Империя страха - Юлиан Бардин

Когда же до них дошел смысл манипуляций преступника, — а то, что водитель «Омеги» преступник, они не сомневались, — «девятка» рванулась в сторону разворота. Какое-то время они ехали навстречу друг другу, разделенные густым потоком транспорта.

Но вот темно-зеленая иномарка поравнялась с поперечным проездом и круто свернула с трассы. Теперь милиционеры могли лицезреть только смятый багажник, да и то лишь до тех пор, пока машина не скрылась за излучиной дороги.

Иваныч знал, что делает. Добравшись до одного из очаковских: проездов, он загнал машину во двор старого кирпичного дома и заглушил двигатель. Стараясь не привлекать внимания возможных наблюдателей, Чижов неторопливо вышел из автомобиля, ключом закрыл дверцу и зашагал в направлении дальнего подъезда.

Однако в последний момент, как будто передумав, он круто сменил маршрут и быстрым шагом направился в сторону железнодорожного полотна.

Метрах в трехстах от этого места располагалась станция «Очаково», и каскадер мечтал лишь об одном ~- чтобы в ближайшие десять минут появилась хотя бы единственная электричка, пусть даже и в противоположном от Москвы направлении.

Поднявшись на бетонную платформу, Ваня, к своему вящему удовлетворению, обнаружил огромное количество народа — это значит, что электропоезда еще не было и он прибыл вовремя.

Не успел Чижов подумать об этом, как вдали показался быстро приближающийся силуэт электрички.

Спустя какую-то минуту каскадер уже стоял в тамбуре, опершись спиной на железную стенку. Он расслабленно прикрыл веки и довольно вслушивался в привычный гам, неотвратимый спутник путешествующих людей.

Это могло означать только одно — все страхи и треволнения прошедшего дня остались позади, в том тесном дворике, где у кирпичной стены приткнулся разбитый, покореженный «Опель-Омега», местами сохранивший нетронутую гладь темно-зеленой эмали.

Лямзин выждал, пока вдали затихнет вой милицейской сирены, и только после этого покинул темный, неуютный подъезд. Необходимо было срочно поймать машину, но выходить на дорогу с бесчувственным Гвоздиком представлялось ему рискованным.

Поэтому майор любовно усадил «собутыльника» рядом с холодной батареей, позаботившись придать вору вид заправского алкаша. Даже если бы кто-нибудь и вошел в подъезд, то никаких эмоций, кроме брезгливого отвращения, «пьяный мужик» у обывателей не вызвал бы. Тем более никто не стал бы интересоваться Дегтяревым, поскольку вряд ли у него могли оказаться знакомые в этом случайном доме.

Антону не пришлось долго простаивать под моросящим дождем — едва он вскинул руку в призывном жесте, как рядом остановилась старенькая «Волга», за рулем которой сидел пожилой ветеран с орденскими планками, приколотыми к отвороту клетчатого пиджака.

— Отец, подбрось за город, — просительно начал майор, но, заметив недовольную мину на лице извозчика, он тут же скороговоркой выпалил: — В деньгах не обижу.

Посчитав такое обещание вполне достаточным, старичок согласно кивнул, распахнув перед пассажиром дверцу.

Усевшись на переднее сиденье, Лямзин несколько сконфуженно заметил:

— Только за приятелем заскочим, он в этом доме живет. Набрался сверх меры и жена выгнала…

— Ладно уж, — согласился ветеран, посчитав, что такое может со всяким случиться.

Едва «Волга» замерла у подъезда, как Антон проворно выскочил из салона и скрылся за деревянной дверью.

Каково же было его удивление, когда «приятеля», оставленного на лестничной клетке, там не оказалось.

В первую секунду майор решил, что ошибся дверью, но, внимательно присмотревшись, заметил, что все правильно — вот ржавая, давно не крашенная батарея, под лестницей приметная кучка старого тряпья, которое вряд ли возьмет даже конченый бомж. Все было на своих местах — не было только Дегтярева,

В этот момент на площадке второго этажа послышался шум отпираемых запоров и тихий, вкрадчивый гул отрывочной беседы.

Рванувшись вверх по ступенькам, Антон успел заметить две пропитые физиономии, явно сконфузившиеся при виде незнакомца.

Один — маленький, тщедушный заморыш с ужимками подзаборного ханыги, одетый в поношенный свитер и обтрепанные внизу штанишки, которые были ему явно маловаты, — что-то настойчиво втолковывал своему товарищу.

