Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Научные и научно-популярные книги » Прочая научная литература » Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель

Читать онлайн Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 82
Перейти на страницу:

Уже в начале политической карьеры Геббельс понял, что обладает властью над толпой и может подводить своих слушателей к высшей точке ярости и воодушевления. Его актерско-ораторское мастерство произвело впечатление даже на Гитлера, который особенно ценил людей, «умеющих повелевать массами». Фюрер восхищался умом и особенно красноречием «маленького доктора»: «Я их всех переслушал, этих наших ораторов, — сказал как-то Гитлер в присутствии Ханфштенгля, — и от всех меня клонило в сон — кроме Геббельса! Вот он действительно умеет объяснить все как надо!»

И Гитлер, и Геббельс умели легко установить контакт с публикой и захватить ее внимание; знали, как сыграть на ее слабостях, инстинктах и предрассудках. Оба они были отменными лицедеями, но с некоторой разницей между собой. Гитлер обычно не только играл роль, но и полностью отождествлял себя с изображаемым персонажем, прямо-таки перевоплощаясь в него; тогда как Геббельс, заранее рассчитав каждое слово, все время помнил, что и как он должен играть, как бы наблюдая за собой со стороны. Гитлера иногда настолько одолевал фанатизм, что он забывал даже о расчетливости, тогда как Геббельс, изображая бешенство, ярость, презрение, почти никогда не испытывал этих чувств на самом деле.

Но основной чертой и характере Геббельса был его неуемный радикализм. Этот человек был рожден не для спокойных и благополучных времен. Напротив, он любил кризисы, смело шел им навстречу и испытывал приливы сил в периоды борьбы за власть, в дни партийных междоусобиц и неприятностей на фронте. Он стал гауляйтером Берлина в такое время, когда бросить вызов коммунистам и социал-демократам казалось совершенно безнадежным делом; он вдохновлял еврейские погромы в ноябре 1938 года; он ухитрился успокоить потрясенных немцев после поражения в Сталинграде, а потом и после покушения на Гитлера в июле 1944 года.

Быстро улавливая назревавшие перемены, Геббельс был и радикалом, и оппортунистом одновременно. Если заставляла обстановка, он был готов пойти на соглашение, отложив свой радикализм до лучших времен, но не отказываясь при этом от своей неудовлетворенности миром, от своего презрения к массам, от недовольства тупостью своих коллег и подчиненных, т. е. от тех качеств, которые характерны для «несостоявшегося радикала». Один из его друзей по работе в правительстве Гитлера рассказывал, что он выражал сожаление по поводу «слишком легкого» прихода нацистов к власти: он хотел, чтобы власть была захвачена в результате «широкой и кровавой революции». Умом он понимал преимущества «законного пути», которым Гитлер пришел к власти, но, повинуясь темпераменту, желал бы более драматических и эффектных революционных перемен. «Ему бы быть якобинцем и выпускать прокламации с объявлениями беспощадного террора по отношению к врагам революции — вот где его дьявольский темперамент был бы вполне к месту!» — вспоминал современник.

В годы партийных и государственных кризисов он чувствовал себя как рыба в воде. Сначала он принадлежал к «левому крылу» нацистской партии, но сумел вовремя отделаться от настоящих социалистов, таких, как братья Штрассеры, и расстаться с фракцией Рема. Он был и политическим оппортунистом, и представителем политической богемы. Как оппортунист он тщательно следил за тем, чтобы никогда не противоречить фюреру и не заходить слишком далеко во вражде с опасными соперниками, помня, что его главный капитал — доверие Гитлера. Но замашки «представителя богемы» время от времени прорывались, не давая спокойно наслаждаться плодами власти; напротив, времена покоя и порядка вызывали у него отвращение. Тут случился «путч Рема», накаливший обстановку; подчеркивать свою «революционность» во внутренних делах стало опасно, и Геббельс направил свою энергию на иностранные дела, выступая в защиту «обездоленных наций» — «угнетенных жертв западной плутократии».

Говоря о настроениях Геббельса в 20-е гг., можно вспомнить слова Ханфштенгля о том, что он «своей правой ногой приветствовал коммунистов, а левой отдавал честь нацистам». Скромно одетый гауляйтер «образца 1926 года» превратился в 1932 году в министра, живущего среди подлинной роскоши, но сохранившего в душе антибуржуазные настроения. Он никогда не любил буржуазию, обывателей-«филистеров», бесцветных людей «среднего уровня» и нередко высказывал беспокойство о том, что партия может со временем утратить свой боевой анти-мещанский настрой.

