Возвращение к истокам (СИ) - Татьяна Садыкова

Он, как выяснилось позже, заманил сладкими речами в кладовую наивную милсестру, оглушил ее, принял облик несчастной девушки, умудрился внести ее в список разрешенных к допуску в палату Ника и… что было дальше Филгус услышал по истошным крикам больного.

Апатичный настрой Никериала испарился враз. Бедный мужчина, который несколько месяцев недвижно лежал в постели, поразил всех целителей и милсестер, умудрившись забраться на шкаф и кидаться в иллюзиониста кактусами - о том, как эти растения появились в палате была отдельная история, на которую сейчас было неуместно отвлекаться.

- Уберите его от меня! Уберите! - истошно орал Ника, кидая в бедного мастера иллюзий последний колючий предмет. Больной выглядел вполне здоровым - на щеках алел румянец, а цепкие руки, которые за месяцы лечения стали словно две сухие ветки, с легкостью, даже не дрожа, подняли тяжелый горшок с кактусом. Причем кактус полетел прицельно - с координацией у мага тоже было все в порядке.

- Но я же любя! - чуть не плача от несправедливой обиды воскликнул иллюзионист, получив на свое признание отчаянный рык Ника и пылающий от негодования взгляд, когда руки мага не нащупали больше колючих снарядов. Филгус на миг подумал, что вмешиваться в разворачивающуюся драму было б преступлением и отрицательно качнул головой целителями и милсестрам, которые хотели ворваться на крики больного в палату. Работники госпиталя с интересом заглянули внутрь и бочком вышли за дверь, впечатленные разворачивающейся сценой. На пороге остался лишь посмеивающийся Филгус, да Азель, у которого, похоже, был нюх на неприятности.

- Глаза б мои тебе не видели! - продолжал разоряться Ник, и, сорвав голос, с шипением продолжил. - Исчезни. Развейся. Пропади, содомит треклятый!

- Но почему!

Бывший повелитель мира и главная головная боль Председателя искренне не мог понять, что опять сделал не так и его обожаемый целитель так резко и в категоричной форме отказался с ним общаться. Магистр Гоннери мог предположить, что Ник мирно спал и, узрев после пробуждения над собой - то, что “над”, а не “перед”, магистр не сомневался, - столь любимого им иллюзиониста, был очень рад новой встрече. Так рад, что взлетел, словно гордая птица на шкаф, показав чудеса акробатики при полной недееспособности к магии.

- Спускайся! А вдруг тебя увидят!

Мики резко обернулся и… никого не заметил. Азель и Фил синхронно применили чары невидимости. Переглянулись, лукаво улыбнулись, а глава Парнаско даже приложил палец у губам и, достав небольшой планшет, стал туда что-то записывать - магистр Гарриус после всех событий назвал это лечение шоковой терапией и стал применять в своей практике.

- Никогда! - многозначительно прошипел больной, треся кулаком и отбрыкиваясь от мужчины ногами. Лучше бы он не пытался это делать - Микио резко схватил мага за голую лодыжку и потянул вниз. Целитель вцепился в шкаф, словно от этого зависла его жизнь и ни за что на свете не желал его отпускать. Как и Микио. Он тянул Ника вниз, вцепившись то в лодыжку, то в штанину. Сперва вниз поехали штаны, потом сам больной, у истощенного организма которого закончились силы для борьбы, а после шкаф, покачнувшись стал заваливаться на горе-любовников.

Филгус решил, что быть погребенным под тяжелым дубовым шкафом - не лучшая смерть для известного целителя и мастера иллюзий и решил героически их спасти. Телекинез легко давался магистру и шкаф, так и не успев упасть, замер, нависнув тяжелой громадой над упавшими мужчинами. Створки шкафа со скрипом раскрылись и почетная мебель госпиталя, не получив долгожданную жертву, от обиды выплюнула в наглецов стопки чистых простынь, пару вешалок и целительскую робу.

Магистр Гоннери посмотрел на развернувшуюся сцену и невольно усмехнулся. Это выглядело довольно комично: глубоко дышавшие (особенно, обессиленный борьбой Ник), укрытые накрахмаленными простынями мужчины, с неким шоком взирающие на нависшим над ними двухметровым шкафом, который угрожающе скрипел и двигал дверцами. Но не долго. Шкаф отклонился назад и встал нормально на ножки - маг решил не затягивать со спасением.

- Я, наверное, не вовремя… - кашлянул в кулак Фил, привлекая их внимание и пытаясь скрыть за ним смешок.

Маневр удался - его заметили. И если во взгляде Ника отразилась неподдельная надежда и какая-то излишняя радость, то Микио явно струхнул и опечалился. Доступ к долгожданному больному у мага был слишком коротким и был встречен без должного энтузиазма, а после пришедшего на помощь Филгуса - казался тем более, невозможным.

- Фил! Спаси! - с отчаяньем, хрипящее воскликнул Никериал, пытаясь ползти в сторону своего названного брата. Ноги мага, видно, после тех акробатических этюдов, больше не держали, он путался в робе, которая накрыла его с головой, а в его глазах так и читались неподдельная жажда жизни и невольная мольба.

Но не успел магистр ответить, как за его спиной материализовался Азель и, грозно нахмурившись, произнес:

- Так, так, так. Магистр Микио, как вам не стыдно, это госпиталь, а не филиал борделя! А Ники, мальчик мой! - тон голоса главы Парнаско был осуждающий, но лукавый взгляд выдавал мужчину с головой. - Я тебя столько лет пытался женить и все никак не понимал причин твоих отказов, но сегодня все встало на свои места, - он печально покачал головой и, посмотрев на удивленного Филгуса, дополнил. - И где я допустил ошибку в воспитании?

На бледном лице Никериала запылал румянец, он внезапно понял, как могла выглядеть со стороны эта неоднозначная картина.

- Но я… - заикнулся мужчина, однако Азель, предупреждающе поднял руку, прерывая попытки оправдаться и, печально качнув головой, вышел из палаты. Если бы Филгус не знал, что магистр Гарриус видел все с самого начала и просто решил пошутить над горе-учеником, то обязательно поверил в этот спектакль.

На Ника было невозможно посмотреть без содрогания… от смеха. Маг чуть не плакал от досады: невозможности прояснить ситуацию своему приемному отцу и доказать ему, что он “не такой”.

- Это ты виноват! - трагично воскликнул он, гневно взглянув на притихшего Микио и тихо проскулил, спрятав пылающее от стыда лицо в своих ладонях.- О Великая…

Ник всегда говорил, что ему плевать на чужое мнение, но несмотря на все заверения, ему было важно мнение о нем, особенно, от своего отца.

- Почему это я! - также возмутился иллюзионист и, отряхнувшись, встал, гордо приосанившись. - Если бы кое-кто не полез на шкаф, как только меня увидел, этого бы не произошло!

Никериал что-то невнятно пробормотал, уткнувшись носом в пол, но явно нелицеприятное и на эрейском. Уже как недели две молодому целителю перестали прописывать успокоительное, а также уменьшили дозы обезболивающего зелья, что только усугубило его и так плохое расположение духа. Ник был вымотан душевно всеми переживаниями за потерянный дом, своих домочадцев - он беспокоился за Ирен и Джека, здоровья и неспособностью контролировать магию. Мужчина смирился со смертью еще тогда в замке и пытаться вновь жить у него пока не получалось. Он не мог понять для чего живет, нужно ли ему жить? А тут этот Микио! Совершенно беспардонно ворвался в его апатично-филосовские мысли и все взбаламутил лишь одним присутствием!