Палачи и жертвы - Эльчин Гасанов

Сначала Хрущев не понял, подумал, что его разыгрывают. Потом все-таки убедился в правоте диагноза. Не заметить это было невозможно. По всему телу распространялись маленькие гнойные язвы. Он вспомнил ее, Ольгу. "Ах ты сучка, дрянь. А мне она еще понравилась. Блин, если об этом узнает Нина, то все, конец. Это хорошо, что я с ней уже 5 лет не сплю. Какое свинство!"

И он стал лечиться. Принимал таблетки, его кололи, еще что-то. Анализы он сдавал, но их вернули. Лечение Хрущев совмещал чтением этой книги, предварительно протерев ее скипидаром. Он лечился как физически, так и духовно, так сказать, играл в Бога, школьничал. Однажды сидя на диване и рассматривая порножурналы, он начал мастурбировать, заниматься онанизмом. ''Нет, секс-это иллюзия, это приманка. Главное в жизни оргазм. А это можно достичь и онанизмом. Некоторые просто не видят разницы между онанизмом и верностью самому себе. Совершенно не обязательно заниматься сексом и болеть сифилисом. Оргазм не надо ставить выше всего, выше головы. Это всего на всего оргазм. В жизни много опасных дорог, и одна из самых опасных дорог приводит мужчину к женскому влагалищу, укладывает его между женскими ножками. Мне это не нужно. После этих слов он, мастурбируя, кончил на книгу Маркса ''Капитал''. Итак, он лечился, и еще окончательно не долечившись, советская делегация во главе с Никитой Сергеевичем отправилась в США на генеральную ассамблею ООН. И вот там - то, во время доклада, когда Хрущев высказался в отношении Кубы, а конкретно Гуантанамо (американская военная база на этом острове), произошел известный эпизод, вошедший в историю. Позиция главы СССР по Гуантанамо не понравилась конгрессменам, и по залу заседаний пронесся гул, неприятный шум. И тут же Хрущев почувствовал скверный колючий зуд в своем члене, да и во всем теле. Может быть, какая-то взаимосвязь в этом была. Ему захотелось страшно его почесать, свой член. ''Все - таки не долечился", подумал он. А гул и топот в зале все усиливался. В глазах Никиты Сергеевича потемнело. ''Да я вашу маму ...'' Сняв обувь с левой ноги, он сильно им постучал по микрофону. ''Да я вас потоплю в сифилисе, черти заокеанские!'' Но эти слова никто не услышал. В голове Хрущева стоял шум.

В Москве он долго вспоминал этот эпизод, параллельно вспомнив и об Ольге. "Дрянь, дрянь! Я этот Баку запомню. Проклятый город, проклятое море. Ненавижу этот Каспий. Вечно споры из-за этого Каспия. То нефть, то рыба, то икра, то автономия в Иране, то военные корабли. Тьфу!''

Окончательно долечившись, он усиленно начал читать Олину книгу. Вряд ли стоит отмечать, что эту книгу сама Оля, разумеется не читала. Она даже не знала о чем идет там речь. Но Хрущеву эта книга запала в душу. Он, лежа на диване, зачитывался им, улыбался, и говорил сам себе: вот я балда, до сих пор этого не понимал. Он даже как-то сказал Микояну:

- Анастас, ты слышал о суфизме? О теософии? Вот видишь, даже не знаешь. Вот я лысый снаружи, а ты изнутри. Тупой ты.

Потом Хрущев внимательно поглядел на Микояна с ног до головы.

- А помнишь Анастас, как в 1926-м году, во времена НЭП-а, ты в Метрополе проиграл одному негру в преферанс. Помнишь?

- Да, помню (понурив голову).

- А на что вы с ним играли, тоже тебе напомнить, или как? То-то, ха ха! На задницу вы играли, помнишь, на жопу. И он тебя потом поимел, трахнул в попу, а ты еще сказал после этого, что срать тебе стало легче, мол, он тебе расширил кишечник. Ха- ха- ха!

- Это можно было бы уже забыть, Никита Сергеевич, ведь сколько лет прошло (оглядываясь назад).

- Ха -ха- ха!!! Ты знаешь, я вообще-то не согласен с математикой. Я считаю, что сумма нулей - страшная и огромная величина. Учись, армяшка!

Летом 1961-го года Хрущев встретился в Вене с Джоном Кеннеди. Беседа вновь касалась Кубы, и влияния США на этом континенте. Кеннеди не ожидал от Хрущева философских высказываний. Внешне Никита Сергеевич был похож на тракториста, да и вообще у него был мудацкий вид.

- Господин Хрущев, если вы согласитесь на кое - какие предложения, мы с вами можем неплохо договориться.

- Конкретно, пожалуйста, господин Кеннеди.

- Если конкретно, то мы вам полностью отдадим остров Кубу.

Хрущев так засмеялся, что Кеннеди посмотрел на свой галстук и свои туфли.

- Товарищ Кеннеди, как вы можете отдать мне то, что уже давно принадлежит мне? Это же абсурд. Куба моя, и Кастро мой, и все мое.

И опять начал смеяться. Опять Кеннеди посмотрел на свои туфли. Почему-то Хрущев у него ассоциировался с туфлями.

