Война теней (СИ) - Поляков Владимир Соломонович

Романовский был присланным, а вот Александр Абрамов находился среди офицеров Черняева с самого начала проникновения в Туркестан. Показавший себя при взятии Алие-Ата и произведённый за это в штабс-капитаны и награждённый. Затем Чимкент, принесший тому очередной орден и капитанский чин. Ташкент и очередное повышение, теперь до майора. Жёсткость, решительность, готовность к продуманному риску и в то же время осторожность там, где она была необходима. Черняев обоснованно видел в этом талантливом офицере большое будущее. Более того, ценил личную преданность, благо Абрамов видел, что его командир прикладывает немалые усилия для продвижения подчинённого.

Именно поэтому отряд под командованием Романовского отправился брать Ходжент, а майор Абрамов двинулся в направлении Джизака. И уж точно не мог забыть о словах, что: «Возьмёшь город — погоны подполковника на плечи упадут, да и новое представление на орден образуется. Пост коменданта Джизака тоже лишним для карьеры не окажется».

Здоровый карьеризм и жажда славы — вот то, что всегда подгоняет честолюбивых офицеров, готовых оказаться даже в песках Туркестана, лишь бы заявить о себе во весь голос. Вот и заявили что Романовский, что Абрамов, своими действиями принося пользу ещё и генералу Черняеву как военному губернатору всего это края.

Казавшийся неприступным Ходжент пал во второй половине сентября. Полная деморализованность защитников. опасения, что начнутся казни тех, кто имел русских рабов. Понимание превосходства русских войск как в силе оружия, так и в умении им пользоваться. В общем, из Ходжента многие удрали, лишь услышав весть, что по направлению к городу движутся войска Российской империи. При таких изначальных преимуществах задача штурма города для Романовского стала не слишком сложной. Хоть сам он и не мог похвастаться подобным опытом, но среди офицеров выделенного ему отряда имелись участвовавшие во взятии Чимкента и Ташкента. Отсюда и результат. Обстрел, ракеты, использование штурмовых лестниц и… И даже полноценных боев внутри крепостной стены не случилось. Оставшиеся в Ходженте защитники словно сами ждали повода сдаться на милость победителей. Генералу, несколько обескураженному незначительностью сопротивления, только и оставалось, что принять ключи от города, разоружить местных, да начать составлять депешу в Ташкент.

Касаемо же Джизака, так он пал в начале октября, после непродолжительной, но очень интенсивной осады. Майор Абрамов, помня, как хорошо подействовало сочетание ракет и артиллерии, да и имея сведения о сильных и слабых местах городских укреплений, выбрал пару уязвимых мест, в которые и начал бить. Пролом, прорыв, концентрация огня на кажущихся опасными направлениях. Вкупе со схожим предъявленному в Ташкенте ультиматумом это не добавило защитникам уверенности в собственном будущем. Зато вновь подтвердило, что местные ханы с баями, получив прямые доказательства силы пришедшего на их земли войска, вовсе не склонны стоять до последнего. А уж если оставить им тропинку для бегства, непременно ей воспользуются. Не все, но наиболее осторожная их часть, а заодно те, кто в силу хоть какого-то разума понимали, что выбор у них с приходом русской армии окажется лишь между пулей и верёвкой.

Как бы там ни было, а с падением Ходжента и Джизака Кокандское ханство критически ослабело, став совсем уж лакомой добычей для всех своих соседей. Каких именно? Первым делом Бухарского эмирата, конечно, поскольку Хивинское ханствонаходилось не в очень удобном положении для атаки на то, что осталось от Коканда. Другое дело, что у эмира Бухары с хивинским ханом хватило сообразительности, чтобы понять очевидное — если они сейчас кинутся разрывать на части оставшееся от соседа — в будущем году им непременно скажет большое спасибо генерал Черняев, после чего… Ну, дальнейшее являлось очевидным.

