Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков - Коллектив авторов

Пробуждению и развитию национального самосознания словенцев, распространению просветительских идей, а вместе с тем и расширению читательской аудитории способствовало появление периодических изданий, создававшихся по примеру «Люблянских новиц» Водника. В Крайне особой популярностью пользовалась официальная газета, выходившая на немецком языке «Лайбахер цайтунг» (1778–1918). На страницах литературного приложения к ней (с 1804 по 1818 г. «Лайбахер вохенблатт», с 1819 г. «Иллиришес блатт») освещаются темы и сюжеты, характеризующие основные направления развития литератур европейских (в том числе и славянских) стран. Здесь, наряду с текстами популярных в то время сербских народных песен, появляются первые образцы словенского фольклора (например, текст баллады о Пегаме и Ламбергаре, реконструированный Я.А.Зупанчичем). Словенская тематика присутствует и на страницах немецких периодических изданий Штирии и Каринтии.

Два важных фактора, определившие своеобразие данного этапа словенского просвещения и национального возрождения, оказали влияние и на развитие словенской литературы. В первую очередь, это был пример В. Водника, успех его поэтического сборника, вдохновивший многих молодых авторов. Близкие Воднику идеи и мотивы звучат в произведениях Урбана Ярника (1784–1847), священника из Каринтии. Наряду с занятиями историей, этнографией, исследованиями в области языка он писал стихи на местном наречии и печатал их (с параллельным переводом на немецкий) в немецких изданиях (газета «Каринтия» и др.). Разноплановое по своей тематике творчество Ярника 1810-х – 1820-х гг. включает стихотворения патриотического содержания («К словенцам»), пейзажную лирику («Весна», «Осень»), стихи религиозно-философского звучания («Арфы», «Звезды»). Его поэтические картины народных праздников («Ночь на Ивана Купалу», «Масленичная») имеют этнографическую ценность. В 1814 г. Ярник издает книгу для детей, в которую помимо религиозно-дидактических текстов и изречений вошли его произведения и переводы с немецкого и сербского языков. По мнению Л.Легиши, его переводы из Шиллера и Бюргера, отличающиеся мягкостью и мелодичностью стиха, по своей выразительности превосходят произведения Водника [62]. Многие из его сочинений проникнуты личными переживаниями, обращены к чувствам читателя-современника, что позволяет отнести творчество Ярника к предромантизму. Влиянием немецкой поэзии предромантизма (в первую очередь, Бюргера) отмечена интимная лирика другого восточноштирийского поэта, Штефана Модриняка (1779–1827). Его стихотворения-исповеди («Элегия» и др.) исполнены глубоких интимных переживаний, а пейзажная лирика («Скворец и поэт») пронизана идиллическим отношением к природе и миру. Учеником Водника считал себя и Я. Н. Примиц, автор переводов из немецкой поэзии и оригинальных произведений на словенском языке. Среди его сочинений стихотворения для детей, произведения, посвященные военным событиям того времени («Марс и Белона»). В его любовной лирике можно отметить переплетение элементов сентиментализма и предромантизма. Однако наибольший отклик в словенской поэзии получают идеи национального возрождения, поднятые Водником в его знаменитых одах. Национально-патриотическая тема звучит во многих произведениях той поры: оде Й.Кека, стихотворениях Я.Зупана, Ш.Модриняка, Б.Поточника, Ф.Бленкуша и др. Но по своим художественным достоинствам и языку они уступают стихам Водника и имеют подражательный характер. Вместе с тем, поэзия Ш.Модриняка, Я.Н.Примица и У.Ярника, с ярко выраженными чертами предромантизма, явилась своеобразным мостом между классицистической поэзией Дева и Водника и романтической поэзией Прешерна.

Другим важным фактором, повлиявшим на развитие словенской культуры и литературы, стала деятельность Е.Копитара. Ученик Цойса, последователь И.Г.Гердера, А.Л.Шлёцера, И. К. Аделунга, видный ученый-языковед, исследователь древнейших глаголических памятников славянской письменности, блестящий критик, Копитар являлся центральной фигурой целого направления в словенской культуре. Наряду с чешским славистом И. Добровским (с ним ученый переписывался долгие годы) Копитар стал одним из основателей научного славяноведения. В 1808 г. он переезжает из Любляны в Вену, где с 1810 г. и до кончины работал цензором славянских, а затем греческих и румынских книг, одновременно занимая пост скриптора венской придворной библиотеки.

