Ее звали Атаманша - Сергей Дышев

В одной из комнат квартиры горел свет, но дверь никто не открывал. Оперативники громко предупредили, что вынуждены будут вышибить ее. По тем временам, когда еще не пришла мода на металлические полотна, сделать это было довольно просто.

Фанерная дверь вылетела с первого раза. В квартире никого не было. Зато оперативники сразу же обнаружили следы крови в одной из комнат, а в ванной – целые потеки и даже частички костей на стенке. Картина как из фильма ужасов.

Сыщики стали выяснять у соседей, кто живет в этой квартире. Выяснилось, что семья: Георгий Крюкин и его жена Анастасия. Ранее с ними проживала дочь Ирина, но переехала.

– Мы сразу предположили, что муж убил свою жену, расчленил, вывез на соседской коляске и сбросил в контейнер, – продолжал рассказывать давнюю историю Александр Лукашенко. – Вскоре в процессе отработки территории в другом контейнере обнаружили иные части тела. Установив личность убийцы, мы тут же размножили фотографии Крюкина и объявили его в розыск.

Счет времени шел буквально на минуты. Безумный отец мог точно так же жестоко убить и свою дочь.

Оперативники по тревоге выехали по адресу, где проживала Ирина, но, сколько ни звонили в дверь, никто не отвечал. Они тут же установили, что Ирина работала научным сотрудником в институте в Гольяново. К счастью, она была на службе.

Сыщики пригласили женщину в отдельный кабинет, попросили сесть на стул, подготовили графин с водой. Очень трудно говорить кому-то о смерти близкого человека. Ты своими словами вычеркиваешь его из жизни. А тут операм предстояло сказать такое, от чего у нормального человека волосы дыбом встают. О кошмарных подробностях они пока умолчали.

Ирина разрыдалась, закрыв лицо руками. Когда женщина пришла в себя, сыщики спросили, мог ли отец совершить такое убийство?

– Были у него странности, – ответила Ирина. – Он бывший узник Бухенвальда, работал у печей крематория, сами понимаете, психика надломлена.

Миллионы людей прошли через ужасы концентрационных лагерей фашистской Германии. Многие бывшие узники посвятили свою жизнь борьбе с нацизмом, поискам военных преступников, скрывавшихся от правосудия, руководителей и охранников лагерей смерти.

– Где может сейчас находиться ваш отец? – задали вопрос оперативники. – Есть ли у него друзья, знакомые, родственники?

Ирина ответила:

– Друзей у него нет. К родственникам он вряд ли поедет. Разве что на дачу.

Ирина назвала адрес в Дмитровском районе, и сыщики немедленно выехали туда, хотя и мало рассчитывали на то, что живодер скрывается именно там.

Дача Крюкина на шести сотках мало чем отличалась от соседних участков. Домик из бруса, огород, несколько яблонь и заросли черноплодной рябины. Сыщики приехали уже под вечер. В доме теплился огонек. Опера на всякий случай обнажили пистолетные стволы, перекрестились.

Высокими заборами люди тогда друг от друга не отгораживались. Оперативники легко открыли калитку, тихо вошли и незаметно заняли позиции у окон.

Лукашенко постучал в дверь.

– Сосед, у тебя спички есть? – сиплым голосом спросил он.

Крюкин приоткрыл дверь. Лукашенко вошел, отстранив хозяина. Тот был в семейных трусах по колено и в майке. На столе стояла недопитая бутылка водки.

– Что-то я тебя не знаю, – заявил Крюкин и подозрительно глянул на незнакомца.

Александр Лукашенко показал ему удостоверение. На каменном лице Крюкина не отразилось ни страха, ни удивления.

– Чем обязан? – спросил он.

На своей земле этот человек чувствовал себя слишком уверенно.

– Вы задерживаетесь по подозрению в убийстве своей жены Анастасии Крюкиной, в девичестве Иволгиной, – объявил Лукашенко.

Опера дали хозяину возможность закрыть дачу на замок, после чего сразу защелкнули наручники на его запястьях. Он в бешенстве выкрикнул, что сыщики несут полный бред. Мол, я никого не убивал, а жена моя живая и невредимая. Крюкин с такой настойчивостью повторял это всю дорогу, что опытные опера засомневались – не поторопились ли обвинить человека в смертном грехе?

Но владелец самоходной, как он ее называл, коляски, гражданин Петров, страшился жуткой перспективы стать соучастником жуткого преступления. На очной ставке с соседом Жорой он чуть ли не посекундно описал ночной визит Крюкина, даже вспомнил отчетливый звук капель крови.

Каменное лицо Крюкина побелело. В теплый майский вечер оно как будто вмиг покрылось инеем.

