Бешеные деньги - Александр Белов

– Давай дуплетом, – подбодрил его Саша.

– Не учи ученого. Я лучше вот этого своячка попробую.

Пчела промазал, причем солидно. Но не смутился и откомментировал в привычной своей манере:

– Рука сегодня не та. «Хеннеси» в самолете перебрал

– Плохому танцору, знаешь что, Пчела?

– Да иди ты со своей народной мудростью! Давай лучше выпьем. Разговор есть.

– Без поллитры не осилить?

– Посмотрим, – Пчела положил кий на край стола и стал серьезным. – Посмотрим, – повторил он.

Коньяк и кофе принес им бармен и поставил на журнальный столик в углу биллиардного зала. Они сидели друг напротив друга в низких мягких креслах и потихоньку пригубливали коньяк, закусывая тонко нарезанным лимончиком. Кофе оставался нетронутым.

– Ну, что у тебя, Пчелкин? – ласково спросил Саша и вдруг поймал себя на том, что повторяет преувеличенно заботливые интонации Кирпича.

Именно так, как с умственно неполноценным ребенком, говорил с ним Кирпич, не к ночи будь упомянут, в ту историческую встречу в венском кафе. Надо же, прилипчивой оказалась манера вести «задушевный» разговор. Задушевный – это от слова душить, не иначе.

– Так что? – переспросил он уже нормально, по-своему.

– Сань, я не хотел поднимать этот вопрос…

Пчеле, похоже, было не до Сашиных интонаций, он всерьез был чем-то озабочен.

– Ну, рожай, рожай, что ты тянешь кота за яйца?

– В общем, слушай сюда, Белый.

Но он не сразу начал говорить, а как бы взял еще короткий тайм-аут, долго раскуривая сигарету. Саша откинулся в кресле и с интересом рассматривал Пчелу. Кажется, он уже догадывался, о чем тот хочет говорить. Но помогать ему рожать отнюдь не собирался.

– Вот смотри, Белый. Ты – голова. И этого никто не отрицает. Что делаю я? Вкалываю, как бобик. Ты ведь этого не отрицаешь?

Белый в знак согласия помотал головой и чуть заметно улыбнулся.

– Значит, не отрицаешь. И правильно. Я тяну все заграничные дела, мотаюсь, как в проруби, по всей Европе…

– И что, ты хочешь сказать, тебе все это не нравится?

– Да ты не понял! Я красот этих и не вижу. Одни дела. Ложусь в первом часу, встаю в начале восьмого! – Для Пчелы-совы это и впрямь было сродни подвигу: вставать ни свет ни заря, с петухами.

– И что, прямо каждый день? Что-то ты не слишком осунулся. – Саша внимательно вгляделся в лощеную физиономию друга.

– Ладно, Сань, не подкалывай, я серьезно, – слегка надулся Пчела. – Ты вот скажи мне, чем занимается Космос? А?

Саша, не отвечая, закурил.

– И не надо, – согласился Пчела, – я сам тебе скажу. Ни хрена он в последнее время не делает. Повадился чуть не каждую неделю в Таджикию мотаться. Что ему там, намазано? Дел там особых нет – канал и так исправно работает…

– Так может, он потому и работает исправно, что наш друг Кос не оставляет его своим вниманием? – прищурился Саша, вновь с неудовольствием ловя себя на подражании Кирпичу. Тьфу, прямо напасть какая-то!

– Да брось ты, Белый, – Пчела снисходительно улыбнулся. – Сам прекрасно знаешь – хобби у него там. Охотятся они вместе с фарой. Соколиная охота вещь, конечно, клеевая, но Кос мог бы и делом больше заниматься.

– Мысль понял. Что еще? – Саша затушил сигарету и тут же закурил новую. – Давай, давай, выкладывай.

– А что Фил? – не заставил себя упрашивать разошедшийся Пчела. – Я, конечно, Фила уважаю, но он всю безопасность перевалил на зама, а сам целыми днями ошивается или в своем клубе, опять в какой-нибудь херне снимается. Ах, майн либер Августин, Августин, Августин… – фальшиво спел Пчела, пародируя Фила в роли фашиста.

– Хорошо, – жестом остановил его Белов. – И эту мысль я понял. Какие же ты из всего этого выводы делаешь, Пчела? Ведь ты же делаешь выводы, а?

– А вывод простой, Саня. Мы ведь пока не при коммунизме живем, где каждому по потребности. Мы должны жить по принципу: каждому – по труду. Нас, кажется, так в школе учили? И ведь верно, если пораскинуть мозжечками, учили!

Разгорячившийся Пчела стукнул по журнальному столику, опрокинув свою рюмку. Резко и приятно запахло коньяком.

– В школе, говоришь? Вроде, что-то было такое, – спокойно согласился Саша. – Помню.

– Так вот, – обрадовался Пчела, – если называть вещи своими именами, то мне кажется, что прибыль мы распределяем несправедливо.

Саша кивнул и потянулся к телефонной трубке.

