Пять минут прощания (сборник) - Денис Драгунский

Они стали жить вместе. Потом поженились. Потом она родила ребенка. Не от него. Но зато забрала себе его деньги и отсудила квартиру.

Такие, брат, дела.

Вот что рассказал мне пожилой, плохо пахнущий мужик, пока я сидел на лавочке, на троллейбусной остановке около студии «Мосфильм».

– Такие дела, – кивнул я.

– Полсотни-то дашь? – спросил он.

– Дам, – сказал я.

Он взял бумажку, вежливо стараясь не касаться моих пальцев своей крупной, красивой, грязной рукой.

– А сотню?

– Сотню не дам, – сказал я. – Да, а какие это фильмы были? Где ты играл?

– Неважно, – сказал он. – Давно это было.

Ну, неважно так неважно.

У меня был сборник Ахматовой «Бег времени» издания 1965 года. Небольшой, серый, почти квадратный, довольно толстый томик. В белой суперобложке со знаменитым рисунком Модильяни.

Одна моя хорошая знакомая попросила эту книгу почитать.

Это было году в семьдесят шестом, кажется. Примерно так.

Я, разумеется, дал.

Через пару недель я прихожу к ней в гости. Шум, веселье, все знакомые милые люди. Посидели за столом, выпили-закусили, стали разбредаться по квартире.

Я вышел в коридор, уж не помню зачем.

Смотрю, дверь в хозяйкину комнату приоткрыта. Черт меня дернул заглянуть.

Там горит настольная лампа, а у книжного шкафа стоит один из гостей. Наш общий знакомый. Красивый седой мужчина. Немолодой, кстати, – лет на пятнадцать старше меня. А на полу, рядом с ним, стоит его портфель. Вижу, он перебирает книги. Снимает с полки, листает, ставит на место. Ну, мало ли.

Вдруг он берет эту самую книжку Ахматовой – я ее узнал по белой обложке – и кладет себе в портфель.

Я отпрянул от двери.

Думаю – что делать? Сразу скандал поднимать? Кричать «вор»? Но он, насколько я знал, был большим другом хозяйки. А вдруг я что-то спутал в полутьме? Там же только настольная лампа горела.

Вернулся к столу, выпил.

Потом вижу – этот седой джентльмен пошел в сортир.

Выхожу в коридор. У вешалки его портфель. Озираюсь – никого нет. Открываю портфель – книжка там! Вынимаю, прячу ее под свитер, иду в хозяйкину комнату, ставлю на место. И прикрываю какой-то фотографией в рамочке. На всякий случай.

А еще недели через две она мне эту книгу вернула.

То есть вроде бы хороший конец…

Папа уезжал на юг на гастроли.

Мама уезжала на юг на гастроли.

Папа и мама вдвоем уезжали на юг отдыхать.

С юга они присылали фрукты. В основном абрикосы.

И не только они. Весь юг посылал фрукты (в основном абрикосы) в среднюю полосу и на Север. Слали южные родственники, отпускники и командированные.

Посылочный ящик был с дырочками – чтоб фрукты не сопревали. И на фанерных боках надпись – «фруктовая!». Большие фиолетовые буквы. Часто – почерком отправителя. Папиным или маминым почерком то есть.

Почта имела указание – фруктовые посылки обрабатывать быстрее обыкновенных. Государство помогало гражданам. Потому что граждане помогали государству решать важную задачу снабжения населения свежими фруктами.

Мы с бабушкой получали извещение, что пришла фруктовая посылка. Шли на почту. Дотаскивали ящик до дому.

Бабушка кухонным топориком поддевала крышку. О, этот тонкий скрип гвоздей, выдираемых из занозис

тых реек! Слегка переложенные стружкой, лежали медовые крупные абрикосы. Южный запах окатывал нашу темноватую комнату.

Бабушка перебирала абрикосы. Конечно, несмотря на дырки в фанере, некоторые абрикосы слегка подопревали. Были, как выражалась бабушка, «с бочком». С темным размягченным пятнышком.

Конечно, бабушка отбирала именно эти, чуть подпорченные абрикосы. Их надо было съесть в первую очередь – объясняла она. А то они совсем пропадут. А хорошие – на потом, на завтра.

Но завтра оказывалось, что еще у пяти-шести абрикосов появлялся темный бочок. Мы ели их. А безупречные, желтые, чудесные плоды лежали в ящике до завтрашнего завтра. До того часа, когда самые слабые из них начнут подгнивать – и отправятся на стол. И вот так – пока весь ящик не съедим. Холодильника ведь не было.

Поесть чистых крепких абрикосов так и не удавалось.

Но все равно было очень вкусно.

но есть покой и воля ПОСЛЕДНЯЯ ТРЕТЬ

– Нет, – сказала Татьяна Сергеевна.

– Как «нет»? – Наташа просто задохнулась. – Мы же договорились!

– Мы ни о чем не договаривались, – сказала Татьяна Сергеевна. – Ты просто поставила меня перед фактом. В сотый раз. Ты сказала: «Мы едем отдыхать в августе и оставим Асю с тобой».

