История династии Романовых - Владлен Георгиевич Сироткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако как только эмиссары шведской королевы Ульрики-Элеоноры, сестры Карла XII, неожиданно погибшего в Норвегии, при осаде Фридрихсгала, появились в европейских дворах с целью выработки конкретного плана «северного умиротворения», выяснилось, что этот план - фикция, ловушка для Швеции, и направлен на затягивание ее войны с Россией. Сами же новоявленные союзники считали, что вступать в конфликт с Россией из-за Швеции - дело трудное и малоперспективное… В такой сложной международной обстановке Петр I «прорубал окно в Европу» и многим европейским правительствам, особенно английскому, был не только неудобен, но и весьма опасен.
Подобная внешнеполитическая ситуация неминуемо смыкается с внутригосударственной оппозицией, сколь бы ни велики были между ними расхождения в конечных целях. Потому-то изощренность шпионов и агентов в дипломатических одеждах в ведении тайной войны не имела границ. Из писем иностранных дипломатов, наблюдателей и шпионов при русском дворе, написанных в последние недели перед смертью Петра I, следует однозначный вывод: Петр «не мог умереть от той болезни», диагноз которой поставил придворный лекарь профессор Блументроост…
… Всего за несколько недель до своей смерти царь Петр I казнил камергера Вилима Монса, повинного в стремлении к преступному прелюбодеянию с самой императрицей. Но казнить тогда же любимую женщину не смог, хотя и не простил Екатерине измену. И удар этот разрушил его силы. Первая же болезнь - из-за сильной простуды (осложнение хронической уремии - по официальной версии) -стала для него смертельной. Он мучительно болел двенадцать дней, и хотя были моменты облегчения и просветления, вопроса о престолонаследии он так и не решил. Однажды лишь подал знак любимой дочери Аннушке дать перо и бумагу и слабеющей рукой написал: «Отдайте все…» Кому? Перо выпало из рук… Было от чего дрожать Екатерине, но дрожал от страха перед расплатой в эти дни и Александр Данилович Меншиков, уличенный в лихоимстве, воровстве и вымогательстве «в особо крупных размерах… дач на ниве государственной», чувствуя всем своим естеством, что на этот раз его уже не спасут былые заслуги…
Однако в истории болезни Петра Алексеевича, собственноручно написанной на десяти страницах доктором Блументроостом в 1716 году, не было никаких показаний ни на «дурную почечную болезнь», ни на другую, сколь-нибудь опасную для жизни.
Кому была угодна версия хронической, необратимой болезни? Петр не успел написать или даже устно сделать завещания или ему не позволили это сделать?
Интересен такой момент: перед входом в комнату, где лежал больной царь, был поставлен алтарь. А так как заходить за алтарь не дозволялось ни женщинам, ни иноверцам, то допуск к больному был крайне ограничен. И ни дочери, горячо любившие Петра, ни врачи-иностранцы, приглашенные на консилиум, не могли проследить за течением болезни и за лечением. Причем появился алтарь тогда, когда распоряжаться здесь стал опальный Меншиков, неизвестно почему появившийся во дворце. Фактически он находился под домашним арестом.
Кто был автором пьесы и режиссером этого исторического спектакля, именуемого «Последние дни Петра Великого»?
Кому было выгодно представлять великого российского преобразователя в глазах Европы захватчиком, а Россию - гегемонистской державой?
Уже много лет определенные круги западной (прежде всего французской бонапартистской) историографии пытаются представить захватнический поход Наполеона на Россию в 1812 году как борьбу «цивилизации» с «варварством», с «природной агрессивностью» русских, темных и отсталых.
Опираясь на географическую неграмотность подавляющего большинства солдат и офицеров «великой армии» (на картах наполеоновских штабных офицеров Россия сразу же за Уралом граничила… с Китаем), используя субъективизм и фактические ошибки даже в трудах корифеев французского Просвещения XVIII века (так, в знаменитой «Энциклопедии искусств, наук и ремесел» под редакцией Д. Дидро и д'Аламбера нет даже слова «Россия», а есть «Великая Татария»; в труде другого поклонника идей Просвещения, участника французской революции философа и писателя К.-Ф. Вольнея (1791 год) хотя и упоминается «Россия», но русских там нет, а живут одни «самоеды, якуты, калмыки, черкесы и «сибирские народы»). Наполеон обосновывал и оправдывал свой завоевательный поход на Россию идеологическим документом - пресловутым «Завещанием Петра Великого». Суть этой фальшивки в том, что Петр I перед смертью якобы оставил своим наследникам «Завещание», по которому его преемники должны были вооруженным путем не только расширять петровское «окно в Европу», но и со временем… завоевать ее целиком. Из нескольких вариантов этого «Завещания» Наполеон отобрал вариант 1797 года польского эмигранта Михаила Сокольницкого - начальника военной разведки «великой армии» и поручил чиновнику своего «Бюро по контролю за общественным мнением» Мишелю Лезюру переработать его в популярную брошюрку и, переводя на «двунадесять языков», раздать всем офицерам и солдатам накануне вторжения в Россию. Сотни экземпляров этого «документа» под названием «О прогрессирующем росте русской мощи от возникновения государства Российского до начала XIX века» (Париж, 1811) были найдены затем в Москве брошенными при поспешном отступлении «великой армии» в октябре 1812 года. Подложность «Завещания» и его фальсифицированный характер давно документально установлены как в русской дореволюционной, так и в советской литературе.
Опроверг подлинность «Завещания» и американский профессор из университета в Алабаме Хью Рэгсдейл, не раз приезжавший на стажировку в нашу страну для работы в архивах. Он нашел четыре его фальшивые копии (на двух из которых стоят даты - 1794 и 1797 гг.) в главном центре его фабрикации - Архиве министерства иностранных дел Франции. Но что особенно важно, Рэгсдейл, наряду с другим американским историком Г. Клиффордом, прямо указал, что пропагандистское толкование этой фальшивки использовалось всякий раз, когда Западу надо было оправдать свою агрессию против России или, наоборот, представить патриотов-русских «исконно агрессивной» нацией.
И действительно, широкая публикация на Западе мнимого «Завещания Петра Великого» предпринималась вскоре после Крымской войны 1857 года, в период обострения отношений России с Англией и Францией во время польского восстания 1863 года, во время русско-турецкой войны (1877-1878 годов) и первой мировой войны (в 1915 году в иранской газете по заказу кайзеровской Германии). Не
