить в условиях полного покоя и санаторного режима – вот когда следовало бы по совету врачей отправиться в отпуск на юг.

Однако осенью и зимой 1952–1953 годов, возглавив широкомасштабную антисемитскую кампанию, Сталин лишил себя традиционного отпуска. Личного врача, академика Виноградова, который заметил бы его состояние и своевременно начал лечение, не было.

Сталин, Берия и Светлана на даче. Тогда она была ещё любимой дочерью Сталина, с которой охотно фотографировались Берия и Хрущёв. 28 февраля 1953 года, чтобы не «портить» Сталину настроение, они о дне рождения Светланы забыли. Или сделали вид, что забыли.

Сталин стал жертвой собственной подозрительности. В ноябре, посадив Виноградова в тюрьму и арестовав в декабре-январе ведущих врачей Кремлёвской больницы, он по сути дела совершил самоубийство.

27 февраля, 8 часов вечера. Сталин в сопровождении сотрудника охраны Кириллина появился в своей ложе в Большом театре, на представлении балета «Лебединое озеро». Весь спектакль он был один. По окончании он уехал на дачу.

В тот же день, по утверждению дочери, он парился в бане, построенной на даче. По-видимому, произошло это после спектакля, в ночь на 28 февраля. Нежелательная процедура спровоцировала скачок давления. Но была дополнительная причина…

28 февраля – день рождения Светланы. Ей исполнилось 27 лет. Он не поздравил её. Несколько раз Светлана звонила ему, пытаясь договориться о встрече. Почему-то отец лишил её прямой связи и дозваниваться надо было через «ответственного дежурного» из охраны. Все попытки связаться с отцом были безрезультатны. Он предпочёл провести этот день без общения с дочерью.

Вечер 28 февраля начался для Сталина и его ближайшего окружения – Берии, Булганина, Маленкова и Хрущёва с просмотра кинофильма в Кремле, затем они поехали ужинать на сталинскую дачу. О дне рождения дочери он не вспомнил. Эта ночь оказалась последней.

Слово «заговор» на устах многих исследователей, не желающих учитывать возраст Сталина, его физическое состояние и факторы, способствующие повышению давления: алкоголь, курение, употребление поваренной соли (вспомним обнаруженную Старостиным открытую бутылку минеральной воды «Боржоми) и хронические нервные перегрузки.

Рыбин провёл кропотливую работу, собрав свидетельские показания офицеров охраны, прислуги и коменданта дачи Орлова. Они настаивают на естественной смерти и приводят собственные доводы.

Несмотря на гипертонию, – писал Рыбин, – Сталин не соблюдал диету, очень любил яичницу, которая повышает уровень холестерина в крови. Он перестал доверять врачам и, если его одолевала гипертония или очередная ангина, то занимался самолечением или обращался к Поскрёбышеву, некогда работавшему фельдшером. Туков, офицер охраны, присутствовал при вскрытии тела. Куперин, начальник Санитарного управления, показал ему, где лопнул мозговой сосуд и образовался сгусток крови размером в пятикопеечную монету, и сказал: «Если бы эту кровь сразу ликвидировать… Человек бы ещё жил».

Однако тогдашний уровень советской медицины не позволял совершать операцию по откачке крови. Первые часы, критические, когда можно было ввести лекарства, разжижающие кровь, и продлить жизнь (больной оставался бы частично парализованным), были упущены. Была ли возможность в домашних условиях оказать ему эффективную помощь – ответ спрятан в истории болезни, засекреченной до сих пор. Нельзя обвинять врачей, вызванных утром 2 марта. Их коллеги находились в тюрьме, истории болезни не было, они действовали наугад, опасаясь в случае неудачи быть арестованными. «Дело врачей» работало против Сталина.

За день до апоплексического удара Сталин парился в бане. Позволительна ли парная людям, имеющим высокое кровяное давление, и не она ли, в сочетании с семейными проблемами, была причиной коллапса?

Что может скрываться за фразой Берии: «Я его убрал»? Берия намекнул Молотову о своей причастности к смерти Сталина?

Если это не пустое бахвальство, то возникает вопрос: «Каким образом?»

Отвечая на него, Евгений Жирнов ссылается на воспоминания генерал-лейтенанта авиации Степана Микояна, сына Анастаса Микояна. Степан рассказал ему, что его отец вспоминал о странном поведении Берии. После любой жалобы Сталина на недомогание он начинал уговаривать его сходить в баню. Мол, русская баня все вылечит[160].

Однако Сталин был не тем человеком, который легко поддавался на уговоры. На всё у него было своё мнение, в том числе и на лечебные свойства русской бани. Всё, что он делал, он делал добровольно.

Как известно, Сталин часто простуживался. Допускаю, что, зная, что после парной поднимается кровяное давление, Берия мог дать Сталину губительный совет: лечить простуду баней. Только откуда это известно Анастасу Микояну? Рассказывая сыну о последних неделях жизни Сталина, Микоян приводит разговор, свидетелем которого он быть не мог. После октябрьского пленума Микоян и Молотов были отлучены от посещения сталинской дачи. Слухи, сплетни…

Поговорим о них в главе «Ложь и вымысел о смерти Сталина».

День рождения дочери

Последний день сознательной жизни Иосифа Сталина совпал с днём рождения дочери. Через четырнадцать лет она написала: «Мне досталась в детстве самая большая нежность, на какую он вообще был способен».

Их отношения расстроились в годы войны, когда семнадцатилетняя школьница влюбилась в еврея, кинорежиссёра Каплера, который на двадцать лет был старше её, а затем, наперекор отцу, в 1944 году вышла замуж за Гришу Морозова. Со своим зятем Сталин встречаться отказался, а внука впервые увидел в трёхлетнем возрасте, после того как нежелательный брак был расторгнут.

Политическая элита СССР, прислушивающаяся к каждому слову вождя, отреагировала на развод Светланы стремительно. Маленков, заместитель Сталина, потребовал от своей дочери немедленно разойтись с мужем-евреем. Партийные функционеры всех рангов подхватили его инициативу. Никто не подсчитывал, сколько смешанных браков разрушено было в СССР после развода Светланы.