Вечно жить захотели, собаки? - Фриц Вёсс

Наши саперы под командованием майора Мораро удержали свои позиции перед лицом во много раз превосходящего их врага и отбили атаку.

Майор Биндер говорит об этом с гордостью, стоит по стойке «смирно», и Виссе непроизвольно так же вытягивается.

Для Виссе прежде всего интересна характеристика положения, которую дает ему майор. На основе поступающих сообщений можно составить довольно точную картину.

— Господин обер-лейтенант! Вас вызывают из 297-й пехотной дивизии!

По низкому спокойному голосу Виссе сразу узнает генерала Пфеффера, который сам у аппарата. Он озабочен.

— Ну, как там у вас, детки?

— Спасибо, не очень-то весело, господин генерал!

— Могу себе представить. Но то, что я говорю с вами, свидетельствует, по крайней мере, о том, что Иван еще не сидит в вашем вигваме. Итак, как обстоят дела?

— Десять минут назад оборвалась связь с нашей пехотой. Господин майор Биндер был на вездеходе на передовой и сообщил, что наши передние линии на среднем участке фронта уничтожены артиллерийским огнем. Об остальном позаботились прорвавшиеся танки. Артиллерийский дивизион южнее Червленой сообщил о сильных танковых атаках русских. Выдающимся образом проявил себя саперный батальон, который пока что отбил все атаки. Последнее сообщение, поступившее пять минут назад, лично от майора Мораро: «Танки уже позади нас! Мы дали им пройти над нашими окопами. Два вражеских танка уничтожены! У нас тяжелые потери, но пока удерживаем позиции против массового напора красной пехоты!»

От нашего соседа справа, 1-й румынской пехотной дивизии, у нас уже около часа нет никаких вестей, прервана связь. Было распоряжение установить радиосвязь, но пока нет сообщений!

— Вот свинство! Ах, я не вас имею в виду! Точно так, как мы предсказали этим господам, в полном соответствии с программой. Приходит Иван, атакует, конечно, румын, и гуляет себе дальше через 4-й румынский корпус, дивизии которого в этом гигантском пространстве не могли создать сплошную линию обороны. И что же предпринимают против этого наши высшие — развысшие? Ничего, кроме дерьма!

— Мы ведь не получили даже обещанные нам зенитные и самоходно-артиллерийские установки, господин генерал!

— Звоните каждые пять минут непосредственно в армию, пока они там не озвереют! У меня сейчас все спокойно. Да и вообще ничего особенного не было. Похоже, нас Иван не жалует. Только на моем правом фланге, на стыке с вами, он попытался прорваться. Ну, мы его вздули как следует. Что там с вашим полком?

— Он отрезан, у нас нет связи.

— Они, что, смылись, что ли?

— Нет, господин генерал! Там стоит наш лучший иолк под командованием подполковника Мангезиуса. Подполковник Мангезиус уклонился от сильного вражеского удара, отвел полк немного назад и теперь с артиллерийских позиций готовит контратаку, чтобы снова состыковаться с вашим правым флангом, господин генерал!

— Это отлично!

— Я передам господину подполковнику Мангезиусу, чтобы он наладил связь с вами, господин генерал, и буду периодически передавать вам боевые донесения, господин генерал!

— Да, так и сделайте! Алло, алло! Какой идиот мешает нам говорить?

Разговор был прерван, и Виссе положил трубку.

Он идет к двери, чтобы отправиться в штабной бункер к генералу Татарану. В балке творится невообразимое. Румынские солдаты, офицеры бессмысленно носятся взад-вперед. Виссе слышит, как они громко кричат: «Танки!»

Румынский лейтенант узнает его и кричит по-немецки:

— Советские танки! Надо уходить, скорее!

— Господин обер-лейтенант! Командующий 4-м армейским корпусом генерал Енеке у аппарата! — кричит ему Кнауч.

Виссе кивает ему:

— Неплохая картинка, а? Тут румыны орут: «Танки!», а генерал Енеке желает с нами побеседовать! Кнауч улыбается:

— Я остаюсь с вами, господин обер-лейтенант! Виссе делает глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие.

— Здесь Фуре Катценштег, обер-лейтенант Виссе!

— Да, так что там у вас? — По голосу Виссе слышит озабоченность и интерес, но и спокойствие тоже, какое бывает у человека, осознающего себя в безопасности.

— К югу от Червленой, господин генерал, положение критическое! Русские танки прорвались всюду. Первый и второй дивизионы артиллерийского полка сообщают о сильном обстреле танковыми орудиями. Господин генерал, нам срочно нужна помощь. Господина генерала Пфеффера из 297-й пехотной дивизии я уже информировал о нашем положении. Только наш саперный батальон, похоже еще удерживает свои позиции!

