Пиппа ищет неприятностей - Светлана Нарватова

– У тебя есть с собой невод? – с сарказмом поинтересовался Дикий.

– Гроза мог бы приманить рыбу, – заметил Ровняла.

– У меня не очень с магией жизни, – с неохотой признался Гроза.

Зато у меня с магией жизни было хорошо. Но по понятной причине я в этом признаться не могла.

– Будем надеяться на милость Защитницы, – лицемерно сказала я, про себя пообещав, что ночью схожу к ловушке и обеспечу нам завтрак.

– Может, эшо одну поставыт? – спросил Клык, помешивая и пробуя варево. – Готов!

К котловому потянулись миски, мисочки и тазик Пончика.

После ужина на меня, как обычно, свалилась обязанность мыть посуду. Собрав малочисленные остатки ужина со стен котла, я закинула их в ловушку. Это был прекрасный повод выспросить, где она находится.

Установив еще одну вершу выше по течению, мужчины стали укладываться спать. Мы с Шорькой тоже притихли (он, может, и правда заснул), и вскоре все, кроме Пончика, которого оставили на первый караул, уже погрузились в сон. Я тихонько спустилась с повозки.

– Не спится, – проговорила я негромко. – Пойду возле речки посижу.

– Перепугался, – понимающе покивал Пончик.

Я покивала в ответ и пошла к берегу большой реки.

– Скалёныш, – негромко окликнул меня великан.

– А? – вернулась я.

– Чисибунов больше не приводи, – с непроницаемым лицом попросил Пончик.

И я задумалась: это что, была шутка?

Глава 28. Пиппа

Я прошла к мерёже, приманила рыбу, посидела, прислушиваясь, не идет ли кто-нибудь за мной. Никто не шёл. Никому я не нужна. Кроме Дикого. В нашем сиротском деле главное что? Главное – не привыкать. Потому что потом очень больно, когда тебя оставляют. И обстоятельства расставания значения не имеют.

Мне очень не хватало учителя. Днем проблемы оттягивали на себя всё внимание, а сейчас, в тишине и одиночестве, стало по-настоящему тоскливо.

Слезинка стекла по щеке, оставив влажную дорожку.

Я размякла, утратила иглы за время безбедного существования под крылом мэтра. Наивно считала, что теперь-то мне не нужно заботиться о завтрашнем дне. Судьба всегда поджидает, когда ты расслабишься, чтобы ударить побольнее. Сироту всяк обидеть норовит. Даже судьба.

Нельзя, как бездомный щенок, бежать к каждому, кто тебя пожалеет. Погладить – не значит взять домой. Поэтому желание командира защитить несуразного подростка, постоянно попадающего в неприятности, не стоит принимать близко к сердцу. Даже если очень хочется.

Особенно, если очень хочется.

Я прошла вдоль берега большой реки, туда, где берег обрывом нависал над водой, села на камни и вынула из потайного кармана жилетки книжечку. Шорька даже не пошевелился, когда я её доставала: спал без задних лап. Зажгла светлячка и погрузилась в чтение.

«Мы вошли в большой круглый зал с потолком-куполом. В центре располагалась остроконечная стела из хрусталя. Самый ее кончик сиял золотым. На позолоченных стенах располагались гравюры. Атайнин подошла к первой слева от входа. На ней была изображена площадь возле высокого здания с куполами. На площади располагался рынок. Люди были одеты в длинные одеяния из целых полотнищ, скрепленных на одном плече.

– Государство называлось Асхейн. Это было очень богатое государство, и оно процветало благодаря магам…

Не знаю, как так выходило, но гравюра перед моими глазами ожила. Я видел как белоснежные наряды, отделанные по краю цветной вышивкой, развеваются на ветру. Слышал отрывки речи, хоть и не понимал её значения.

– В отличие от соседей, только Асхейн владел магией, – неспешно рассказывала флаобка, пока моё внимание было захвачено представлением на стене. – Маги обладали богатством и властью, но в их обязанности входила забота о простых людях. Они берегли посевы от засухи, излечивали болезни, защищали от набегов соседей, придумывали новые устройства для облегчения жизни. В Асхейне не было бедных, все были счастливы и довольны.

Атайнин сделала несколько шагов вправо. Другая гравюра изображала троих мужчин на возвышении, вокруг которого собралась толпа. Тот, который был в центре, сидел, но благодаря резному креслу-трону был выше двоих других, которые стояли от него по обе стороны. Перед мужчинами располагался небольшой треножник. На нем что-то лежало, но определить, что именно, было невозможно.

