Мальчик-менестрель - Арчибальд Кронин

Десмонд уже шел в ризницу, когда маленькая девочка, младшая из всех, догнала его и взяла за руку.

— Когда Иисус придет ко мне, я буду любить Его так же сильно, как вас, святой отец?

Десмонд внезапно почувствовал, как слезы навернулись ему на глаза.

— Нет, милая, еще сильнее. Ты будешь любить Его гораздо, гораздо сильнее.

И с этими словами он взял девочку на руки, поцеловал в щечку, положил еще одну конфетку в карман ее передника и отвел к остальным детям.

Десмонд снискал популярность у местной ребятни, и дети, едва завидев его на улице, стремглав бежали ему навстречу, чтобы взять его за руку. Но и взрослые жители города, которые поначалу косились на молодого священника с некоторым подозрением и страхом, смешанным с любопытством, теперь поголовно стали его друзьями: он завоевал их подкупающей улыбкой, добродушием и готовностью выслушивать их вечные жалобы на тяготы жизни. И вообще, как-никак, Десмонд был ирландцем, таким же, как они, хотя и выглядел несколько по-другому после того, как пообтерся в Риме.

А еще он был щедр, ибо и недели не проходило, чтобы в вечерний час, когда заднюю дверь дома священника скрывала спасительная темнота, к нему не подходила с извиняющейся улыбкой на губах миссис О’Брайен.

— Там вас опять просят, отец Десмонд.

— Кто на сей раз? Старая миссис Райан или Мэгги Кронин?

— Нет, Мики Турли… только что из каталажки.

— Передайте ему, что я спущусь через пару минут.

— Уж больно вы добры к этим пропащим душам, святой отец, — усмехнувшись, покачала головой миссис О’Брайен. — А они бессовестно пользуются вашей добротой.

— Один-два шиллинга — сущие пустяки, если речь идет о таком святом деле, как благотворительность, — ласково потрепал миссис О’Брайен по плечу Десмонд. — У меня, например, есть крыша над головой, мне тепло и уютно, я всегда досыта накормлен лучшей экономкой во всей Ирландии, которая безупречно стирает и гладит мое белье, чистит мою сутану, следит за тем, чтобы в комнате не было ни пылинки, ни соринки, всегда встречает меня очаровательной улыбкой… Так вот, имею ли я после этого право гнать с порога своего дома беднягу, у которого нет за душой ничего, кроме прикрывающих его тело лохмотьев?

— Да большинство из них просто пропьют ваши деньги!

— По крайней мере, кружка доброго крепкого «Гиннеса» их согреет и подскажет дорогу. А теперь одолжите мне до завтра полкроны из того кошелька, что всегда при вас.

Миссис О’Брайен, укоризненно покачав головой, с улыбкой протянула Десмонду монету. Когда он вернулся, она ждала его на том же месте.

— Я не собираюсь покупать их любовь, миссис О’Брайен. В этом городе еще куча народу, которая ни за какие коврижки не будет иметь со мной дела.

Но вскоре после этого глубокомысленного замечания, а если точнее, то в четверг перед Пасхой, произошло такое, что заставило его пересмотреть свои взгляды.

Это случилось в ярмарочный день — событие немаловажное для небольшого провинциального городка, — когда фермеры из окрестных деревень приезжают продавать и покупать скот. Улицы были запружены телегами, повозками и грузовиками, а еще медленно бредущими стадами животных, погоняемых туда и обратно. Повсюду царили жуткая суматоха, сутолока и неразбериха.

Десмонд обожал ярмарочные дни, и в тот день, в Чистый четверг, он вышел из дому, чтобы насладиться красочным зрелищем. Он уже почти спустился с горы, когда внизу, на перекрестке главной дороги с второстепенной, старый фермерский грузовик, явно превысивший скорость, на полном ходу столкнулся с тяжелым фургоном, выезжавшим с боковой улочки. При столкновении, казалось, никто не пострадал, но от удара у грузовика внезапно открылся откидной борт, и оттуда дождем посыпались розовые поросята, которые тут же прыснули в разные стороны, быстро-быстро перебирая копытцами навстречу свободе: смешные розовые ушки хлопали на ветру, крошечные хвостики завились от восторга. На месте происшествия тут же собралась толпа, воздух наполнился воплями и проклятиями, удары сыпались направо и налево, а руки жадно тянулись к вертким хрюшкам.

