Тропа длиною в жизнь - Олег Микулов

– Не торопись. Успеем.

Она сложила вещи к ногам Аймика и, восторженно глядя в его лицо, прошептала:

– Муж мой!

Хотела обнять, но, обернувшись на врага (совсем рядом! Ранен, но опасен), поспешно отступила и побежала вверх по склону за остальными вещами и копьями мужа.

Пейяган смотрел на их сборы в бессильной злобе. Он проиграл, проиграл окончательно, и… лучше бы его и впрямь убили! Казалось, эта проклятая парочка не обращает на него никакого внимания, но он чувствовал, что Аймик улавливает малейший его жест. Неосторожное движение, и… Так, может, и в самом деле попытаться? Была не была…

Нет! Жить все же хотелось, несмотря ни на что. Кровь текла; уже начала кружиться голова. Следовало заняться раной… если он и впрямь не хочет истечь кровью.

Стиснув зубы, Пейяган резким движением обломил стрелу. Кровь потекла сильнее; ему пришлось отдышаться, прежде чем вырвать из раны обломок с окровавленным наконечником… Кажется, задета кость, но это потом. Сейчас главное – остановить этот живой ручей. Опустившись на траву и помогая зубами, он принялся левой рукой накладывать ременной жгут. Мальчишка и девчонка его больше не интересовали; пусть уходят… если так оно все обернулось. Подальше и навсегда, – авось там, в чужих землях, их настигнет возмездие. Жаль только, он, Пейяган, этого не увидит, даже не узнает…

Следовало подумать о другом: о мертвых, один из которых – его сын. Пейяган знал толк в ранах и ничуть не тешил себя ложными надеждами. Мертвы. Оба. И как же теперь быть? Сын Тигрольва, оставшийся в живых, не может бросить тело своего собрата на растерзание зверям, на поругание врагам – это Закон! Он, однорукий, должен либо приготовить для них временную могилу, чтобы вернуться потом сюда с сородичами, либо каким-то образом дотащить оба тела до стойбища… Почти на дневной переход.

В закатных лучах оба тела казались сплошь покрытыми кровавой дымкой, оранжево-багровый свет отражался в мертвых глазах. Сгустки настоящей крови чернели на горле, на рубахах. Этот… Двужильный умер мгновенно: стрела пробила сердце. Сыну пришлось помучиться. Было видно: он даже успел понять, что умирает…

Сверху послышалось негромкое пение. Не вставая с колен, Пейяган обернулся. Аймик на вершине Двуглазого холма кропил своей кровью Священные Камни – Бабушку и Дедушку. Благодарственная жертва… Что ж ему есть за что благодарить Предков!

Странная и страшная мысль осенила Пейягана: выходит, Предки не только от него отвернулись – от всего Рода детей Тигрольва, пославшего погоню! И ради кого? Ради мальчишки, который добровольно разорвал родственные связи, и какой-то приблудной, никому не ведомой девчонки. Но почему? И что же теперь будет с ними со всеми?

Пейяган покачал головой. Это дело колдуна. А у него, охотника, иные заботы: что делать ему, однорукому, с двумя мертвыми сородичами?

Принеся положенную жертву, Аймик в последний раз посмотрел на коленопреклоненного брата, склонившегося над телом своего сына и машинально потирающего безвольную правую руку. Что-то похожее на жалость шевельнулось в его душе. Но ни поддаваться этому чувству, ни размышлять о нем охотник не стал. Во всем виноват сам Пейяган. Он, Аймик, не хотел ничьей крови.

Аймик спустил тетиву, давая отдых натруженному телу своего верного друга, прошептал ему: «Благодарю тебя, Разящий! Ты нас спас!» — и стал спускаться к жене, поджидавшей его у южного склона.

Так начались земные странствия Аймика, сына Тигролъва, добровольно ставшего Безродным.

Часть 2

ЗЕМНЫЕ ТРОПЫ

Глава 6 К ДОБРУ ИЛИ К ХУДУ?

1

Аймик открыл глаза и некоторое время лежал неподвижно, стараясь успокоить бьющееся сердце, с наслаждением вдыхая запах сухой хвои. Серый свет пробивался сквозь щели (а кровлей-то пора заняться: скоро начнутся дожди). На плече – теплое дыхание Аты. Она что-то пробормотала и снова ушла в сон…

Все хорошо. Он снова здесь, в своем Мире. Он вырвался из очередного странного сна!.. Но о чем духи говорили ему в этот раз?.. Не сразу, еще немного… Он должен подождать, пока сердце успокоится окончательно.

…А стоит ли вспоминать? Зачем? Кто зовет его туда, к этим огромным каменным холмам со сверкающими вершинами? Для чего?..

Ата, не просыпаясь, обняла за шею своей горячей рукой; забормотала что-то нежное… Вот это ему и нужно. Только это — и ничего больше!..

Аймик выбрался наружу, чувствуя себя вялым: странные сны не приносят отдыха. Да и утро было не по-летнему промозглым, неприветливым. Впрочем, лето на исходе, хотя здесь, в этих краях, оно длится, пожалуй, чуть подольше. Или это только кажется?

«Там»… Как давно это было? Аймик подошел к сосне, за которой приютился их шалаш. С одной ее стороны кора была срезана и на обнаженной поверхности сделаны зарубки, короткие и длинные, с поперечными черточками и без. Времена года, циклы Небесной Охотницы. Первую самую нижнюю зарубку он сделал, когда они остановились здесь, чтобы перезимовать, и с тех пор… Уже второе лето на исходе. Это место недаром полюбилось Ате, да и ему самому полюбилось: узкий мысок, с трех сторон прикрытый поросшими сосняком пригорками, а с четвертой, западной, стороны выходящий в речную долину. Речка не велика и не мала: поуже, чем их Большая Рыба, но пошире Быстрянки. К их жилищу трудно подобраться незамеченным, да и подбираться-то некому: стойбищ в окрестностях нет. Разве что бродячие охотники случайно наткнутся или откочевывающая на новые места община. Но зимой можно и этого не опасаться, а летом они всегда настороже. Впрочем, за все время, что здесь прожили, людей видели только дважды, да и то на другом берегу, далеко.

Да. Потому-то и прижились они здесь, что от людей далеко. Аймик помнил, как старательно обходили они с Атой охотничьи тропы, дымки чужих стойбищ. Даже когда давно уже позади остались свои земли, на которых нужно было опасаться мести сородичей или духов-покровителей, а то и тех и других. Впрочем, погони больше не было… Интересно, сумел ли Пейяган добраться до стойбища, передал ли старикам слова Аймика?..

Чужие земли… Для изгоев – не важно, добровольных, нет ли, – все земли чужие, все враждебные. Чужаков не любит никто; убить чужака, лишенного помощи и защиты сородичей, не преступление; это так же естественно, как убить ядовитого ползуна, забравшегося на твою лежанку. Найти же у чужих защиту и кров, прижиться у них почти невозможно… Нет, конечно, всякое бывает, но всерьез рассчитывать на такую удачу нельзя. Вот почему Аймик и Ата с первых же дней своего ухода всеми силами избегали людей. Порвавший связи с Родом обрекает себя на одиночество… или на гибель от чужих рук.