Этот настрой был искренним, а недовольство «интеллектуалами» — напускным и двусмысленным, приобретенным в трудные дни безвестности, когда «игра ума» казалась молодому выпускнику университета, романтику и одновременно поклоннику Макиавелли, никчемной по сравнению с участием в борьбе масс. «Интеллект вредит формированию сильного характера!» — заявлял герой романа «Михаэль», незрелого и сентиментального творения Геббельса. Подобные высказывания звучали в кружке поэта Стефана Георге, куда молодой Геббельс так и не был допущен.

Герой романа «Михаэль», в котором угадывается сам Геббельс, отвергает с презрением бездушные академические науки и хвалит мыслителей всеобъемлющего склада ума, таких как Гёте, Достоевский, Вагнер и Ницше. В общем, взгляды Геббельса были более динамичными и не такими шаблонными, как у других его коллег из окружения Гитлера. Его подчиненные рассказывали, что отваживались спорить с ним и выражать «объективное мнение» — конечно, не покушаясь на его авторитет и не задевая такие слабые струны, как жажда власти и антисемитизм. Ганс Фриче рассказал на Нюрнбергском суде, что он ценил в Геббельсе ум и способность изменять (по крайней мере иногда) свое мнение под влиянием убедительных аргументов. Другие работники Министерства пропаганды подтвердили это мнение.

Геббельс мог оправдать практически любую позицию или идею, не принимая их близко к сердцу. Вообще-то это свойственно многим политикам, и каждый из них корректирует время от времени свои взгляды и аргументы, но Геббельс был к тому же непревзойденным мастером демагогии, цинично используя самую оголтелую софистику для оправдания полной перемены политического курса, если она имела место. Например, после заключения Советско-германского пакта о ненападении в августе 1939 года он сумел представить достаточно аргументов, чтобы убедить немцев в его необходимости и заставить их забыть недавнюю антисоветскую позицию их правительства. Иногда он устраивал в своем министерстве дискуссии за закрытыми дверями по самым щекотливым вопросам, привлекая для участия в них старших чиновников; он учитывал также данные секретных анализов общественного мнения, поставлявшихся разведкой и службами его министерства. При этом, однако, в Третьем рейхе, как и в любом тоталитарном государстве, всегда существовала четкая граница, отделявшая правителей от народа. Ни учащиеся, ни писатели, ни какие бы то ни было интеллектуалы не смели претендовать ни на объективную информацию, ни на возможность критических высказываний. Истина, как и возможность действовать, оставалась монополией партии. Свободный обмен мнениями был совершенно недопустим (разве что за исключением области естественных наук), поскольку он противоречил принципам пропаганды и был опасен для государства.

Так жизнь Геббельса превратилась в своего рода парадокс. Он обладал живым умом, интересовался музыкой и понимал ее, разбирался в театральном искусстве, в балете и в кинофильмах, и это делало его настоящим интеллектуалом, т. е. человеком именно того типа, на который он постоянно нападал по соображениям «политической целесообразности». Это как раз тот случай, когда жажда власти и славы намного превосходят любовь к истине и объективности. Для этого человека справедливость была совершенно отвлеченным понятием. Любая ложь, любое искажение фактов считались допустимыми, если они служили на благо нацистскому режиму, но прежде всего (и обязательно!) — собственным интересам «себя, любимого». Он снисходительно именовал любовь к объективности и справедливости «хроническими слабостями германского национального характера» и любил цитировать по этому поводу немецкого поэта Клопштока, жившего в начале XIX века: «Не стоит слишком искренне говорить о своих недостатках: ведь люди не настолько благородны, чтобы оценить вашу любовь к справедливости!»

Некоторые члены нацистской верхушки (особенно те, кто по разным причинам потерял расположение властей) не раз отмечали склонность Геббельса ко лжи; например, Отто Штрассер сказал о нем: «Амбициозный оппортунист и лжец!» Самую откровенную ложь Геббельс высказывался, пожалуй, о себе самом. Уже упоминалось, что в молодости он выдавал свое увечье за результат ранения, полученного на фронте в годы первой мировой войны. Позже он придумал другую версию, рассказав, что стал жертвой французов в 1923 году, когда они оккупировали Рур и посадили его в тюрьму, где нещадно избивали. Братья Штрассеры занялись проверкой этой истории и послали запрос, получив в ответ сообщение, что Геббельс ни разу в жизни не сидел в тюрьме и что весь его рассказ — сплошная выдумка.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 82
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого - Генрих Френкель.
Комментарии