Девушки выбирают героев - Светлана Демидова

– Тогда разреши мне пройти…

– Зачем?

– Затем, что мне есть что сказать тебе. – Кристина видела, что Игорь совершенно беспардонно собирается захлопнуть перед ее носом дверь, и потому торопливо добавила: – Это касается Тани.

– Говори здесь, – не сдался Краевский.

– Хорошо, – нехотя согласилась она, пожирая глазами необыкновенно похорошевшего юношу. Если бы она не была такой дурой… Если бы имела Танькино чутье… Она бы сейчас целовала эти чудесные бархатные глаза…

– Ты думаешь, твоя Танечка тебя любит? – начала она.

– Не твоего ума дело, – усмехнулся Игорь и опять хотел закрыть дверь.

Кристина поставила на порог ногу в модном сапожке на тонком каблучке.

– Все-таки тебе придется меня выслушать, – сказала она и выпалила одним духом: – Мы с Танькой просто поспорили, что она раскочегарит тебя на секс, понял! Я говорила, что ты не такой, как все, а она утверждала, что такой же самец, как остальные!

– Врешь! – презрительно бросил ей он и легонько пнул ногой все в той же заношенной клетчатой тапке ее изящный сапожок.

– У меня есть доказательства, – сказала Кристина и ноги с порога не убрала.

– Ну!

– Помнишь День влюбленных?

– Ну!

– Ты ведь получил письмо, закапанное слезами, не так ли?

Краевский произнес очередное «Ну!», но оно уже не было таким уверенным и грозным, как первые два.

– Так вот! Это мы с ней вместе сочинили и закапали водой из лейки, которая на окне кабинета математики стоит… чтобы было похоже на слезы по поводу безумной к тебе любви. Что, разве Танечка ничего об этом не говорила?

– Говорила, – ответил Игорь.

Кристина растерялась. Такого поворота она не ожидала. Танька, видать, совсем умом тронулась, если рассказала…

– Зачем ты пришла? – спросил Краевский.

– Ну… чтобы предупредить, что с Танечкой не все так чисто… – пролепетала Кристина.

– А тебе-то что за дело до этого?

– Мне-то… а я… жалею, что так себя повела… Я боялась, что Танька после этого письма будет смеяться надо мной. Не могла же я после той дурацкой лейки признаться, что по-настоящему… люблю тебя… Ты прости меня, Игорь…

Последние слова Кристина произнесла совершенно искренне. Сейчас она была уверена в том, что все происходило именно так, как она рассказывает. Кристина даже не могла себе представить, насколько была не оригинальна и во всем походила на свою подругу. Зато Краевский это заметил. Лицо его пошло малиновыми пятнами. Он что есть силы пихнул ногой Кристинин сапог и все-таки захлопнул перед ее носом дверь. Девушка, вдруг совершенно обессилев, заплакала. Ей казалось, что она сейчас призналась в любви, как Татьяна Ларина, а ее предали! Посмеялись! Выгнали, как какую-нибудь приблудную кошку! Ох уж эти кошки, не зря они бесконечно снились ей последнее время.

Игорь Краевский, привалившись спиной к дверям собственной квартиры, слышал всхлипывания Кристины и ничего не понимал.

А Кристина уже садилась в лифт и размышляла о том, что Валерку Кравцова, пожалуй, стоит поторопить.

Женя вышла из проходной завода. Хотя ничего хорошего в их жизни с Сергеем больше не было, она регулярно возвращалась с работы домой, запретив себе думать о Саше Ермоленко. Муж во всем прав. Они действительно прожили с ним хорошую жизнь, и стоит напрячься, чтобы как-то наладить отношения. Сыну летом предстоят выпускные экзамены, а потом – операция, и не следует его дополнительно волновать и нервировать.

Все эти здравые рассуждения рассыпались в пыль, когда она увидела у кафе с хвастливым названием «Самое лучшее мороженое» бежевую иномарку Ермоленко. Саша открыл дверцу, и Женя, повинуясь лишь инстинкту влюбленной женщины, села на переднее сиденье. Он положил ей на колени букет бордовых роз на длинных стеблях и неожиданно сказал:

– Выходи за меня замуж.

Она вздрогнула и сильно укололась розовыми шипами. Слизнув с пальца бисеринку выступившей крови, сказала:

– Я замужем. Ты же знаешь.

– Да, знаю. Я также знаю, что можно развестись.

– Саш… да ты в своем уме? Мы с тобой всего-то ничего…

– Время не имеет значения. Если вести отсчет с улицы Вокзальной, то можно сказать, что мы знакомы всю жизнь. А я… Женя… я никогда не был так счастлив, как с тобой. То есть у меня впечатление, что я вообще никогда раньше не был счастлив.

– Но… ты же был женат…

– Да, был… – Лучащиеся глаза Ермоленко сразу потухли. Он отвернулся от Жени, откинулся на спинку сиденья и глухим голосом сказал: – Женитьба принесла мне одно горе. Если бы ты только знала… хотя… тебе совершенно не надо об этом знать. А ты… тебя я люблю, Женя. И мне кажется, что впервые во взрослом состоянии так безоглядно и радостно.

– А мне, Саша, есть куда оглянуться. У меня сын… В таком нелегком возрасте…

– У меня тоже есть дочь, – нехотя признался он. – Только я ее давно не видел. Даже не могу представить, какой она стала.

– А почему же не видел? – удивилась Женя.

– Сначала бывшая жена запрещала, а потом я как-то привык без нее обходиться. Тебе это не нравится, да?

– Я не могу тебя судить, потому что ничего не знаю.

– Вот именно. Ты ничего не знаешь… – повторил он. – Но это, возможно, и хорошо. Лучше не знать, какие кошмары умудряется иногда преподносить жизнь.

У Ермоленко было такое потерянное лицо, что Женя не удержалась и прижалась своей щекой к его плечу.

– Пожалуй, я тоже люблю тебя, Саша, – прошептала она. – Только ничего хорошего из нашей любви не выйдет.

– Ну… это мы еще посмотрим, – ответил он и рванул машину с места.

В ванной квартиры Ермоленко уже не болтался на крючке синий женский халат. В стаканчике не было второй зубной щетки. Женя заглянула под чугунную ванну. Сломанная ее руками заколка там не валялась. Или она слишком далеко ее зашвырнула? Похоже, Саша говорит правду. Кроме нее, ему действительно никто не нужен, по крайней мере сейчас. Исчезнувший халат и иже с ним это подтверждают. А что она? А она любила его всю жизнь. Сначала реального мальчика Сашу. Потом свои воспоминания о нем. Если бы она, Женя, могла знать, что встретит его в своей жизни еще раз, уже взрослого, красивого и нежного, она никогда не вышла бы замуж за Сергея Краевского. Не вышла бы? А как же тогда Игорь? Разве она может представить свою жизнь без Игоря? Но если бы она вышла замуж за Сашу, у нее был бы другой ребенок, не менее любимый, чем Игорь. Нет! Это невозможно даже вообразить! Как это – не было бы Игоря? Если для нее столь важен и необходим Игорь, то так же должен быть необходим и Сергей. А разве он ей не нужен? Разве она может представить свою жизнь без Сергея? Не может… Да что же это такое? Как же ей со всем этим разобраться? Нельзя же быть замужем за двумя мужчинами одновременно! Да они и не захотят ее делить между собой! Она должна выбрать одного. Но разве возможен выбор? Сергей – это ее семья, самое важное в жизни. Саша – возлюбленный… Ее тело еще хранит сладостные ощущения от его прикосновений и поцелуев. Разве можно отказаться от Саши? Она мгновенно умрет, как только от него откажется…