Благоухающий Цветок - Барбара Картленд

— Очень рад, Эмилия, что ты взяла на себя обязанности бывать в свете, — эта сторона нашей здешней жизни очень важна, — ответил генерал. — Но я вовсе не намерен уступать губернатору принципиальные позиции в вопросах законности и правопорядка.

— Уверена, что у вас все уладится, — произнесла леди Осмунд примирительно.

Впрочем, Азалия поняла, что ее эти вопросы совершенно не интересуют.

— Мы очень мило провели время, Азалия, — сообщила ей Маргарита, когда они оказались одни, так что генеральша не могла их слышать, — а офицеры говорили нам столько комплиментов, что мы с Виолеттой непрестанно смеялись.

— В пятницу вечером будет бал, — сообщила Виолетта, — и представь, мы будем танцевать под открытым небом! Просто прелесть! — Она помолчала, а потом, будучи доброй девушкой, добавила: — Мне кажется, что мама не права. Почему она не позволяет тебе ездить с нами? Я этого просто не понимаю.

— Видимо, у нее есть для этого основания, — ответила Азалия, а сама невольно подумала, как замечательно было бы потанцевать на этом балу под открытым небом с лордом Шелдоном.

Она не сомневалась, что он хороший танцор. Впрочем, в любом случае они могли стать чудесной парой.

В темноте ночи она призналась себе, что любит его с того самого первого поцелуя.

В самом деле, невозможно, чтобы ласки и поцелуи какого-нибудь мужчины могли пробудить в ней такой чудесный и глубокий отклик, если бы она была к нему равнодушна.

А для нее, истосковавшейся за последние два года после приезда в Англию по доброте и нежности, было важно уже то, что он просто ее заметил.

— Я люблю его! Я люблю! — шептала она в подушку, ощущая, как эти слова обжигают ее губы волшебным огнем.

Она пыталась не вспоминать о том, как едва не растаяла в его объятиях, когда они встретились на палубе второго класса «Ориссы».

Ей было стыдно, что она даже не пыталась сопротивляться, убежать, но она знала, что он притягивает ее к себе, словно магнитом, более сильным, чем ее собственная воля.

«Мы созданы друг для друга!» — мысленно воскликнула Азалия.

И тут же в отчаянии подумала о том, что он скоро вернется в Англию и они никогда больше не встретятся.

Возможно, он и вправду хочет ее видеть. И даже уверен, что может все устроить, но ведь дядя слишком боится разглашения тайны смерти ее отца и поэтому не допустит даже их знакомства, не говоря уж о дружбе.

И теперь она думала, как глупо поступала, избегая лорда Шелдона во время плавания на «Ориссе», когда у них были прекрасные возможности для встреч.

Должно быть, инстинктивно она пыталась оградить себя от страданий.

Теперь ей стало ясно, что после их первого поцелуя в кабинете дяди она обречена любить его и вместе с тем обречена на страдания, ведь в недалеком будущем их ждет неминуемая разлука и невыносимая боль от прощальных слов.

На «Ориссе» она пыталась уберечь себя от этого, но не смогла и теперь понимает, что влюблена, отчаянно и безнадежно. Всем своим существом она тоскует по нему, тоскует с такой силой, что это вызывает в ее душе боязнь.

Азалия понимала, что в ней говорит эмоциональность матери; способность русских к глубоким чувствам, которую никогда не смогут понять сдержанные англичане.

Огонь, который горел в сердце ее матери, теперь загорелся и в ее собственном. При мысли о лорде Шелдоне она чувствует, как жар разливается по венам и заставляет ее трепетать от предвкушения чего-то прекрасного.

«Я люблю его!» — говорила она себе и сознавала, что, если он прикажет ей босой пуститься в путь хоть до самой Индии, она без звука подчинится.

Но всегда, подобно ангелу возмездия с огненным мечом[3], довлела над ней память о смерти отца и о том позоре, что падет на семью и полк, если тайна эта раскроется.

Британские аристократы невероятно гордятся честью своего рода, и лорд Шелдон не составляет исключения.

Азалия не сомневалась — если бы стало известно что-либо скандальное из его прошлого или если бы до тети дошли хотя бы самые безобидные сплетни, то они непременно прозвучали бы за обеденным столом.

Девушка подозревала, что даже генерал в душе невольно восхищается молодым лордом, хоть и обижен тем, что тот поддерживает реформы губернатора.

Азалия даже в мыслях боялась произнести слово «свадьба», хотя ей и без того было ясно, что если каким-то чудом лорд Шелдон и влюбился в нее, то он все равно никогда не сделает ей предложения стать его женой.

Так какой же смысл, спрашивала она себя, накликать на себя несчастье, влюбляясь все сильней и сильней, если заранее ясно, что у них все равно ничего не получится и они никогда не смогут принадлежать друг другу?

В отчаянии Азалия убеждала себя, что они всего лишь два корабля, встретившиеся случайно в ночи и уплывшие каждый своим курсом.

Она ненадолго привлекла его внимание, сначала ошеломив тем, что подслушивала. Он, вероятно, просто решил ее проучить, а потом, на борту «Ориссы», у нее почти не было конкуренток. И он ухаживал за ней от скуки.

Другие дамы не представляли для него интереса, к тому же большинство из них путешествовали с мужьями и детьми.

Она озадачила его, и поэтому он преследовал ее, чего не случилось бы при других обстоятельствах.

Эти доводы звучали вполне убедительно — и все-таки она знала, что на деле все гораздо запутанней.

Между ними что-то произошло, а что — объяснить невозможно, как ни пытайся. Словами это не выразить.

Когда уехали тетя с дядей, Азалия принесла в спальню записную книжку, где содержался длинный перечень оставленных наказов.

В основном они могли подождать и до завтра. Срочности в них не было, тетя придумала их для того, чтобы как можно больше занять ее в свое отсутствие.

На этот раз она решила ослушаться.

Схватив шляпку и перекинув через руку легкую накидку, она сбежала по лестнице в вестибюль.

Внизу, к ее радости, сидел А Ок. Она попросила его позвать рикшу.

— Вы желаете, чтобы я поехал с вами, мисс? — осведомился он на кантонском диалекте.

Если в доме находились дядя и тетя, они должны были говорить только по-английски, но А Ок догадывался о желании девушки говорить на кантонском диалекте, и, когда рядом не было посторонних ушей, они переходили на китайский.

— Я хочу побывать в тех лавках, что на набережной, — сказала Азалия. — Скажите мальчику-рикше, куда меня отвезти. Заплачу я ему на месте. А когда стану возвращаться, найду себе другого рикшу.

— Очень хорошо, мисс.

Если китайца и удивила такая самостоятельность Азалии, то сказать об этом он не посмел.

Он просто выполнил то, о чем его просили, и через несколько минут Азалия уже ехала вниз по дороге, а мальчишка-рикша показывал ей, на что способны его быстрые ноги.