Вокруг Света 1993 №01 - Журнал «Вокруг Света»

— Вот танка Майтрейи, будущего Будды,— сказал он мне.— Вы видите его стоящим и с улыбкой. Это означает, что его миссия благоприятна, а прибытие внезапно.

— Многие религии верят в приход Мессии, или Аватара, — заметил я,— но Майтрейя, который должен появиться, сможет ли он принести мир человечеству?

— Ваш вопрос вызвал в памяти урок, полученный мной в молодости от трех Великих Архатов. Они говорили мне: «Ваш мир упорно стремится к бедствию. Человечество может спасти Землю только духовным возрождением». И когда я дерзко спросил, может ли будущий Будда, Майтрейя, спасти человечество, один из трех Учителей ответил: «Майтрейя укажет путь, но человечество должно будет само выбрать его и идти по нему».

— Вижу,— сказал я,— как бездумен человек, идя против космического закона и вечного восхождения...

— Когда зло достигнет своей высшей точки и шкала ценностей опустится под тяжестью ненависти, невежества и нравственной низости, Шамбала попросит Дхиан Коганов приблизить астрономическое тело, расположенное сейчас за Юпитером. Тогда Новое излучение дойдет до Земли и изменит жизнь на нашей планете,— заявил пандит.

— Близко ли это великое космическое событие? — спросил я.

— Новая звезда станет видна в конце века,— ответил лама,— но ее приближение потребует многих лет.

Так как мы оставались перед танкой Майтрейи, я рискнул задать вопрос:

— Можно ли уточнить время прихода нового Будды?

— В последней четверти XX века,— ответил монах,— в крестный период истории мира; человечество должно приготовиться к приходу Архатов и самого Майтрейи. Правление Сердца распространится повсюду. Вот почему, когда Сфинкс из Гизы объявит свое предостережение, мы должны быть готовы к великим событиям.

— Следовательно, Планетарный Ультиматум будет обращен ко всем нациям,— сказал я, сам для себя подводя итог нашей беседы.

— Разумеется,— подтвердил лама,— всем на этой планете представится случай проявить свою свободную волю: выбрать между Светом и Тьмой, Братством и Эгоизмом.

Я был не в силах выразить словами, что значило для меня знание, которым меня одарили, я лишь соединил его руки со своими и молча поклонился по восточному обычаю. Лама взял мою левую руку и, рассматривая отпечаток сердца на ладони, кивнул в знак одобрения.

— Смогу ли я вновь вас увидеть? — спросил я.

— Когда пройдет ураган, приходите в Таши-Лунпо, мы продолжим беседу,— ответил лама.

Глубоко взволнованный, я покинул монастырь, кинув последний взгляд на молчаливого Будду, на танки Майтрейи и Учителя Шамбалы.

Снаружи сияло ослепительное солнце, под которым сверкали во всей своей чистоте снега и льды Гималаев. Невидимый свет распространялся в горах, свет знания, пришедшего из другого мира, стражи которого известны лишь горстке людей.

Величественные существа, Архаты, обладают не только великой мудростью и силой, исходящей из сверхчеловеческого космического источника, но и столь мощными силами жизни и смерти, что я решил — мой долг сообщить людям о Планетарном Ультиматуме, с риском вызвать презрение и обиду.

Эндрю Томас, австралийский ученый

Перевел с английского Л. Прыгин

Была ли сожжена Жанна д"Арк?

Спустя пять лет после того, как Жанна д"Арк была сожжена на рыночной площади в Руане, в Гранж-о-Зорме, что неподалеку от Сен-Привей, в Лотарингии, объявилась некая неизвестная. Когда у нее спросили, как ее зовут, она ответила, что ее имя — Клод. Она разыскивала двух братьев Орлеанской девы, «один из которых, как сообщает летописец, был рыцарем и звался мессиром Пьером, а другой — оруженосцем по прозвищу Жан Маленький». Поиски увенчались успехом. И, когда братья увидели ее, они очень удивились. Неизвестная как две капли воды походила на Жанну, их покойную сестру! Они принялись ее подробно расспрашивать. Неизвестная сказала, что она и вправду Жанна, Орлеанская дева. И братья признали ее.

Так начинается одна из самых удивительных страниц в истории Франции, где нет никакого вымысла, а, напротив, есть почти бесспорные факты. В летописи, составленной настоятелем церкви Сен-Тибо, в Меце, можно найти вот какие невероятные строки — они были написаны в 1436 году, то есть через пять лет после того, как в 1431 году Жанну сожгли на костре: «В оном году, мая XX дня явилась Дева Жанна, которая была во Франции...»