- Мой вам совет, товарищ Президент Америки. Если вы хотите угадать и улучшить свое будущее, то обязательно начните с настоящего. Секрет будущего в настоящем. То что с вами происходит сейчас, сию минуту, от вас уже не зависит. Это старые грехи ваши всплывают как дерьмо на горизонт. А то, что с вами будет, ну,...допустим через 10 лет, непременно зависит от этих дней, даже от этого часа. Вот так-то, товарищ Кеннеди.

Напоследок Хрущев повел с Кеннеди слишком уж философский разговор, от чего тому стало не по себе.

- Товарищ Кеннеди, а как вы думаете, что означает, когда с деревьев падают листья?

.....

- Это не значит, что подул ветер. Знаете, что это значит, товарищ Кеннеди? Это значит, что на земле умер еще один человек, еще одним живым стало меньше.

Услышав перевод сказанного, Кеннеди переглянулся со своими советниками. Его взгляд означал двоякое значение, мол, вы что нибудь поняли, или же, вот он идиот.

- Господин Кеннеди, скажу вам еще кое-что. Если вычеркнуть из жизни политические ошибки, может остаться одна лишь подпись.

После заумной беседы с американским президентом к Хрущеву в фойе подошел советник Кеннеди по Национальной безопасности страны, Мак Джордж Банди. Это был умнейший человек, мозговой трест правительства США, бывший декан и профессор Гарвардского университета.

- Господин Хрущев, каким вам видится будущее Кубы и СССР?

Хрущев не много призадумался, потом полез рукой в карман брюк, демонстративно почесал яйца, и сказал:

- Товарищ Банди, моей теще 83 года, а жене, Нине Петровне 59 лет. Теперь скажите мне, который час? Ха-ха! Не ломайте голову. Мой вам совет: если миллион, или даже триллион умножить на ноль, то все равно в итоге получится ноль.

- Не понял вас. А если по существу, господин Хрущев?

- Э, нет, товарищ Банди, вопрос ваш сложный, и мне так просто не ответить на него. Зайца на барабан не выманишь.

- И все же, какой вы хотели бы увидеть свою страну?

- Эх, Банди, Банди! Мой вам совет. Научитесь плавать, даже в воде! Ха-ха-ха...

Хрущев вприпрыжку отходил, не услышав слова Банди, сказанные американскому конгрессмену:

- Кажется, Никита Хрущев проглотил много мудрости, но все это словно попало не в то горло.

Эпилог

1979-й год, июль. Едет поезд по маршруту Москва-Минск. В вагоне ресторане, за столиком у окна, сидел мужчина лет сорока. Он был в очках, в белой сорочке с короткими рукавами. Вид у него был неопрятный. Лицо помятое, небритое, волосы взъерошенные как у Мефистофеля, туфли грязные. Короче говоря, было ясно, что он опустившийся, задубевший алкаш. Перед ним был граненый стакан водки и ломтик красного яблока, от него уже на расстоянии разило чесноком. Он курил и стеклянными глазами смотрел в окно, на мелькающие поля, луга и деревья. Часто кашлял, шлифуя каждый глухой звук, и кашель его напоминал звуки рычага скорости в автомобиле, который с трудом переключается. К нему неожиданно подсела женщина лет 45-ти. Видно было, что женщина уже стареет, портится. Чувствовалась дряхлость, рыхлость, отсутствовали передние зубы, и это давало свободу языку. Руки были некрасивые, не благородные. Это был ее приговор, но она видимо не сдавалась, не подписывалась. В общем, посмотрев на нее, уже понимаешь, откуда появляется гомосексуализм. Она пребывала на стадии падения. На ней был красный пиджак.

- Молодой человек, здесь свободно?

- Да, мадам, около меня всегда свободно. Даже пусто. Присядьте.

- А как вас звать?

- Меня? Сергей! Фамилия моя Хрущев. Сергей Никитич я! Честно.

Ольга застучала глазами.

- Вы сын Хрущева? Серьезно?

Ей не верилось, что сын Хрущева сейчас в таком мерзком состоянии вынужден пить водку в вагоне - ресторане, закусывать ее сигаретами.

- Эй, официант, шампанского нам!

Официант грубо покосился на Сергея Хрущева.

- Ты сначала заплати, а потом пей. Ходит тут всякая пьянь, пьют задарма...

Через минут пять Ольга с Сергеем уже пили коньяк.

- За вас, Сергей Никитич.

- Спасибо, Оля.

- Эх, Сережа, высохшую реку не благодарят за ее прошлое. Кстати, а за что вы меня благодарите? Вы что, не спонсор? А ну, положите вилку!

- Да, пожалуйста (отложил вилку в сторону).

- Да, опять кстати, у меня был знакомый один Никита, тезка вашего батюшки покойного. Его ласково звали Нико. Мы с ним познакомились давно, в Баку, когда еще ваш отец правил страной. Какое было время. Эх... Кстати, вы любите читать книги?

- Вы знаете, нет. Нет! Если бы в книгах было написано что нить серьезное, то и войн не было бы никаких. Все люди стали братьями, или сестрами. Не знаю... Наверное это будет через 1000 страниц после нас. Многие из тех, кто остался самим собой, так никем и не стал.