В общей суматохе двум крошечным свинкам удалось незаметно проскользнуть мимо бдительных охотников, и они во весь опор понеслись прямо навстречу Десмонду. Десмонд понял, что поросят следует во что бы то ни стало остановить, дабы помочь им избежать безвременной кончины, и он предупреждающе вскинул руки вверх. Но вместо того, чтобы остановиться, беглецы быстро шмыгнули налево, в переулок, носящий название Веннел, что было для них еще хуже, поскольку здесь их уж точно украли бы, чтобы пустить на жаркое. Поэтому Десмонд прибавил ходу, повторяя все их маневры, и в конце концов прижал беглецов к земле, не оставив им возможности к отступлению.

Поросята, измотанные погоней не меньше Десмонда, смотрели на него испуганными глазенками, но явно успокоились, когда он одновременно поднял обоих и подхватил под мышки, где они пригрелись и тотчас же свернулись калачиком. После чего, с трудом отдышавшись, Десмонд направился прямиком на место происшествия.

К этому времени народу в разбушевавшейся толпе явно прибавилось, и сержант Дагган, которого Десмонд знал как одного из своих прихожан, безуспешно пытался навести хоть какой-то порядок.

— Сержант! — закричал Десмонд. — Дорогу служителю Церкви! — Столь необычный приказ действительно помог расчистить проход, и Десмонд внезапно оказался в центре импровизированного ринга лицом к лицу с двумя участниками схватки. — Майкл Дэли! Ты знаешь меня, а я знаю тебя. Твоя ферма через дорогу от поместья госпожи Донован. — В толпе воцарилась мертвая тишина, а Десмонд тем временем продолжал: — Ты, кажется, потерял двух поросят.

— А то! Двух своих самых лучших свиноматок. Я на развод растил.

— Фермер Дэли, скажи, если ты вдруг получишь их обратно, пожмешь руку парню, что на тебя наехал?

— А то. Почему не пожать.

И тогда на глазах у оцепеневшей толпы Десмонд распахнул плащ жестом, достойным Маскелайна и Деванта[39], извлек оттуда двух поросят и, держа в каждой руке по поросенку, гордо поднял их над головой.

Толпа с минуту ошалело молчала, затем тишину нарушил слабый женский голос, похоже принадлежавший старой Мэгги Кронин:

— О Господи! Самое что ни на есть треклятое чудо, чтоб меня разорвало!

Напряжение в толпе тут же спало, послышались удивленные возгласы, смех, началась полная неразбериха. Поминали и Бога, и дьявола. А потом, когда Десмонд вручил хозяину свои трофеи и заставил мужчин пожать друг другу руки, раздался гром аплодисментов.

— Вы вытащили меня из поганой ситуации, святой отец, — шепнул Десмонду сержант. — И я непременно позабочусь, чтобы вам воздали по заслугам. — Сержант поднял руку и закричал: — А теперь слушайте все. Проблема разрешилась к общему удовольствию. Вместо драки и грубого нарушения общественного порядка достигнут желанный мир. И все благодаря стараниям и мудрости одного человека — его преподобия отца Десмонда, которого здесь все любят и знают. А теперь троекратное ура в честь его преподобия!

Похоже, крики были слышны даже в доме священника, куда развеселившийся Десмонд вернулся с приятным чувством выполненного долга и весьма довольный собой.

Проходя мимо боковой двери церкви, он вдруг заметил одиноко стоявшую маленькую девочку. Чтобы привлечь его внимание, она робко махнула ему рукой. Десмонд тут же подошел к девочке, узнав в ней лучшую ученицу в группе, которую готовил к первому причастию. Он также заметил, что девчушка вся зареванная. Он обнял ее за хрупкие плечики.

— Пегги, почему ты плачешь? Что стряслось?

— Я не могу пойти к причастию, святой отец. У меня нет хорошего платья, — снова залилась слезами девочка.

Тут Десмонд припомнил свои слова насчет того, что девочки, чтобы порадовать Господа, должны быть в белых платьях.

— Пегги, все это не так уж важно. Ты можешь пойти в чем есть.

— В чем есть? Но другие девочки меня засмеют.

Только тут Десмонд заметил, как бедно она одета.

— А ты просила маму купить тебе платье?

— Да, — горько всхлипнула Пегги. — Мама сказала, что если мне надо новое платье, надо просить Христа, а не ее.

Десмонд не знал, что сказать. Он явно допустил непростительную оплошность. Хорошему пастырю не подобает отдавать распоряжения перед лицом столь вопиющей нищеты. Но ребенок не должен страдать. Десмонд улыбнулся и нежно похлопал ее по худенькой спинке.

— Пегги, я хочу, чтобы сегодня вечером, прежде чем лечь в постель, ты встала на колени и, как велела тебе твоя мама, попросила Христа дать тебе новое платье, — сказал он и, поймав удивленный детский взгляд, добавил: — Только никому не говори. Просто помолись. Обещаешь?

— Да, святой отец, — испуганным шепотом отозвалась Пегги.