Ричард Длинные Руки – ярл - Гай Орловский

– Мое почтение, сэр Ричард, – произнес призрак. Он медленно наливался плотью, в то же время оставаясь призраком, проступила одежда непривычного кроя, кинжал на широком поясе, а бледное лицо обезображено раной на виске. Еще одна огромная рана, судя по темной крови, на животе, словно острое лезвие ушло под ребро и, достав сердечную мышцу, опустилось ниже. – Я счастлив, что доверил свою тайну именно вам…

– Чего? – переспросил я глупо.

– Сэр Ричард, – повторил призрак, – я тот самый, который вез Кристалл Огня своему сюзерену. Подлый Адальберт убил меня предательски… Но я, умирая, передал Господу свою душу, а вам свою волю…

– А, – сказал я, – так вы тот самый. А то я вас не сразу признал. Что-то зачастили, сэр… Как вам там, в Царстве Теней?

Он зябко передернул плечами.

– Мерзко. Но я рад, что вы тут же последовали за преподлым и бесчестным Адальбертом. Еще чуть – и ваша погоня увенчалась бы полным успехом! К сожалению, он сегодня достиг замка леди Элинор и передал Кристалл Огня своей повелительнице. Оттуда вам добыть его будет намного сложнее… Однако уже то, что вы, презрев все препятствия, прибыли сюда так быстро, говорит о вашей рыцарской чести, вашем благородстве и великом мужестве…

Я оглянулся, и сразу же, повинуясь моей воле, из темноты начал выступать остроконечный замок. Лунный свет падает под малым углом сбоку, высвечивая как башни, так и все малейшие выступы.

– Ага, – произнес я, начиная что-то понимать, – так это и есть тот самый проклятый замок леди Элинор, которой проклятый Адальберт нес украденный Кристалл?.. Ну, раз уж Кристалл в замке, то я, сэр… Звать-то вас, доблестный сэр, как? А то неудобно…

Призрак ответил свистящим, как ветер в трубе, голосом:

– Увы, я не могу сказать даже этого…

– Такая тайна? – изумился я.

– Нет, но что ушло с мертвыми, – ответил он замогильным голосом, – то ушло. Таков закон. Есть, правда, некроманты, которые поднимают мертвых и заставляют отвечать на вопросы, но, во-первых, и наши ответы не полны, и допускают разные толкования, во-вторых, сам некромант или тот, по чьей воле он такое творит, бывает жестоко наказан.

Я подумал, вздохнул.

– Ну, вообще-то да, все правильно, хотя насчет влияния мертвых я бы так не сказал. Вон сколько Карл Маркс и после смерти натворил в мире живых!.. Ладно, каков с виду Кристалл Огня? Допустим… только допустим, что я схвачу за горло эту леди Элинор и скажу: отдавай взад, гадина полосатая, а она возьмет и отдаст какой-то камешек, застрявший в копыте ее коня!

Призрак прошелестел бесплотным голосом:

– Вы сразу узнаете Кристалл Огня, доблестный сэр… Его невозможно не узнать…

– А поконкретнее? – спросил я. – Он в самом деле кристалл? Он светится?

– Он горит, – ответил призрак. – Он горит и не сгорает. Вы ни с чем его не спутаете.

– Спасибо, сэр…

– … Бельперрон, – подсказал он. Призрачное тело колыхнулось так сильно, что я ждал полного рассеивания, однако призрак сумел собраться, произнес с усилием: – Нам нельзя… но не мог удержаться, чтобы не назваться… это не куртуазно.

Я поклонился и продолжил:

– Благородный сэр Бельперрон, я потрясен, насколько в вас идеалы рыцарства и куртуазности преобладают даже над законами жизни и смерти! Потому я, будучи рационалом, всецело рассчитываю на вашу помощь, ибо на вас можно положиться. Догадываюсь, что махать мечом в материальном мире вы не очень, однако здесь разведку недооценивают, недооценивают… Знать врага – наполовину победить, как говорили наши классики марксизма: Цезарь, Ганнибал, Ленин… Вы, конечно же, в замке побывали?