– Пусть уйдет этот иуда! – глухо сказал он, кивнув в сторону Петрова.

Тот злобно сплюнул, вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Я никого не убивал, – еще раз повторил Крюкин. – Богом клянусь!

Много всякого криминального люда перевидал на своем веку Александр Лукашенко. Они клялись детьми, которых у них не было, живой матерью, друзьями, братьями, шли на все, чтобы спасти свою шкуру.

Первичная психиатрическая экспертиза Георгия Крюкина выявила, что он психически вменяем.

Только на третий день дядя Жора понял, что отпираться совершенно бессмысленно, и согласился рассказать, как все было.

В тот злополучный день, по его словам, к нему заявилась из деревни любимая теща. Жена должна была приехать вслед за ней через неделю. Зинаида Петровна, так звали тещу, прибыла по обыкновению навестить. Привозила она деревенские продукты, в том числе сметанку, сало, овощи, да и самогонку своего изготовления.

Жили они с тещей душа в душу, порой на пару и выпивали. Тогда тоже приняли по рюмочке, потом по другой. И вдруг теща стала задыхаться. У нее закатились глаза, она повалилась на пол и сразу перестала дышать.

Жора понял, что «Скорую помощь» вызывать уже бесполезно.

– Почему бесполезно? – спросил Лукашенко. – Вы сейчас богом клялись, а над телом надругались, земле не предали.

– Я сразу подумал, что хоронить – это столько головных болей, – бесстрастно ответил Крюкин. – А ей уже все равно. И потом, чего бы я сказал жене? Упоил старушку до смерти! Вовек бы не простила.

В практике муровцев это был единственный преступник, который в здравом уме сделал столько очевидных оплошностей. Он засветился перед соседом, избавился от останков вблизи собственного дома, даже не потрудился убрать следы крови и спокойно уехал на дачу.

– А я знал, что жена из деревни вернется гораздо позже. Накануне приехал бы и все вымыл, – пояснил Крюкин.

– Мы, естественно, не поверили в эту безумную историю. Крюкин был задержан на трое суток, – продолжал рассказ Александр Лукашенко. – Следователь уже готовил его арест. Но, как бы то ни было, мы должны были проверить версию Крюкина. Поехали в морг в Лефортово, объяснили ситуацию и попросили эксперта, чтобы он срочно провел вскрытие и обследование.

Тут сыщиков ждала просто шокирующая новость. По однозначному заключению эксперта смерть женщины наступила от острой сердечной недостаточности. Расчленению подвергалось уже мертвое тело. Прижизненных телесных повреждений эксперт-патологоанатом не обнаружил.

– Именно только после смерти, – категорично пояснил он.

Но самое непостижимое состояло в том, что Крюкин, надругавшийся над телом родного человека, по букве закона был невиновен.

Неужели можно отпустить в нормальную семью, в общество этого вурдалака?

– Думали с сотрудниками прокуратуры, как бы его привлечь хоть к какой-нибудь, пусть к административной ответственности, на пятнадцать суток посадить, – продолжал Александр Лукашенко. – Все-таки жуткое дело сотворил выродок, фактически преступление, злодеяние. Но вот надо же, никакой ответственности за это в законе не было предусмотрено. Следователь, разводя руками, его отпускает.

Про это дело прослышала корреспондент журнала «Социалистическая законность» Татьяна Иванова. Сыщики с подробностями рассказывали ей эту страшную историю. Журналистка негодовала. Как же так, не может быть, чтоб не было никакой ответственности за такое изуверство! Она обещала напечатать разгромную статью на эту тему. Но такая публикация по этическим, морально-политическим и прочим соображениям так и не появилась.

На исходе третьих суток, когда нелюдя надо было отпускать на свободу, Александр Лукашенко пришел в его камеру. Сыщику хотелось понять, что двигало Крюкиным, совершившим такое зло. Ведь Зинаида Петровна относилась к нему как к сыну: заботилась о нем, подкармливала, когда он зачастую долгое время сидел без работы и денег.

Исповедь Крюкина Александр Дмитриевич запомнил дословно.

Это было во время войны. В начале 1942 года немецкие войска захватили его родную деревню. Крюкину тогда только исполнилось 17 лет. В округе у них активно действовали партизанские отряды.

Немцы считали местных жителей причастными к партизанскому движению, схватили всех парней и отправили в концлагеря. Крюкин попал в один из самых страшных – Бухенвальд. В этом лагере смерти ему, можно сказать, повезло. Его вместе с некоторыми другими узниками поставили истопником в крематории. Сколько он сжег трупов, подсчитать никто не смог бы: десятки, сотни тысяч.