– Согласно легенде, Мать-Защитница Гойшосс перенесла первых магов в Асхейн из другого мира, – продолжила она свой рассказ. – Жрецы воздавали благодарности богине Матери, но среди магов росли сомнения: а не было ли в том, старом мире, лучше, чем здесь? Быть может, первые маги Асхейна были отправлены в ссылку за неподобающее поведение? Но ведь их потомки был безупречны: почтительны, благородны, справедливы и заботливы к простым людям. Они заслужили право вернуться.

Гравюра снова ожила. Одежда седого мужчины на троне сияла алым. Волосы были скрыты высоким головным убором. Справа от него стоял обритый наголо мужчина в белом. Его кожа была расписана узорами, возможно – татуировками. Слева стоял черноволосый в одежде цвета неба. Мужчина в алом под восторженные крики толпы спустился с трона и встал возле треножника. Двое других мужчин тоже подошли ближе.

– Один из правителей, имя которого не сохранили в назидание потомкам, решил открыть проход в родной мир магов, – поясняла флаобка. – Во имя общей цели объединились Правитель, Верховный Жрец Богини-Матери и Первый Архемаг Конклава Ученых. Много лет они потратили на создание артефакта, восстанавливая по крупицам все сведения о Первом Мире. И наконец им это удалось. Много людей, магов и не магов, собралось на главной площади Наблари́, столицы Асхейна. Название столицы переводится как „Сердце Мира“. Своей кровью трое сильнейших магов, властителей Асхейна, активировали артефакт.

Я видел, как надрезав запястья, все трое окропили подставку кровью. Сначала ничего не происходило, и толпа разочарована засвистела. Но на вершине треножника разгоралось сияние. Оно становилось ярче прямо на глазах, пока вдруг не взорвалось. Трое величайших магов, если верить легенде, разлетелись в стороны, как тряпичные куклы.

Атайнин снова сдвинулась направо, и мы с Роном пошли за ней. Новая гравюра ожила сразу, не дожидаясь слов флаобки. Небо над возвышением словно пошло трещинами и открылось зияющей чернотой. На толпу сверху обрушился поток нечисти всех видов и мастей. Некоторые: нешьессы, цхерки и чисибуны, – были мне знакомы. Других я видел впервые, чему был очень рад: не хотелось бы с ними встретиться в реальности.

– Многие люди из тех, кто собрался на площади, погибли, – говорила Атайнин сбившимся голосом. – Маги встали на защиту, но сложно сражаться с неведомым врагом. Некоторые потеряли жизнь в попытке заглушить артефакт. Кто-то слёг в битве. Действие артефакта можно остановить кровью его активатора. Но все трое были мертвы. Маги осознали, что Мать-Защитница спасла их предков из ужасного места. Но было уже поздно.

Она перешла к четвертой гравюре. На заднем плане виднелись горящие дома, на переднем – несколько человек склонились у колодца.

– Оставшиеся в живых маги-свидетели и те, кто прибыл на площадь после взрыва, решили, что необходимо дождаться, когда артефакт „выгорит“. Однако не зря властителей считали величайшими магами. Три дня провисела дыра над Сердцем Мира. Люди страдали от голода, поскольку чисибуны очищали кладовые прямо на глазах, не оставляя ни единого зернышка. Жители сжигали дома, чтобы избавиться от проклятых созданий, и уходили из столицы. Проклинаемые людьми, дети властителей в один момент стали изгоями. И всё же наследник Правителя, старший сын Верховного Жреца и дочь Первого Архемага попытались исправить ошибки своих родителей.

Гравюра ожила. Людей было не трое, больше. Одежды скрывали невзрачные плащи. И всё же в высоком, крепко сложенном мужчине с горделивой осанкой угадывалась кровь Правителя. Лысая голова и узоры на затылке указывали на жреческую касту. Девушка была единственной. В ее огненно-рыжих волосах мелькали солнечные блики.

– Они дали свою кровь, но были слишком слабы, чтобы уничтожить или хотя отключить артефакт. Лишь ослабили его. Артефакт поместили в глубокий заклятый колодец вдалеке от Наблари. День и ночь возле него дежурили боевые маги, чтобы не допустить прорыва нечисти. Но и той, которая уже проникла в мир, хватало для проблем. Чисибуны выедали целые поля, закукливались и выходили на поверхность земли многочисленным выводком. Цхерки уничтожали