Он печально покачал головой.

– Заклятия, сэр Ричард. Замок защищен сильнейшими заклятиями. Леди Элинор, да будет вам известно, сильнейшая волшебница. Она умеет обезопасить свой замок. Если бы души загубленных могли проникать через магические стены, проклятому Адальберту не было бы покоя. Думаю, я не один, которого он предательски…

– Сэр Бельперрон, – сказал я строго, – вы не должны опускать руки! И свой карающий меч, даже если он астральный. Это Враг внушил вам мысль, что этот Адальберт в том замке защищен отовсюду. Такого быть не может. Совершенен только Господь Бог, а человек обязательно сделает такую глупость, что и на голову не налезет. Вы хорошенько осмотрите защитную стену, нет ли плохо прибитой доски, проржавевших гвоздей… С вашей стороны не совсем хорошо перекладывать все на мои хрупкие плечи, а самому расположиться в первом ряду партера. Раз уж мы работаем в связке, давайте работать вместе!

Призрак растаял, а мне остаток ночи грезился Ноев ковчег, динозавры все-таки проломили дно, все мы очутились в воде, барахтаемся, одежда тянет ко дну, я плыву по серой мутной воде, волны накрывают с головой, и тогда не соображаю, где верх, где низ, небо такое же серое, как и вода…

Вынырнул изо сна, как из очередной волны, но плеск продолжается, сквозь плотно притворенные ставни плещут струи воды, стекают по стене. На полу огромная лужа, подтекает под ковры. Я полежал под одеялом, прислушиваясь к монотонному шуму дождя. Воздух сырой, даже не сырой, а мокрый, весь как будто из мельчайших капелек воды.

Пес приподнял тяжелую голову. Взгляд сонный, посмотрел с неодобрением и уронил башку на измятую перину.

– Тебе хорошо, – сказал я хриплым голосом. Вообще-то не знаю, почему ему хорошо, но как-то принято считать, что хорошо всем, кроме меня самого. – Тебе не надо штаны надевать…

Из окна видно, какой во дворе потоп, вода хлещет уже поверх канавок у края стен, весь мусор исчез, отмытые камни блестят, как спины черепах. Мутная вода бурлит в местах, где уходит в подземные трубы и выводится за пределы замка. Я зябко передернул плечами и отвернулся от окна. Страшно и представить, во что превратилась земля там, где кончается камень…

Одевшись, я остановился посреди комнаты, тупо прикидывая, куда сходить до завтрака. Если к алхимику за картой, то это переть в южную башню, не успею. Чутье подсказывает, что вот-вот ударят в гонг, а здесь, как уже выяснил, никаких переодеваний, а как в казарме – бегом за стол, пока все не пожрали. Кажется, это называется раздельным питанием.

Рыцари хмуро смотрят загадочной темнотой из-за решетчатых забрал. Я приподнял ближайшему забрало, пусто, оглянулся на остальных. Вчера перед сном проверял, честно говоря, у всех двенадцати. Неужели вот так буду каждый раз, ну не нравится мне, когда уставятся и смотрят. В детстве всякий раз под кроватью палкой тыкал, даже рубашку перестал бросать на спинку стула, чтобы ночью не казалась чудовищем.

Портреты со стен смотрят неодобрительно, не нравлюсь, значит. Только на одной картине до меня нет дела, там обнаженная женщина на роскошном ложе. По-фламандски пышная, хотя грудь маловата, зато в талии широковата, кожа гладкая, ровная. Постель пышная, очень неудобная, запросто заработать сколиоз, над женщиной порхают на крохотных крылышках двое до жути раскормленных младенцев с диатезными щечками и рахитичными ножками, в руках прозрачное покрывало. Наверное, от мух.