Императрица Ядов (ЛП) - Портер Бри

Я действительно скучал по нашим беседам, слушая его идеи и критику.

Всего несколько раз мы с Артемом так сильно ссорились. Обычно мы сбивали друг друга с ног, обсуждали это как дипломаты, снова били друг друга, а потом все заканчивалось. Мы бы вместе пили водку еще до следующего дня.

Мой взгляд упал на Роксану. Она была сердцем и душой этой семьи, сестрой, которой у меня никогда не было, единственным человеком за этим столом, ценившая мое восхищение искусством. Как странно было думать, что когда-то я был против того, чтобы Роксана присоединилась к этой семье, не только из-за беспокойства за Артема, но и за нее.

Я думал, она сломается, разобьется вдребезги, как фарфоровые куклы, на которых она похожа.

Но жизнь подвергла ее испытанию, и она оказалась сильнее, чем я — или Артем — когда-либо.

Я оглянулся на Артема.

Возможно, пришло время предложить оливковую ветвь...

Даника держала свой телефон над столом, движения были роботизированными.

— Дани, что ты делаешь? — Роман вздрогнул, но холодный голос прервал его требование.

— Позвольте мне угадать, — сказала женщина по телефону, громкая связь позволила ее голосу достичь всех наших ушей. Даже дети притихли. — Это семейный завтрак. Блинчики с беконом и черникой. Как я могла забыть чернику?

Роман беззвучно положил телефон. Она застыла на месте.

Я осторожно забрал у нее телефон.

— Все в порядке, Дани. Я держу. — как только он оказался в моей руке, Даника рухнула назад, упав в объятия Елены. — Татьяна, — сказал я. — Чему мы обязаны таким удовольствием?

— Костя. — то, что она использовала мое ласковое прозвище, заставило мои коренные зубы заскрежетать. Между нами, не осталось никакой привязанности. — Прошло слишком много времени.

Три года и ни звука от Татьяны. Она ушла в тот роковой день, что ее больше никогда не видели. Мы обыскали всю страну вдоль и поперек, от родильных домов до моргов. Эта женщина оставалась призраком, которого невозможно было поймать.

Почему она дает о себе знать сейчас? Что стало катализатором, привлекший к этому?

Я перевел взгляд на Елену. Она сидела очень тихо, устремив на Николая взгляд, достаточно пристальный, заставляя ребенка замолчать.

— Недостаточно много, — проворчал Роман.

Я слабо улыбнулся.

— Если ты ищешь что-то новое, позволь мне перезвонить тебе в более подходящее время. Я сейчас со своей семьей.

Она рассмеялась, но в этом шуме не было ничего смешного.

— Ты всегда такой обаятельный, Костя. Что говорила твоя мать? Чем красивее змея, тем злее ее укус?

— Кто может вспомнить такое далекое прошлое?

Мне не нравилось, что она поднимала тему моей матери, хотя я не мог точно определить причину, по которой она это делала.

— Мы стареем, — сказала Татьяна. — Много историй.

— Действительно.

Дмитрий потерял терпение. Я был впечатлен тем, что он так долго ждал, чтобы что-нибудь сказать.

— Ближе к делу, Татьяна, — прошипел он.

— Это мой муж? Мой дорогой, как там Антон?

Его щеки заострились.

— Как Антон? Ты...

— Э-э-э-э, — отчитала она. — Следи за своим языком в присутствии детей. Сколько их сейчас? Вы, должно быть, захвачены врасплох. Я действительно верю, что поздравления уместны, Роксана... и Елена.

Пальцы Елены дернулись, царапая руку. Это было похоже на то, будто она писала слово, но у нее не было ручки под рукой.

Роксана побледнела.

Николай потянулся к Елене.

— Мама?

— Шшш, малыш.

Она погладила его по волосам, притягивая в свои объятия рядом с Даникой.

— Я удивилась, услышав, что Елена вернулась. Думала, ты стремишься к свободе, Елена. Вот почему ты притворилась, что знаешь лекарство от моей болезни?

— Лекарство от твоей болезни это пуля в голову, — огрызнулся Роман.

Татьяна прищелкнула языком.

— Взрослые говорят, Роман. Тише. — она продолжила. — Разве внешний мир не то, на что ты надеялась, Елена? Тебя не ждут ученые, готовые вручить докторскую степень и премию за благородную работу?

