В походах и боях - Павел Батов

С потерей позиции на этом рубеже немцы никак не могли и не хотели смириться и беспрестанно атаковали высоту между озерами Красное и Старое. Тут должен был сыграть роль дивизион "катюш". Мы спланировали хорошую контратаку. Расчет был таков: удар невиданным оружием, несомненно, вызовет у противника растерянность, если не панику, мы воспользуемся моментом и контратакуем.

На высотке наблюдение хорошее. Видимость в пределах 1000 - 1500 метров. Появился капитан Т. Ф. Черняк, по виду равнодушный к жадно-любопытным взглядам офицеров.

- Мне надо обязательно увидеть цель, - сказал он.

- Пойдем покажу, - ответил ему Полу актов.

В поле зрения было до двух батальонов немецкой пехоты.

И вот "катюши" сработали. Мощный залп. Огненные струи. Взрывы. Немцы побежали. Наши - тоже. Редкое зрелище "атаки", когда обе стороны бегут друг от друга!

Пересекретничали. Надо было как-то оповестить людей переднего края, чтобы не пугались, если произойдет нечто неожиданное.

С той поры немцы на высоту не ходили. На ней был полновластным хозяином командир пулеметной роты старший лейтенант И. В. Белецкий, по всему видно, самолюбивый и гордый молодой командир. Он ходил среди своих 19 пулеметов таким гоголем и с такой хозяйской повадкой, что я невольно спросил у А. X. Юхимчука, на самом ли деле он такой боевой командир, каким хочет казаться. Тот ответил, что боевой, - две сильные атаки отбил и немало положил вражеских солдат. Но при этом полковник ухмыльнулся: почувствовалось, что у "гоголя" или есть, или существовал какой-то грешок.

Оказалось, что когда подразделения 417-го полка оставили высоту, отошла и пульрота. Потом командир полка пошел к пулеметчикам. Белецкого не было на месте. Бойцы сказали, что он "вон в том окопчике". Действительно, молодой командир лежал на дне окопа, руки на груди, глаза в небо, и на лице выражение беспредельного отчаяния.

- Ты что?

- Я не командир. Потерял двенадцать пулеметов. Это командир? Теперь мне остается одно...

- Думаешь, ты единственный охламон, который драпает и пулеметы бросает? К сожалению, в другие находятся. Возьми себя в руки. И еще возьми, рекомендую, своих людей и ночью - видишь это поле боя? - ночью пошарьте. Будет у тебя снова пульрота.

Не имею подробностей, как товарищи "шарили" в нейтральной полосе и в расположении противника, но факт налицо: на высоте 21,8 стоят 19 пулеметов и старший лейтенант И. В. Белецкий с гордостью ходит между ними. Это в самом деле его пулеметы, добытые потом, кровью и болью души.

Снова та же мысль - солдатами не рождаются, солдатами становятся в бою. Командирами тоже.

Позволю себе некоторое отступление. На него меня напело письмо бывшего офицера 417-го полка Михаила Давидовича Молчанова. До войны он работал начальником Крымского областного лагеря Осоавиахима, а потом вместе с И. В. Белецким, о котором только что шла речь, прибыл в полк и был назначен командиром стрелковой роты. В рядах 417-го полка Молчанов встретил войну. Способный командир, он работал заместителем, а затем начальником штаба полка; в мае 1942 года при обороне Керчи получил тяжелое ранение... Вот этот ветеран крымских оборонительных боев и дал повод для раздумий, которые, полагаю, разделят со мной читатели, особенно молодые офицеры. "Павел Иванович, говорится в письме Молчанова, - в вашей книге много хорошего написано в адрес 417-го стрелкового полка. Хорошо воевал полк. Но иначе и быть не могло. Но знаете ли вы, как А. X. Юхимчук готовил полк перед войной? Я эту науку на себе испытал и очень за нее благодарен Александру Харитоновичу, как и другим командирам - моим товарищам-однополчанам". Просто и с любовью рассказывает далее капитан о том, как требовательно и в то же время с большой душевной щедростью растил Юхимчук подчиненных ему командиров, политработников. "Встретившись после 25-летней разлуки с однополчанином Иваном Михайловичем Семенном, мы не могли не вспомнить и его знаменитую записную книжку. Чего только в ней не было - Суворов, Кутузов, Драгомиров, Наполеон... мишени, мушки низкие, мушки высокие, траектории при плавном спуске курка, при дерганье, дыхании и т. д. Энциклопедия!" Юхимчук учил командиров рот и батальонов искать творческие решения военных задач, сам показывал пример командирской инициативы и поощрял ее у подчиненных. М. Д. Молчанов приводит такой пример из своей практики последних предвоенных месяцев: "Я как командир стрелковой роты проводил занятия по теме "Отражение атаки танков". Через окоп на веревке тянут фанерный ящик - "танк", боец из окопа швыряет деревянную гранату. До чертиков это дело надоело и бойцам, и командирам. А за пригорком артиллеристы-"сорокопятники" вручную таскают пушки: у них свои занятия. Поодаль греются на солнышке водители тягачей "комсомолец". Прихожу к командиру батареи и прошу погонять тягачи по окопам. Уговорил. Влез в ровик, через меня прошел гусеничный тягач. Страшновато, но интересно! Увлеклись все. Вся рота вытряхивала землю из-за воротников. Занятия прошли с интересом".

Случилось, что один из старших командиров не понял Молчанова и даже устроил ему разнос за "опасный эксперимент". Командир полка стал на сторону ротного.

Растить кадры командиров, политработников - трудное, но благороднейшее дело. В нем нет мелочей. Все, в чем тут преуспеет командир части, откликнется, когда придет время, в бою. Так вышло и в славном 417-м стрелковом полку в трудную осень сорок первого года.

В конце первой недели октября бои на севере Пятиозерья стали угасать. До 18 октября противник уже не предпринимал мощных атак. На различных направлениях он действовал отдельными отрядами, выясняя, видимо, прочность нашей обороны. Во всяком случае, можно было немного вздохнуть и все силы направить на то, чтобы лучше подготовиться к предстоящей трудной борьбе. Все чувствовали приближение большого наступления немцев на Крым. Командиры и штабы обеих дивизий оперативной группы много работали над уточнением данных о группировках и перемещениях противника. По разным признакам мы могли довольно точно разгадать тактику врага.

К сожалению, многого сделать не удалось. Помню, с какой горечью говорил в 172-й дивизии полковник Иван Андреевич Ласкин: "Как обидно, что для борьбы с танками, которых мы ожидаем, в полках нет ни противотанковых артиллерийских средств, ни противотанковых мин для создания инженерных препятствий". Против танков мы имели лишь связки гранат и бутылки с горючей смесью. Относительно противотанковых препятствий приведу свидетельство М. Т. Лобова, поскольку по приказу командарма конная группа оборудовала оборонительный рубеж по реке Чатырлык: "Как противотанковое препятствие использовалось русло реки Чатырлык с забросом в русло и заболоченный берег реки сельскохозяйственных орудий и колесного транспорта, не могущих быть использованными".