Что они вообще могли сделать? Напрашивалась попытка решения проблемы дипломатическими средствами с опорой, понятное дело, на Британию, поскольку именно британские советники давно и прочно сидели в этих государствах. Однако… Протесты владык Бухары. Хивы и изрядно урезанного Коканда, направленные «куда-то в Европу» могли дать результат лишь при иной обстановке, если бы в Санкт-Петербурге прислушивались к тому, в адрес чего ворчат их геополитические противники и не столь давние враги. Кто? Британия с Францией, понятное дело. И будь на месте канцлера и главы внешней политики империи Горчаков — подобное могло бы получиться. Партия же графа Игнатьева, ориентированная на идеологию панславизма в частности и доминирования Европы во всём остальном мире расценивала взвизгивания из азиатской глубинки как ничего не значащий шум. Вроде вьющихся вокруг комаров. Более того, все права на дипломатические переговоры в Средней Азии были поручены… военному губернатору Туркестана как человеку, наиболее остальных разбирающемуся в ситуации, а к тому же показавшему себя как верный слуга государев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Получалось, что в итоге все эти жалобы из Коканда, Хивы и Бухары, сделав круг, возвращались аккурат сюда, в Ташкент, на стол к Черняеву, которого ситуация откровенно забавляла. Только не забавами едиными, поскольку в текстах жалоб можно было найти среди словесного мусора и нечто более ценное.

Правитель Коканда Худояр-хан. Бухарский эмир Сеид Музаффаруддин Бахадур. Хан Хивы Мухаммад Рахим-хан. Вот та троица правителей, само существование которых было для Черняева одной из главных проблем в его нелёгкой деятельности главы Туркестанского края. Иными словами, земли этих трёх правителей он рассматривал как будущие части своего Туркестана, наместником которого его недвусмысленно обещали сделать, если за ближайшие несколько лет он сумеет привести хотя бы половину этих земель под власть Российской империи.

Предпосылки для успешного развития событий имелись. Начать следовало с того, что взятие Джизака и Ходжента по сути отрезало остатки Кокандского ханства от их естественных союзников, Хивы и Бухары. Не полностью, конечно, но наиболее удобные для перемещения войск пути перекрывались. А не очень удобные и совсем не удобные… Черняев знал, что такое двигать армию или даже относительно большие отряды по слабо пригодным для таких перемещений путям В общем, Коканд до поры можно было оставить «вариться в собственном соку», поскольку свара за трон могла закончиться быстро, но новый-старый хан Худояр мог и не усидеть на вновь занятом троне. И тогда… А ещё можно было тихо и незаметно помочь его соперникам. Небольшой толикой золота поддерживая в тех желание и возможности мутить и без того не кристально чистую кокандскую воду.

И всё равно, связь Худояр-хана и эмира Сеида Музаффаруддина Бахадура была довольно прочной. Правитель Бухары понимал, что Худояр-хану нужна поддержка, потому слал понемногу воинов, советников, оружие. Сам же начал получать поддержку не только от британцев, но и со стороны Османской империи. Единоверцы то были бухарцам куда ближе каких-то там совершенно чужих и непонятных англичан.

Что до Хивы, так Мухаммад Рахим-хан продолжал пребывать в полной, практически абсолютной уверенности в неприступности своего ханства. Не из-за какой-либо особой защиты крепостей. Не вследствие высокой боеспособности войска и многочисленной новейшей артиллерии. Вовсе нет! Исключительно географическое положение Хивы, подступы к которой для действительно мощного войска были предельно затруднены. Вот и смотрел свысока на остальных, считая, что до него точно не доберутся.

Черняев понимал, что со взятием после Ташкента Джизака и Ходжента, требуется в очередной раз остановиться. Укрепление недавно захваченного, очередные просьбы прислать не только солдат и боеприпасы, но и специалистов, и гражданскую администрацию. Давать хоть тень власти местным — на такое он идти не собирался. Видел, как это происходило. Пусти наряду с завоевателями местных, пусть даже на вторичные, вспомогательные должности — они совсем скоро будут пытаться пролезть и на другие места, для них совершенно не предназначенные. Навидался там ещё, на Кавказе. Только в том месте и в то время от него мало что зависело. Но здесь, сейчас…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})