– Ты куда звонить собрался? – насторожился Пчела. Хрен его разберет, что там у Белого на уме?

– Как куда? Филу и Косу. Пусть друзья подъедут, ты им сам и изложишь свою новую позицию. Предложишь им свой финансовый расклад. Можешь даже послать их подальше. Но только – сам. А не через меня. – Саша серьезно посмотрел на вмиг покрасневшего Пчелу.

– Да нет, Саня! – заволновался Пчела. – Не гони. – Я ведь ничего пока не предлагаю. Я просто с тобой эту проблему обсудить хотел.

– Со мной обсудить?! – Саша резко поднялся из кресла и склонился над Пчелой. – А ты разве забыл, что все проблемы мы договаривались решать вместе? Или на Ленинских горах тогда с нами не Витя Пчелкин был, а какой-то хрен с горы? Нет, ты мне ответь. Тебе что, денег мало?

– Саня, ну перестань. Все, все, – Пчела, сдаваясь, поднял вверх руки. – Я понял. Я был не прав.

– Ладно, Пчелкин, – вздохнул Саша. – Я прощаю тебе этот приступ жадности. И даже обещаю, что наш разговор навсегда останется между нами. Запомни только одно: бешеные деньги не должны сводить нас с ума. Мы не имеем права забывать, что работаем не только ради них. И даже не столько ради них.

Он снова сел в кресло, разлил коньяк:

– Ну, поехали?

– Приехали! – радостно откликнулся Пчела и так резво влил в себя стопарь, что даже закашлялся.

– Хотя… – улыбнулся Саша уже обычной своей широченной улыбкой, – хотя тебе за все я должен сказать отдельное спасибо. Ты, Пчел, растешь прямо на глазах, скоро банками заправлять сможешь. Я не шучу. Это нам совсем скоро понадобится. Оглянуться не успеешь. Но и на Фила с Косом не гони. Они свое еще отработают. Да что далеко за примером ходить!

Саша встал, подошел к игровому столу, ласково, как лошадь, погладил по суконной зеленой поверхности:

– Вот тут, в этой биллиардной, я знаешь, сколько уже контрактов подписал? Знаешь, сколько серьезных людей из власти сюда запрос-то приходят? А ведь Фил все это закрутил…

– Не без моей помощи, кстати, – ввернул неугомонный Пчела.

Но Саша сделал вид, что пропустил его реплику мимо ушей:

– А Кос? Да одних идей он за последнее время столько набросал, что за одно это мы ему должны быть благодарны. Голова у него, что компьютер. А это дорогого стоит. В общем, зря ты этот разговор затеял…

– Ладно, Саня. Замнем. Будем считать – бес попутал…

– Хорошо, – легко согласился Саша. – Партию-то доигрывать будем?

– Да ну ее, – отмахнулся Пчела. – Ты же все равно выиграешь.

– А то! – Саша взял кий и, примерившись, легонько двинул по ближнему шару. С легким перестуком в дальнюю лузу упал первый шар. Чуть помедлив, следом последовал и другой. – Что и требовалось доказать!

Довольный Саша дунул на кончик кия, точно на дуло «кольта» после удачного выстрела.

37

Кос наконец-то обзавелся своей квартирой. Он долго не мог этого сделать, во-первых, потому что и дома-то почти не бывал, а во-вторых, никак не мог оставить отца. Тот в последнее время сильно сдал, хотя и не показывал вида.

И тут оно как бы само собой обломилось. Соседи отца по лестничной площадке, физики, сваливали штаты на ПМЖ. Квартиру, соответственно, продавали. На ловца и зверь бежит – Космос подсуетился вовремя. Всю мебель он с удовольствием сбагрил родственникам отъехавших – растащили подчистую, как муравьи. Те крохи, что никому не понадобились, просто вынесли на помойку. Оттуда хлам улетучился в мгновение ока, только старые литературные журналы растащили по двору мальчишки. И обрывки разодранной на листочки высокой литературы метались по детской площадке, оседали в лужах, шуршали под ногами как опавшая листва.

– Пустую квартиру в тыщу раз легче ремонтировать, – разъяснял Кос всем любопытствующим. – Да и мебель мне не нужна. Я по жизни минималист!

Но это он прикидывался таким простым пареньком. На самом деле Кос не был минималистом, напротив, пышный образ жизни был ему более по нраву. А именно – образ жизни настоящего, неподдельного Востока манил Коса, чаровал слишком мягкими коврами, чересчур сладкими фруктами, заунывными мелодиями и дурманящим запахом благовоний.

Под свой день рождения, к первому апреля, Кос подгадал и новоселье. Хотел было зажать, но не вышло – народ жаждал зрелищ и хлеба с Косовой руки. Приглашая пацанов, Кос загадочно подмигивал всеми частями лица, делал странные пассы руками, обещая нечто необыкновенное. Народ был страшно, прямо-таки дико заинтригован. И, как обычно, готовились к розыгрышам, раз уж Космоса угораздило родиться в день дурака.