Властелин рек - Виктор Александрович Иутин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иов лично вышел к воротам встречать бывшего владыку. Немощный грузный старик уже едва мог передвигаться сам, его на носилках внесли в обитель, уложили Антония в уготованной для него келье на обыкновенный топчан, где в тот же день Иов провел над ним обряд пострижения. Приняв схиму, Антоний наконец удоволенно улыбнулся, обретя долгожданный покой…
Иов, стоя подле ложа Антония, изучал глазами бывшего владыку. Он уже ведал, что очень скоро епископы изберут нового митрополита (говорят, им станет игумен Хутынского монастыря Дионисий, коего хотят поставить ближайшие советники государя — очередной ставленник правящих кругов!) и что никому сейчас в стране, охваченной пожаром войны, нет дела, кто там возглавит Русскую церковь, при Антонии окончательно подчинившуюся государю. Потому мало кто и заметил уход немощного митрополита.
Он был удобным владыкой для государя, ибо подчинялся во всем его воле. Но, быть может, Антоний и сам понимал, что, лишая Церковь обширных земель, он помогал истощенной длительной войной державе столь необходимыми для нее богатствами?
Ему не досталась ни слава великого книжника — митрополита Макария, ни слава борца против произвола опричнины Филиппа. И тем не менее в столь тяжелое и страшное время он был духовным главой России. Именно он благословлял рать, победившую крымского хана при Молодях. Он способствовал переносу мощей святого князя Михаила Черниговского в Архангельский собор, когда Москва только лишь возрождалась после татарского разорения (можно лишь представить, сколь важным было это событие для всех в столь трудное время). При нем свершилось явление Казанской иконы Божьей Матери, которая скоро станет одной из главных русских святынь.
Он ходатайствовал перед государем, дабы освободить от пошлин мелкие и бедные обители. Сколь еще успел он свершить за время своего владычества?
А сколь пришлось ему вытерпеть? Как далось ему решение покориться воле государя и благословить на царствование татарина Симеона Бекбулатовича? Как пережил он тщательные допросы государевых людей, когда разоблачен был заговор Тулупова и Умного? Как жилось ему, когда он помогал стране выстоять против многочисленных врагов, а за спиной называли его лизоблюдом государевым?
Жизненных сил бывшему владыке хватило ненадолго. Уже спустя несколько месяцев после пострижения в Новоспасском монастыре он скончался. Накануне он долго беседовал с игуменом Иовом.
— Лишь бы Русь выстояла… Победы над врагами… не застану… не… застану, — произнес Антоний слабым голосом.
— Ты содеял достаточно для этой самой победы, — утешил его Иов. — И мы все будем помнить о том.
Антоний улыбнулся слабо и закашлялся. Дыхание его было едва слышным и хриплым. Поглядев в потолок, Антоний произнес уже едва различимо:
— Молитесь… обо… мне…
— И ты молись за нас перед самим Господом Богом, владыка, — наклонившись к нему, молвил Иов. Он увидел, как вытянулся Антоний, вздохнул хрипло и застыл, уставившись старческими выцветшими глазами куда-то вверх. Иов прислушался, но не уловил дыхания старика. Медленно выпрямившись, он произнес, осеняя себя крестом:
— Упокой, Господи, душу раба Твоего Антония, и прости ему вся согрешения вольная и невольная, и даруй ему Царствие Небесное.
И лёгким движением руки навеки закрыл ему очи…
ГЛАВА 8
Приезд в польский лагерь под Псковом Христофора Радзивилла, вернувшегося из его опустошительного похода на русские земли, был большим событием. Литовские воеводы во главе с Николаем Радзивиллом Рыжим выехали ему навстречу.
Христофор Радзивилл, с похудевшим, иссушенным ветрами ликом, поросший волосами и бородой, ехал во главе конного отряда. Ратники его, такие же изможденные, как и он, тянулись следом за ним.
Николай Рыжий, счастливо улыбаясь, слез с коня и, несмотря на ледяной ветер и сыплющуюся с неба редкую снежную крупу, стянув меховую шапку, обнажил лысую, покрытую мелкими коричневыми пятнами голову. Сопровождавшие его литовские воеводы прятали ухмылки.
— Он так гордится своим сыном, словно он разбил огромное войско московитов и пленил самого царя, — шептались они меж собой.
Христофор Радзивилл, подъехав к отцу, тоже слез с коня, и они крепко обнялись.
— Отец, умоляю, покрой голову, — попросил он тихо, и Николай Рыжий, утирая счастливые слезы, вновь надел свою шапку.
Уже вечером они присутствовали на всеобщем военном совете, собравшемся во владычном тереме занятого поляками монастыря — здесь с наступлением холодов поселился королевский двор. Христофор Радзивилл, весь светящийся от собственного тщеславия, докладывал:
— Я на двести пятьдесят миль изъездил Московскую землю и был на глазах самого великого князя! Об этом Ваша Королевская Милость может узнать от пленных, которые скоро прибудут сюда!
Погрузневший, с изнуренным от бессонницы землистым лицом, Баторий, восседая в высоком кресле, удовлетворенно кивнул. Польские и литовские воеводы с улыбками оценивающе глядели на молодого разорителя русских земель, прощая ему его гордыню.
Далее Христофор, помрачнев, рассказывал о своем пути из-под Порхова, который осаждал со своими воинами до того, как Баторий призвал его примкнуть к основному войску под Псковом.
— Под Порховом осталось не более сотни людей, остальные все разбежались для грабежа. Прошу, ваше величество, оказать им необходимую помощь и послать туда еще людей, ибо в шести милях от Порхова стоит значительное войско московитов. Они хватают фуражиров, но не двигаются с места.
— Почему нам тогда не послать туда войско, дабы разбить их? — предложил Ян Замойский, поерзав в своем кресле.
— Московиты имеют разъезды, они тотчас доложат о приближении наших войск и отступят, ибо великий князь, видимо, приказал им не вступать с нами в прямые сражения, — возразил Христофор Радзивилл. — Между тем, как только наши полки начнут возвращаться, татарские отряды московитов начнут бить им в спины и изрядно смогут их потрепать. Надобно просто снабдить оставшиеся там силы значительным числом ратников, дабы они всегда могли быть на страже.
— Мы поможем им, — ответил король и обратился к Замойскому. — Тебе поручаю заняться этим делом!
— Еще, ваше величество! — Христофор Радзивилл сделал шаг вперед и склонил голову перед Баторием. — Могу ли я доложить вам о том, что пришедшие со мной роты находятся в отчаянном положении, кони издыхают от ссадин, так как за неимением телег им приходилось все это время тащить на себе все тяжести. Мои люди