Тот, в свою очередь, презрительно скривившись от неубедительных доводов «метра с кепкой», сунул ему под нос массивный волосатый кулак. Он был на голову выше ростом и считал этот последний аргумент самым увесистым доводом в разыгравшейся полемике.

Когда же Лямзин оказался перед дверью их квартиры, оба пьянчуги замерли в нерешительности, с нескрываемым испугом рассматривая возникшего рядом с ними гиганта,

Наконец тот, что был повыше ростом, несколько нагловато спросил, пряча под напускной суровостью неподдельный испуг, прямо-таки сквозивший в каждом жесте и в глазах мужика:

— Чего тебе надо?

Стараясь не создавать конфликтной ситуации, майор миролюбиво произнес, глядя в упор на незнакомцев:

— Земляки, вы тут, случаем, кореша моего не видали? Я его под батареей оставил, — Лям-зин и сам понимал, что его слова звучат по меньшем мере странно, если не сказать комично.

Стоило мужикам заржать или хотя бы слабо улыбнуться, и он бы от них отстал. Но, вопреки всему, те даже не пытались изобразить на пропитых лицах и тени веселости.

Напротив, тот, что недавно тыкал под нос приятелю увесистый кулак, принялся надвигаться на Антона, посчитав его слабым противником лишь по одному вежливому тону, с каким был задан вопрос,

— Чего тебе надо? — вновь повторил мужик и угрожающе добавил: — Вали отсюда на хх…хрен, пока яйца не пооткручивали…

Может быть, комитетчик так бы и сделал, если бы не взгляд «карлика» — в его глазах сквозил животный, ничем не прикрытый страх и молчаливая мольба о помощи.

Не дав высокому договорить, майор без всяческого замаха воткнул под ребра противника плотно сжатые пальцы правой ладони. Антону показалось, что он угодил рукой в еще не застывший холодец. Не давая мужику опомниться, Лямзин, на этот раз вложив в удар всю силу, на которую только был способен, заехал пьянчуге в челюсть.

Голова грубияна откинулась назад, как будто была привязана к туловищу тонкими ниточками, и он начал медленно оседать, заваливаясь на более опытного противника. Нижняя скула так и осталась свернутой на бок, а изо рта потянулась густая темно-рубиновая кровь, расплываясь маленькими капельками на грязном, заплеванном полу лестничной клетки.

Бережно опустив тяжелое бесчувственное тело и даже не взглянув на великовозрастного «малыша», Лямзин решительно направился к приоткрытой двери.

Двухкомнатная квартира представляла собой смрадный, вонючий притон. Повсюду валялась пустая посуда из-под различных спиртных напитков. Пол кухни был настолько грязным, что подошвы туфель прилипали к закопченному линолеуму, а то ли в спальне, то ли в гостиной (если такими словами вообще можно было величать столь убогие комнатушки) стояла древняя неприбранная кровать с неоднократно распоротым и даже местами заштопанным матрацем.

Именно на нем распластался спящий Дегтярев, широко разметавший в стороны вялые руки. По-видимому, вора пытались раздеть, прибрав к рукам его барахлишко, а потом вышвырнуть обратно на улицу,

Так или иначе, но майору некогда было вдаваться в подробности происшедшего — взвалив на плечи посапывающего Гвоздика, он торопливо покинул вонючий притон, очутившись на площадке второго этажа.

Тут же к нему подбежал «метр с кепкой» и торопливо заговорил, стараясь обелить себя и взвалить всю вину на валяющегося без сознания товарища.

— Это не я — это все он, Витька, — говорящий указал крючковатым пальцем на «отдыхающего» собутыльника. Видимо, «лилипут» имел основание опасаться справедливого возмездия со стороны здоровенного незнакомца и «чистосердечным признанием» пытался произвести на Лямзина выгодное впечатление. — Витька хотел вашего друга ограбить, а потом убить, но я ему помешал, — почти торжественно закончил пьянчуга.

— Молодец, получишь благодарность и премию, — насмешливо бросил Антон и заспешил вниз по лестнице, опасаясь, что водитель их не дождется.

Но «Волга» по-прежнему стояла у подъезда, готовая в любую минуту двинуться в путь. Водитель даже помог майору водрузить на заднее сиденье Гвоздика, после чего завел двигатель и плавно тронул колымагу с места.

К даче они добрались без происшествий, если не считать того, что к вору постепенно возвращалось сознание, и он невнятно бормотал мучившие его вопросы:

— Где я?.. Почему «Скорая помощь», я не хочу…

Лямзин внутренне содрогался, боясь, что Гвоздик в приступе не к месту нахлынувшей на него говорливости может сболтнуть лишнее.