Литературная программа Копитара, изложенная им в ряде работ, включала несколько направлений. Анализируя историю развития словенской литературы от Трубара до начала XIX в., он пришел к выводу, что язык писателей значительно германизирован. Поэтому в основу подлинно литературного языка, по его убеждению, должен быть положен сохранившийся в первозданной чистоте говор необразованного крестьянства («миролюбивых пахарей»). Опираясь на успехи В. С. Караджича (которому Копитар оказал значительную помощь в работе по сбору и публикации сербского фольклора), ученый определяет главные приоритеты своей программы. Первостепенной задачей современных авторов он считал сбор, изучение и издание произведений народного творчества, а также написание «книг для народа» практического и нравоучительного содержания. Программа Копитара стала знаменем словенских янсенистов. Она устраивала и правительственные круги, поскольку подобная литература укладывалась в рамки государственной политики и не грозила политическими осложнениями. Горячим приверженцем идей Копитара и проводником их в жизнь становится священник Матевж Равникар (1776–1845), преподаватель Люблянского лицея, впоследствии Триестский епископ. В 1817 г. он издает свой перевод книги немецкого писателя К. Шмидта «Повести из Священного писания для молодежи». В других словенских землях «литература для народа» развивается более свободно, не стиснутая узкими рамками янсенизма. В Штирии Л.Волкмер пишет на местном диалекте басни, бичующие человеческие пороки. Священник из Торицы Валентин Станич (1774–1847) собирает и обрабатывает словенские народные песни, переводит немецкую народную поэзию из сборника Р.З. Беккера. Вместе с собственными произведениями (сочинения религиозно-воспитательного содержания, стихи «на случай») он издает их отдельными сборниками: «Песни для крестьян и молодежи» (1822,1838); «Молитвы и размышления» (1826,1838).

Одним из важных элементов словенского литературного процесса в это время является народная, низовая культура, представленная творчеством так называемых «буковников», неизвестных или известных наивных авторов из народа. Особенно широкий размах это движение получает в Каринтии. Первыми народными сказителями-певцами становились бродяги, позже крестьяне и даже школьные учителя и органисты, одаренные от природы поэтическими способностями. Благодаря простому разговорному языку, широкому использованию народной лексики и поэтических приемов фольклора, произведения каринтийских (М.Андреаш, А. Шустер Дробосняк), крайнских (П.Кнобл, М.Крачман, А.Канчник) и похорских (Ю.Водовник) буковников становятся популярными среди крестьян. Они передавались устно и в списках, некоторые вошли в сборники (М.Ахацела, П.Кнобля, Э.Корытко) или были напечатаны в виде отдельных листовок («летаков»). Распространение сочинений словенских буковников оказывало влияние на развитие читательских интересов в крестьянской среде (процесс, который начался с изданием народных календарей, предпринятым Цойсом).

Особую роль в этот период играют международные, а в их рамках – межславянские связи. Осознание языковой и этнической общности с другими славянами (в первую очередь, с русскими) служило для представителей первых поколений словенских просветителей мощным стимулом в борьбе за национальные права. Важное значение имело установление личных контактов (Копитар – Добровский, Копитар – Караджич, Ярник – П.Й.Шафарик и др.). Подобные связи способствовали более широкому ознакомлению с фольклором и литературой других славянских народов и даже оказывали воздействие на культурно-языковые программы. Огромный вклад в развитие словенско-польских литературных связей внес Мартин Куралт (1757–1845). Друг Линхарта, член «Академии деятельных мужей», он много лет жил и работал во Львове, имел широкие связи в польских кругах. Здесь он обратился к изучению старопольской литературы, писал стихи (на немецком и латинском языках), поднимающие проблемы мира и судьбы поляков. Обвиненный в связях с польским революционно-патриотическим движением, Куралт был сослан и провел более двадцати лет в Моравии. Однако в целом межславянские связи и контакты словенских культурных деятелей носили в этот период единичный характер. Более многоплановыми были словенско-немецкие культурные и литературные связи (особенно в Штирии и Каринтии). В их основе лежала общность исторического развития, территориальное соседство и язык (знание немецкого было обязательным для каждого образованного словенца). Активное восприятие достижений немецкого народа в культурной, литературной и научной сферах было характерно для многих словенских просветителей этого времени. Не менее значимым для развития словенских земель в этот период было итальянское влияние. Оно проявлялось в области архитектуры, изобразительного и музыкального искусства, а также литературы.