В конце мая 1436 года эта девица объявилась в окрестностях Меца. Там она встретилась с сеньорами, которые поразились ее сходству с сожженной Девой. Не смея, однако, признаться себе в том, что могло обернуться отнюдь не в их пользу, сеньоры решили справиться у людей более сведущих. А кто, как не родные братья Жанны, мог разрешить терзавшие их сомнения? Тем более что жили они как раз по соседству. И как пишет летописец: «...знали, что была она сожжена. Но, представ перед нею, они тотчас узнали ее...»

Народ собрался отовсюду. Чудесная весть облетела всю Лотарингию. И бывшие сподвижники Жанны отправились в Мец, чтобы изобличить самозванку. Но, оказавшись лицом к лицу с той, которая называла себя Девой, они падали пред нею ниц и, обливаясь слезами, целовали ей руки. Так поступили сир Николь Лов, рыцарь, сир Николь Груанье и сеньор Обер Булэ. Слова девицы убедили всех в том, что она говорила правду: «...и поведала она сиру Николю Лову многое, и уразумел он тогда вполне, что пред ним сама дева Жанна Французская, которая была вместе с Карлом, когда его короновали в Реймсе».

Братья привезли ее к себе в дом. И какое-то время она гостила у них. Им всем было что вспомнить и о чем поговорить! Жанна — давайте называть ее так — складно отвечала на все вопросы, касавшиеся ее детства и дальнейшей жизни, так что уличить ее во лжи и самозванстве оказалось невозможно. Из этого испытания она вышла победительницей. Несколько дней спустя она прибыла в Марвиль и приняла участие в праздновании Троицына дня; ее братья были рядом с нею...

Лотарингские сеньоры решили облачить ее в ратные доспехи, поскольку им казалось, что без них она не мыслит свою жизнь. Ей дали коня, которого она «довольно лихо» оседлала, меч и мужское платье.

Из Меца она отправилась в Арлон — ко двору великой и всемогущей герцогини Люксембургской. Здесь Жанну ожидало самое главное испытание. Ей предстояло иметь дело уже не с простыми провинциальными сеньорами, а с первой дамой Люксембурга, наделенной высшим правом повелевать не только имуществом, но и жизнью своих подданных... Однако девицу это нисколько не устрашило. И она смело предстала перед великой герцогиней. Та приняла ее, расспросила, выслушала и объявила, что отныне будет ей подругой! Герцогиня пригласила Жанну в свой замок и принялась всячески обхаживать ее. «Будучи в Арлоне, она ни на шаг не отходила от герцогини Люксембургской».

Начиная с этого времени можно без труда проследить пути ее странствований. Насладившись поистине королевским гостеприимством герцогини Люксембургской, Жанна отправилась в Кельн — к графу Варненбургскому, одному из самых могущественных сеньоров Рейнланда, который объявил себя ее ревностным сторонником. Граф Варненбургский и его отец приняли Жанну с распростертыми объятиями: «Когда она прибыла, граф, возлюбив ее всем сердцем, тотчас же повелел выковать для нее добрые доспехи».

Для того чтобы сильные мира сего поверили, что она действительно та, за которую себя выдавала, Жанне, надо полагать, приходилось подробно объяснять им, как ей удалось избежать казни. На самом же деле ничего подобного не было. Жанна могла сколько угодно рассказывать о своих подвигах, но о том, как ей посчастливилось спастись от костра, она хранила полное молчание. Когда заходил разговор о ее чудесном избавлении, она предпочитала говорить загадками.

По возвращении в Люксембург Жанна завоевала сердце лотарингского сеньора сира Робера Армуазского. Он попросил ее руки. Жанна согласилась. И они сыграли пышную свадьбу.

Об этом союзе имеется два свидетельства — их подлинность несомненна. В купчей от 7 ноября 1436 года, упомянутой доном Кальме в «Истории Лотарингии», говорится: «Мы, Робер Армуазский, рыцарь, сеньор де Тишимон, передаем в полноправное пользование Жанне дю Ли, Деве Французской, даме означенного де Тишимона, все, что будет перечислено ниже...»

Другое свидетельство — два герба, сохранившихся на стене главного зала замка Жолни, в Мерт-и-Мозеле. Построенный примерно в 900 году, замок Жолни перешел в 1357 году в собственность к графам Армуазским. В 1436 году, женившись на Жанне, Робер Армуазский его перестроил и значительно расширил. Тогда-то, судя по всему, и произошло объединение короны и герба графов Армуазских с короной и гербом Жанны.

Но можно ли считать, что подобное признание стало венцом славы новоявленной Жанны? Никоим образом. Вслед за многими частными лицами ее признал и весь город.