Солнечные дети тёмной планеты - Владимир Лавров

Боковым зрением я видела, как Дуду бежит ко мне, и поняла, что он не успеет.

— Убегать нельзя! По скалам лазить нельзя! Ты не муха и не белка! Слезай немедленно!

Скала была простенькая, с множеством трещин и огромных зацепок. Я взлетела по ним за минуту. Дуду попробовал лезть за мной, но он не брал уроков у тёти Ксюши, через два метра испугался и спрыгнул. Он принялся бегать у подножия горы кругами и кричать свои глупые запреты.

У верха скалы нашлась неплохая площадка, на которой я смогла разложить крестовину и натянуть на неё парашют. Увидев готовый парашют, Дуду понял, что я сейчас улечу, и с громкими криками кинулся вглубь пещеры — ябедничать сторожевым гарпиям. На входе, у площадки всегда дежурит пара сторожевых гарпий. Они смотрят, чтобы драконы не устроили засаду у входа в пещеру. Если Дуду побежит достаточно быстро, то гарпии не успеют помешать мне спрыгнуть, но могут перехватить меня в полёте. Это может стать помехой…

Дополнительной сложностью было то, что площадка находилась довольно далеко от обрыва. Я планировала спрыгнуть с обрыва и оказаться прямо в лесу под скалами. Теперь была большая вероятность того, что ветер отнесёт меня обратно к скалам.

— Придётся разбегаться и прыгать с разбега. Только подожди, пока ветер задует посильнее. Он тебя понесёт от скал, к морю, — посоветовал Петя.

Ветра, как назло, всё не было. От площадки послышались крики — видимо, гарпии поверили Дуду и начали набирать высоту. Через минуту они будут здесь. Наконец задул лёгкий ветерок. Я дождалась, пока он превратится в ощутимый порыв, разбежалась и сделала шаг в пустоту. Ремни, которые я не успела толком расправить, больно врезались в кожу. Лара за спиной заплакала. Палка крестовины громко треснула и сломалась, но парашют уже набрал воздух и надулся. Я висела в воздухе, и ветер, как это ни странно, нёс меня не вниз, а вверх! Удивительное, упоительное ощущение — видеть свой мир под ногами! Жаль, что больше не будет шанса так полетать.

Из-за пазухи донёсся голос Пети:

— Ничего себе у вас тут термики! Такой вес при такой малой площади вверх поднимают! Наклони парашют влево, чуть-чуть. А то тебя сейчас в море унесёт.

Я послушно потянула на себя левые стропы. Глянув влево, я обнаружила, что от площадки ко мне несутся две чёрные точки. Но земля приближалась гораздо быстрее…

Глава 10. Самый страшный зверь

Узнав, что мы вернулись без Найвы, мама очень долго плакала. Потом она каждый день упрекала папу в том, что у них нет четвёртого ребёнка. Папа отвечал, что не может работать над этим чаще четырёх раз в день. Мне тоже было грустно — Найвино отсутствие ощущалось очень остро. До этого каждую секунду каждый день можно было ей что-нибудь сказать и получить весёлый ответ. Теперь для того, чтобы с кем-нибудь поговорить, надо было идти в школу или к друзьям.

Вечером дня перед тем, как началась война, мы с Масей поспорили о том, какой зверь самый страшный. Мася говорил, что гигантские хищные ящеры. Я говорил, что тигры — тигры иногда могли загрызть ящера, когда действовали вдвоём против одного. Мама сказала, что тогда самый страшный зверь — это дикий кабан, потому что даже тигр уступает ему дорогу в лесу. Папа, задумчиво разглядывавший какой-то чертёж, рассеяно заметил, что самый страшный зверь — это человек. Мы с Масей удивились — почему? Папа не стал объяснять, сказал только: «Подрастёте — узнаете».

Утром мы с Масей и группой других детей должны были идти за дровами. Мася, Писо и Аттиро теперь не-разлей вода друзья с дедушкой Мариконом. Дедушка Марикон быстро поправился после известной битвы с гарпиями. Наши шестилетки ежедневно навещали его в медицинской пещере, а дедушка в награду за смелые действия подарил свой самострел Писо. Писо невероятно рад подарку, он везде ходит с этим самострелом, а дедушка Марикон ходит с другим, попроще. Пока мы собирали всю компанию, немного припозднились, и теперь стояли в ожидании открытия врат в самых задних рядах, за коровами.

Наконец ворота открылись. Толпа двинулась вперёд, но почему-то сразу остановилась. Я взобрался на выступ, чтобы посмотреть на причину затора. Перед выходом из пещеры стояли воины Макланты и сам Великий Государственник. Когда я видел его в прошлый раз, во главе пиршественного стола, он не показался мне опасным человеком — невысокий, толстый мужичок с брюшком типа «проглотил арбузик». Говорил он вежливо, протяжно и с улыбкой.