— Должно быть, я свернула не туда, — сказала Елена.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Моя хватка на телефоне усилилась. Мне не слишком нравилось, когда Елена общалась с Татьяной, даже если не было реальной физической угрозы.

— Ты должна была. — в словах Татьяны был и другой смысл. Иначе почему Елена вдруг так побледнела? — Ах, ну, воссоединения — это всегда повод для празднования. На самом деле я надеялась, что скоро у меня появится свой собственный.

— С сатаной?

— Роман, что я только что сказала? — выругалась она. — Эти несколько лет были успешными для моей организации. Я с нетерпением жду возможности поделиться этим процветанием с королями Северной Америки. Особенно с тобой, Костя, мой первый друг.

— Оставь себе, — сказал я. — Мы больше не нуждаемся ни в тебе, ни в твоих драматических трюках. Мир продолжал двигаться без тебя, Тати, и будет продолжать двигаться еще долго после того, как тебя не станет.

— Константин Тарханов назвал бы это драматичным... на самом деле, это настоящий комплимент. — Татьяна засмеялась. — Ах, ну что ж, мне это начинает надоедать. Я позвонила, чтобы предупредить вас.

— Предупредить нас о чем?

Татьяна не обращалась ко мне. Вместо этого ее голос раздался в трубке, адресованный одному человеку.

— O loro o tu, Елена?

Она повесила трубку, тон повторился в тишине, которую она оставила.

Елена не смотрела ни на кого, кроме своего сына. Я видел, как ее разум ходит кругами вокруг себя, спотыкаясь, чтобы прийти к выводу, которого я не мог понять.

Прежде чем кто-либо успел что-либо сказать, Дмитрий вскочил на ноги, придвинул свой стул к столу и вылетел из комнаты. Звук пронесся по комнате, заставив Евву разрыдаться.

— Тебя напугал шум, дорогая?

Роксана засуетилась, но Артем уже поднялся со своего места и подхватил ее на руки.

Николай выглядел очень встревоженным и взглянул на Елену, ожидая объяснений. Она слегка улыбнулась ему, но мысли ее были далеко.

Затем он посмотрел на меня.

Я привык к тому, что люди обращались ко мне в кризисные моменты, привык, что люди ожидали от меня решения или ответа. В конце концов, это моя работа: знать конец до того, как начнется начало. Вот почему люди поддерживали идею королей и лидеров, чтобы на мгновение, даже на секунду, они могли попросить кого-то другого разобраться в их проблемах и принять решения за них.

Но когда Николай выжидающе повернулся ко мне, то не за ответом, а скорее за утешением.

— Все в порядке, — сказал я ему, слова странно прозвучали во рту. Что можно сказать малышу, который нуждается в утешении? Тому, кто нуждался в утешении от своего... отца? — Дяде Дмитрию просто нужно немного побыть одному.

Николай посмотрел на Евву, потом снова на меня.

— Евва не любит громких звуков.

Он кивнул, затем встал на стул и потянулся, дотягиваясь до Еввы. Он неловко похлопал ее по спине, пытаясь воспроизвести утешение, которое, скорее всего, показала ему его мать.

— Все хорошо, Евва.

Его слова перекликались друг с другом в детской речи.

— Бездельник, сядь на стул, — внезапно сказала Елена. Она поднялась на ноги. — Стоять на стульях небезопасно. Ты это знаешь.

Николай присел на корточки, но не опустил попу обратно на сиденье.

— Ммм.

— Бродяга. Сядь. Немедленно.

Он смягчился от ее тона, возвращаясь в правильное сидячее положение с таким же энтузиазмом, как промокший кот.

— Выше голову, Нико. — Роман протянул руку и погладил его по голове. — Твоя мать всех ругает. Не только тебя.

Николай бросил на него заинтересованный взгляд. Возможно, он был нам сыном или племянником, но для него мы все еще были просто незнакомцами. Ему потребуется немного больше времени, чтобы привыкнуть ко всем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Только тех, кого нужно ругать, — предупредила Елена.

Он оскалил зубы, глядя на мать.

Плач Еввы утих, и она положила голову Артему на грудь. Он погладил ее по спинке и прошептал что-то ласковое, нежно покачивая ее в своих объятиях.