Безе распахивает дверь бункера и орет:

— Русские танки!

Обер-лейтенант недовольно отмахивается. Зелльнер и один из радистов, сбивая Безе с ног, выскакивают из бункера.

Кнауч дрожит на своем стуле. Он смотрит на обер-лейтенанта, который продолжает свой разговор с генералом, цепляется обеими руками за стул и остается сидеть. Ему хочется говорить, чтобы внушить самому себе мужество. Виссе показывает ему жестом, чтобы он молчал, потому что шум и так достаточно сильный, а связь плохая.

— Что там у вас за спектакль? — спрашивает генерал.

— Сообщают о появлении русских танков перед командным пунктом дивизии, господин генерал. Могу ли я в связи с этим просить господина генерала прервать разговор, чтобы препятствовать распространению паники!

— Оставайтесь у аппарата! Господин обер-лейтенант, я требую сейчас от вас полнейшего присутствия духа! Я приказываю вам удерживать свою позицию. Немецкий штаб связи должен остаться там, где он есть!

— Слушаюсь, господин генерал!

— Будем бороться с танками порошком против вшей! Придурок, этот генерал, настоящий придурок! — ругается Безе.

— Кто там еще болтает? — Генерал становится чуть менее спокойным, но продолжает разговор. — Без моего приказа, — говорит он каким-то жужжащим голосом, — дивизионный штаб не смеет переносить куда бы то ни было свой командный пункт!

— Слушаюсь, господин генерал! — Виссе вынуждает себя говорить еще спокойнее, чем генерал. «Мне уже все равно», — думает он.

— 29-я моторизованная пехотная дивизия с танковым дивизионом уже в наступлении и разгрузит вас. Вы слышите?..

Шипенье, треск, кругом что-то воет, взрывается, и разговор прерывается.

Впервые Харро напуган, вспрыгивает со своей подстилки, зажимает хвост между лапами и, скуля, выбегает из бункера, как раз под ноги зондерфюреру, так что тот летит кувырком и при этом так чудовищно ругается, что даже Кнауч громко смеется, хотя ему не до смеха.

— Обер-ефрейтор Зелльнер! — орет Виссе. Весьма неохотно тот возвращается к двери бункера. — Вы остаетесь с ефрейтором Тюннесом у телефона!

— Слушаюсь, господин обер-лейтенант! — спешит заверить его Кнауч.

— Именно сейчас вы оба очень нужны на своем месте, к тому же здесь, в бункере, вы в наиболее надежном укрытии! Безе, позаботьтесь о том, чтобы связь, если она будет нарушена, была немедленно восстановлена. Тем временем радисты должны наладить связь с армейским корпусом. Водителям быть в полной готовности, но машины пока не заводить. Сохраняйте спокойствие и подавайте пример румынам. Каждый сотрудник немецкого штаба связи должен оставаться на своем посту!

— Слушаюсь, господин обер-лейтенант! — Безе прищелкивает каблуком. Ему не по себе. Он впервые так близко видит атакующие танки.

Снаружи, в балке, настоящий ад. Румыны носятся, одни в полном обмундировании, другие без шапок и шинелей, бегают, совершенно не соображая, что делать, натыкаясь друг на друга, тащат ящики по снегу, волокут рюкзаки, свертки.

Шоферы сидят за рулем и поддают газу вовсю работающим моторам.

С одной стороны на грузовики швыряют всякий хлам, с другой — все летит обратно на землю. Румыны взбираются на машины, висят на грязезащитных крыльях, капотах и дерутся за каждое место.

Офицеры бегают, громко выкрикивая приказы и прихватывая свои вещи. Вбегают в бункеры и тут же выбегают обратно.

Настоящая паника. Бронебойные снаряды шипят над балкой, выстрел и разрыв сразу друг за другом сливаются в детонации.

Воздух дрожит от грохота и отвратительного лязганья гусениц.

Только потому, что они не знают, с какой стороны русские танки вторгнутся в балку, еще не началось полное бегство.

Это типичный штаб: здесь — как всюду. Виссе только качает головой. У него приказ — сдержать врага и сохранить позиции. Если кто-то сейчас решительно не вмешается, в любую секунду паника станет необратимой, и он остается один.

Безе должен удержать собственных людей, у которых тоже нет боевого опыта.

Обер-лейтенант внимательно вслушивается в шумы, раздающиеся со всех сторон.

Идущие в непосредственной близости, параллельно балке, вражеские танки, похоже, не обнаружили командный пункт дивизии и повернули к юго-востоку, в направлении командного пункта 1-й румынской пехотной дивизии.