– Ну да, – сказала Наташа. – Я сказала, а ты мне ничего не ответила.

– Но ты у меня ничего не спросила,  – усмехнулась Татьяна Сергеевна. – Ты просто сказала, и вот я тебе просто говорю . Я не смогу остаться с Асей.

– Но нам надо отдохнуть…

– Мне тоже.

– А ты не можешь в другое время?

– А почему в другое? Не вижу причин.

– Послушай, но ты же бабушка! – прошептала Наташа.

– А ты – мать, – улыбнулась Татьяна Сергеевна.

– По-моему, ты просто измываешься надо мной! – Наташа стукнула кулаком по столу и вскочила на ноги, прошлась по комнате.

– Я бы попросила тебя держаться в рамках, – сухо сказала Татьяна Сергеевна.

Наташа постояла у окна, потом подошла к Татьяне Сергеевне сзади, обняла ее за плечи, потерлась щекой о ее затылок. Поцеловала в висок.

– Мам, – прошептала она. – А может, ты себя плохо чувствуешь? И скрываешь? Ты только ничего не скрывай, пожалуйста…

Татьяна Сергеевна молчала.

– Мам, – прямо в ухо зашептала Наташа. – А может, у тебя появился шанс ?

– Я прекрасно себя чувствую, – сказала Татьяна Сергеевна. – Что касается шанса , он у меня уже три года. Ты с ним знакома.

– Да, конечно, – Наташа снова поцеловала Татьяну Сергеевну, на этот раз в щеку. – Ну и как у вас в смысле планов на будущее?

– Тебе это важно? – сказала Татьяна Сергеевна.

– Понятно, – сказала Наташа. – По-моему, он тебе голову морочит.

Татьяне Сергеевне вдруг стало удивительно легко.

Она поднялась, отбросив дочкины руки.

– Иди домой, – сказала она. – Ты мне надоела.

– Что? – у Наташи задрожал голос. – А разве здесь я не дома?

Татьяна Сергеевна на секунду осеклась, но справилась с собой.

– Я провозилась с тобой лишних пять лет, – сказала она. – Тебе уже двадцать восемь. Когда тебе было десять, твой папа ушел от нас. Я света божьего не видела. У тебя есть Володя и Ася. Ты живешь с мужем и ребенком, теперь там твой дом. Я отдала тебе треть жизни. Теперь оставь меня в покое. До конца.

– Мама, ты что?

– Иди домой, я тебе сказала.

Они вышли в прихожую.

– Значит, не останешься с Асей? – спросила Наташа, открыв дверь.

– Нет.

– Какая же ты подлая! – и рванулась прочь.

Татьяна Сергеевна схватила ее за руку.

Наташа обернулась, вся красная.

– Но если что-то серьезное случится, – сказала Татьяна Сергеевна, – ты обязательно позвони. Ты только ничего не скрывай.

никто не обязан свидетельствовать ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД

Агеев – это была компромиссная фигура.

Он пришел к власти в результате сложного сговора элит. Он был связан множеством соглашений и условий. Он должен был обеспечить стабильность на переходный период. Люди, которые привели его на высший пост, сами точно не знали, сколько этот период продлится. Но никто не хотел торопиться.

На пятый день после вступления в должность он утром остановил свой кортеж на Новом Арбате. Вышел из бронированного лимузина в сопровождении всего двух охранников.

Его узнали не сразу, но потом собралась небольшая толпа. Он со всеми здоровался, пожимал руки, отвечал на вопросы. В основном спрашивали о ценах и пенсиях. Ну, и желали успеха, конечно. Агеев говорил, что постарается цены снизить, пенсии повысить, и вообще спасибо за доверие. Вдруг выскочил высокий молодой мужчина и стал долго и сбивчиво рассказывать, как у него вымогают непосильную взятку.

– Постой, постой, не части! – улыбнулся Агеев. – Да, а ничего, что я на «ты»?

У него была очень обаятельная улыбка. Как у Юрия Гагарина.

– Конечно! – сказал тот человек.

– Слушай, ты мужик, нет? – спросил Агеев. – Ты в армии служил? У тебя друзья-приятели есть? А? Вы что, сами разобраться не можете ?

– В смысле? – не понял тот.

– Ну, ты не мужик, – Агеев вздохнул, помрачнел и пошел к машине.

Там не было ни журналистов, ни телекамер, но к вечеру об этом знала вся страна.

Через неделю Агеев устроил встречу с министрами в прямом эфире.

Одному он сказал:

– Это вы всё хорошо докладываете. А мне доложили, что у вас вилла в двадцать миллионов. Откуда дровишки? Или мне неправильно доложили?

– Это имущество моей супруги, – сказал министр.

– А ты что, альфонс? – рассмеялся Агеев. – Ты извини, что на «ты». А супруга твоя разбогатела до того или после того? Это она тебе место купила или ты ей бизнес устроил? А? Не слышу!

– Но позвольте! – побледнел министр.