Стихи и поэмы - Константин Фофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1893
ДУША ПОЭТА
Таинственный сумракВ глубокой пещере;Там гении небаИ хищные звери.
Там веет цветамиЗабытого рая;Там сырость могилыИ бездна земная.
Там два есть колодцаС кристальной водою:С премудростью здравойИ с ложью больною.
Сквозь стены пещерыЖизнь дико рокочет;Ворваться не смеет,Замолкнуть не хочет.
Когда же в ней вспыхнутЛучами лампады, —Скрываются в норыИ змеи, и гады.
Пещера сияет,Как храм величавый,И небо в ней блещетНетленною славой.
Узорами радугСвивается плесеньИ слышатся звукиТоржественных песен.
Июнь 1897
* К тебе, у твоего пopoгa, *
К тебе, у твоего пopoгa,Я постучался, ангел мой,Но ты гостил тогда у бога,В его ложнице голубой.
Ты ткал воздушные одеждыИз радуг, солнца и луны.Мою любовь, мои надежды,Мои заоблачные сны!
И, грустью новой опечален,Вернулся я с твоих высот, —Бродить среди земных развалин,Во мраке горя и забот.
И встретил гения иного, —Он был не ты; угрюм и зол,Не зная неба золотого,Сквозь гром и пламень он пришел!
Он завладел душой морю, —Земного торжища дитя,И вновь молиться я не смею,И вновь не смею жить шутя.
Как тень, блуждаю я над безднойБез упованья к мечты.Но ты покинул мир надзвездний,Ко мне возвал из суеты!
С небес принес свои скрижали,Вещая проповедь добра, —Но я в борьбе, но я в печали, —Не мне сияние утра!
Меня слепят твои одежды,И улетают, смущены,Моя любовь, мои надежды,Мои заоблачные сны!
* Весна! но что мнѣ принесетъ *
Весна! но что мнѣ принесетъ Расцвѣтъ весны?.. Ея приходъ Встрѣчалъ я пѣснями бывало, Когда для юности живой Еще любви недоставало…
Весна смѣнялася весной; Пришла любовь — и ураганомъ За нею шумно протекла Съ мечтами, съ радужнымъ обхманомъ, Заботъ и думъ тяжелыхъ мгла…
Встрѣчая грустными очами Опять приходъ весны живой, Я плачу тихими слезами — Какъ надъ могилою родной — Надъ обманувшими мечтами.
Поэмы
КАМЕНОТЕС
Японская сказкаВ Японии, под небом раскаленным,Трудился день и ночь в каменоломнеКаменотес; он старился в работе,А, ни богатств, ни почести, ни славыНе наживал тяжелыми трудами.
И много раз в безмолвном мраке ночи,В часы бессонниц он мечтал о счастьеИ много раз завидовал богатству,Когда ему случайного доводилосьКортеж вельможи знатного увидеть.
Как он хотел возлечь бы горделивоНа затканные золотом носилки,Под яркий пурпур зонтиков широких!И тайно он молился небесам…И небеса услышали молитву:
И раз, уснув простым каменотесом,Проснулся он властительным царем.
Его рабы душистыми водамиОпрыскали и легким опахаломС его лица докучных мух согналиИ, возложив на пышные носилки,По городу смиренно понесли.
Был душный день. Палило зноем солнце,Деревья никли пыльною листвой;От каменных строений, как от печки,Тепло струилось; гладь реки зеркальнойРасплавленным сверкала серебром;
Пыль золотя, слепило очи солнце,Недвижным блеском в воздухе, разлившись.Уже семь суток не было дождя;Уже семь суток солнце так палило!
Напрасно царь из звонкого кувшинаПрохладным зельем смачивал гортань;Его рабы напрасного помавалиНад головой венчанной веерамиЗеленых пальм, — царя томило солнцеИ жгло гортань и ослепляло взор.