Теперь он тоже говорил с улыбкой, но слова его были злы:

— Мы принесли в ваше дикое племя благо государственности! Мы научим вас порядку! В эти нелегкие времена наш народ должен объединить ресурсы, чтобы противостоять дикой природе и хаосу эгоизма! Складывайте оружие и сдавайтесь!

Сразу после того, как мы вернулись из путешествия по обмену, нас всех — всех, кто ездил, вызвали к вождю. У вождя сидели все мастера племени, даже наш папочка. Нас допросили, взрослых отдельно, детей отдельно. Задавали вопросы самые глупые — что мы ели, когда начались занятия в школе, сколько стоит картошка в деньгах соседней пещеры. Мы честно рассказали всё, что видели — есть нечего, работают только дети.

Вождь помрачнел и сказал, обращаясь к Главному Ведуну:

— Они могут попробовать.

— Маловероятно. Столько людей не поместится в Приюте Странствующих, — ответил тот.

— А ты уверен, что они не построили другую пещеру неподалёку?

Что они могут попробовать, мы так и не поняли, поскольку нас выгнали. Но с этого дня перед открытием врат у выхода стало собираться по дюжине воинов. Теперь эти воины громко обругали Государственника и попытались закрыть ворота. Закрыть ворота не получилось — нападавшие успели просунуть бревно между створками. Воины кинулись его выбивать. Из рощи неподалёку вылетели стрелы. Закричали раненные. Я видел, как воины Макланты — те, которые всегда были воинами — подталкивают копьями идти нападать мужиков, которых я видел в Макланте работающими на полях. У ворот началась свалка. Я решил, что нам лучше быть подальше, соскочил с приступочки и крикнул своим бежать в пиршественную залу — это одна из самых больших и глубоких пещер. Нас обогнал посыльный от стражников, он бежал к вождю и на ходу оповещал всех о нападении.

Началось столпотворение. Скотина, которая поначалу пёрла вперёд, на пастбища, испугалась и побежала внутрь. Навстречу выскакивали кое-как вооружённые мужики и бежали к воротам.

Дома никого не было. Я схватил щенка и кошку, позвал собаку, захлопнул дверь. Мы с Масей направились в зал пиров. Там уже собралась значительная часть племени, вождь тоже был там. Через несколько минут появился наш папочка, в доспехах, весь обвешанный оружием. Он горел желанием вступить в бой. Вождь отобрал у него оружие, доспехи и велел идти ковать стрелы. Папа нашел меня глазами и поманил с собою. Мы с Масей пошли в мастерскую, где я качал мехи, папа ковал, а Мася складывал готовое. Несколько раз приходили посыльные и забирали наконечники для стрел.

Пришла мама и принесла новости. Она была у подруги, когда началось нападение. Соседнее племя неплохо подготовилось к нападению. Они заготовили щиты, которые не пробивались нашими самострелами, и вязанки с едкой травой. С помощью быстрого натиска им удалось захватить почти все верхние пещеры и половину пещер среднего яруса. Там осталась часть наших женщин и детей. Потом наши мужчины завалили ходы камнями, через отверстия в которых тыкали копьями и расстреливали из самострелов нападающих. Наступление захлебнулось. Сложилась ничейная ситуация — пришельцы не могли пробиться внутрь, к запасам еды, но и наши не могли пробить их щиты, за которыми чужаки тоже насыпали баррикады из камней. Кроме того, нападающим надо было кормить тех пленных, которые оказались в их власти. Вождь предложил пропустить всех женщин и детей внутрь, в нашу часть пещеры, но Государственник не согласился. Начались переговоры, которые не закончились ничем.

В таком состоянии мы просидели неделю. Работники разобрали недавно созданный завал на месте обнаруженного нами второго входа, поставили там крепкие двойные ворота, замаскированные под камни. Наш вождь не спешил делиться с пришельцами этим секретом, и потому наши люди выходили только рано утром — до того, как открывались ворота пришельцев. Еды у нас было много, а вот заготовка дров только начиналась, и потому наши разведчики выходили наружу за дровами.

Наши переговорщики потешались над пришельцами, спрашивали, не голодно ли им там сидеть без еды, на голом государственном энтузиазме. Предлагали убраться подобру — поздорову. У нас еды для людей и животных было запасено на несколько лет вперёд, если считать неприкосновенные запасы зерна.

С той стороны отвечали, что посмотрят, как мы запоём весной. Я слышал, как взрослые рассуждали, что, судя по всему, пришельцам удалось убрать (или начать убирать) ту часть урожая, которой мы обычно брезговали — мелкую картошку, малоценные овощи, недозревшие орехи. Если вдобавок охотиться, то на таких запасах пришельцы смогут худо-бедно дожить до весны.