10 вождей. От Ленина до Путина - Леонид Млечин

«Я умоляю Вас, не экономьте. Тратьте миллионы, много миллионов». Мне разъяснили, писала Балабанова, что я должна щедро использовать деньги для поддержки левых организаций, подрыва оппозиционных групп, дискредитации конкретных лиц и т. д.{166}. И Балабанова «не экономила». Ленину докладывали: «По сообщению Балабановой, Грунзбергу дано полмиллиона ценностей и пятьдесят тысяч иностранной валютой.

18 декабря 1919 г.

Я. Берзин. Клингер»{167}.

Так большевиками обворовывался народ – единственный хозяин и собственник огромных, фантастических ценностей.

С момента образования Коминтерна, чисто промосковской «мировой» организации, самое прямое влияние на его деятельность стали оказывать нарождающиеся спецслужбы ленинского государства. Со временем ГПУ, НКВД будут держать под контролем всю работу руководящего органа «всемирной коммунистической партии», как поначалу любили называть эту промосковскую организацию большевистские вожди.

Некоторые партии (точнее, их верхушка) с момента своего возникновения поступили на полное содержание ЦК РКП (а по сути, спецслужб Советской России). Это считается почти нормальным, хотя внешне и маскируется. Например, Литвинов в телеграмме Сталину предупреждает, что «в Лондоне записывают номера банкнот, которые мы получаем в банке. Эти деньги на коминтерновские цели использовать нельзя. Тем не менее у арестованного Бордиги (один из руководителей итальянской КП) обнаружили фунты стерлингов из Лондона…»{168}.

Один из руководителей финской компартии Э.А. Рахья пишет Ленину из Хельсинки: нужны деньги для «зарплаты» функционерам. Просит конкретную сумму: 10 миллионов финских марок. Резолюция Ленина лаконична: «Согласен». На эту сумму Гохран выделяет царские драгоценности.

Зависимость многих партий от ЦК РКП была полной. «Вождь» Коминтерна Г.Е. Зиновьев, отдыхая в январе 1923 года в Сухуми, шлет распоряжения: нужно «приступить к выработке программ для партий, которые их еще не имеют»{169}. Компартии (по крайней мере, многие из них) играют марионеточную роль по отношению к «старшему брату». Порой они не самостоятельны принимать даже безобидные, рутинные решения.

В августе 1921 года «малое бюро» ИККИ под председательством Ракоши решает провести в начале октября в секциях международной организации так называемую «партийную неделю». И запрашивает политбюро ЦК РКП о целесообразности проведения такой недели в России.

Из ЦК РКП следует указание Зиновьева: «Перенести «неделю» на 7-15 ноября. Ограничиться в «неделе» только пропагандой…»{170}

Руководители национальных секций, аппарат ИККИ, люди, связавшие себя с Москвой, полностью зависимы от ленинского «штаба». Даже снабжение сотрудников Коминтерна значительно хуже, чем аппарата ЦК РКП. По просьбе коминтерновцев Ленин и его соратники не раз рассматривают вопросы увеличения работникам ИККИ пайков муки, мяса, рыбы, мыла и т. д. Например, такой вопрос обсуждался на заседании политбюро 3 ноября 1921 года{171}. «Карманный» Интернационал штамповал нужные большевикам решения: об усилении борьбы с международным меньшевизмом, парламентской социал-демократией, давал указания о методах революционной борьбы на Западе и Востоке. ЦК РКП просто хозяйничает в «мировой коммунистической организации». С самого начала. Например, предстоит II конгресс Коминтерна. Политбюро под председательством Ленина назначает дату его созыва, место, определяет повестку дня, докладчиков, пополнения в аппарат{172}. Марионеточная организация, едва родившись, стала сразу же перерождаться и вырождаться в международную секту большевистских агентов, исполнителей, агитаторов, доверенных лиц РКП в «братских» партиях и профсоюзах.

Но особенно Ленин верит в агитацию. Ему кажется, что стоит «разъяснить угнетенным массам» цели Коминтерна, уроки Советов в России, показать универсальность диктатуры пролетариата, как тысячи, а затем и миллионы трудящихся встанут на тропу, ведущую к мировой революции. Разрабатываются самые различные проекты в этом отношении. По предложению Ленина ответственный работник НКИД Карахан готовит положение, согласно которому ЦК РКП должен регулярно выделять крупные суммы для оплаты большевистских агитаторов, засылаемых в страны Востока. Устанавливается такса (выплачивается предусмотрительно лишь по возвращении): «командировка» в Северный Китай и Корею – 10 тысяч рублей золотом, в Южный Китай – 20 тысяч. Своя шкала существует и для Персии, Индии, других азиатских стран{173}.

Не случайно, что на II конгрессе Коминтерна, проходившем в июле-августе 1920 года в Москве, Ленин в своем пространном докладе поставил задачу: начать организацию «советского движения в некапиталистических странах. Советы там возможны; они будут не рабочими, они будут крестьянскими Советами или Советами трудящихся»{174}. Но конечная цель, провозглашенная Лениным в марте 1919 года, осталась прежней: создание всемирной Советской республики.

Ленин, повторю, верил в большевистскую агитацию. Однажды он чуть не «клюнул» на предложение некоего Е. (работника Коминтерна на Балканах). Тот докладывал в Москву: «Можно захватить Константинополь руками распропагандированных врангелевцев, в глазах которых престиж советской России очень велик. Затем отдадим его кемалистам[5]… Врангелевцы без труда займут Андрианополь, Салоники, там появятся наши комиссары, и едва держащиеся балканские правительства будут опрокинуты, что может иметь громадный эффект и дальше Балкан». Е., разумеется, просил еще денег, денег…

Ленин колебался. А вдруг мировую революцию можно зажечь с этого, неожиданного конца. Посоветовался с Чичериным и Троцким. Последний, будучи революционером до мозга костей, тем не менее назвал предложение Е. полной «авантюрой». Ленин с сожалением согласился с «военным мозгом» революции…{175}

Почему Ленин делал такую ставку на мировую революцию? Почему первые годы советской власти он буквально был помешан на этой идее, а затем, незадолго до своей кончины, стал остывать к ней?

Дело в том, что Ленин долго сомневался, что большевики устоят. Для него мировая революция была прежде всего помощью России, ее защитой и спасением, а затем уже вписывалась в дальние, стратегические цели русских коммунистов. Ленин верил, искренне верил в то, что «советская власть России сумела завоевать чувство поддержки, внимания всего мира», а это значит, говорил Ленин в Петрограде в марте 1919 года, что «победа за нами обеспечена полная»{176}.