Он солнцу стал завидовать и думал:"Как хорошо бы на небе далеком,В безбрежном море синего эфираБросать лучи и быть непобедимым!О небеса, зачем я не светило!”И небеса услышали молитву…
И раз, уснув царем под балдахином.Резного ложа, поутру вставал онВ мерцании багровом на востокеСредь сонма звезд, бледнеющих пред ним.Он солнцем стал, и от его дыханьяЛилось тепло, лучами исходя;
И взор его блистающий и жгучийПроникнул в рощи сквозь густые кедры,Затрепетал на зыби океанаИ сжег пески безжизненных пустынь.Он, из зерна пшеницы вывел колос,Из желудя — величественный дуб,Душистым соком брызнул в ананасыИ отвердил кокосовый орех.
Но вот однажды воздух, утомившисьТяжелым зноем, стал сбирать от моряИ от озер, разлившихся широко,Прохладный пар, и быстро беглый ветерСгустил пары в седые облака;
И облака сплотились грозного в тучи,Диск солнечный скрывая от людей.И не могло пробить лучами солнцеВоздушную броню тяжелой тучиИ с горькою воскликнуло досадой:
"Бессильно я пред тучею бродячей!О небеса, зачем я только солнце, —Не лучше ль быть властительницей-тучей!”И небеса услышали молитву…
И раз, зашедши алою зарею,Наутро солнце разлилося в тучу.Как черное руно овцы гигантской,Седая туча двигалась по небуИ ткала тени в воздухе сгущенном,И двигала сердито главы пальм.
И вот она нахмурилась ужасней:В ее волнистых змеевидных складкахСверкнул язык мигающей стрелы, —Так блещет взор из-под ресницы грозной…И грянул гром, и звучно град запрядал,Клоня колосья рисовых полей.
Взметнулась пыль по вспыхнувшей пустыне,Надулися зоба челнов крылатых,Запенилися воды океана;И стаей львов серебряных с рычаньемОни ползли к задумчивой скале,Которая спокойно возвышаласьУ берегов разъяренного моря,Как бы смеясь над бешенством волны.
И вспыхнула суровее стихия,Увидя мир скалы непобедимый,И, как котел, огнями разогретый,Метнулись волны злые океанаИ на скалу с размаху набежали,Но не могли слизнуть они скалу.
И, в бешенстве раскатываясь громом,Сказала туча в зависти дрожащей:"О небеса! зачем я не скала!”И небеса услышали молитву…Медлительно умчавшаяся тучаПроснулася гранитною скалою.
И вот скала, в оцепененьи смутномВперивши взор на землю и на небо,Заметила, что у ее подножьяИ день и ночь какое-то созданье,Едва-едва заметное вершине,Стучит тяжелым молотом, как будтоДобиться слова хочет от гранита.
И чувствует скала, что с каждым годомОна худеет, что гранит подножьяБолит от ран, что с каждым днем слышнееИ тяжелей удары молотка.И думает скала в оцепененьи:
"О небеса, зачем я прозябаю!И, чувствуя у ног своих тяжелыхУжасного врага, я не могуЕму ответить местью роковою!Меня не в силах сокрушить прибой;
Могучих волн не в силах уязвитьЖивучие и злые крокодилы,Лизавшие гранит моей подошвы;И коршуны, воздушные тираны,Не в силах грудь мне расклевать, а этоНичтожное и злое существоМеня с годами силится разрушить…О небеса! зачем я не оно!”
И небеса услышали молитву…Проснулася скала — каменотесомВ убогом шалаше на жестком ложе.Лучи зари приветно проникалиСквозь желтую солому ветхой кровли,И вспомнил всё седой каменотес.
Он вспомнил дни, когда он, недовольный,Завидовал могуществу и славе.Как был царем, и тучею, и солнцем,Как, наконец, дремал скалой недвижнойИ как опять он стал каменотесом.
И, вспомнив все, он труд благословил;И, молот взяв в мозолистые руки,Промолвил он с задумчивой улыбкой:"У каждого могущество свое!”
Июль-ноябрь 1885
