Дело туфельки магазинной воровки - Эрл Гарднер

Мейсон сунул руки в карманы и с задумчивым видом опустился на стул. В кабинет вошла Делла.

— Они лгут, шеф, — сказала она — Сочинили сказку, чтобы в деле не фигурировал их голубой седан. Наплели с три короба, лишь бы связать вам руки.

— Если это ложь, Делла, то чертовски искусная ложь, — угрюмо произнес Мейсон.

— Полагается, что она помешает вам выставить их в качестве свидетелей? — спросила Дела.

— А мне и ни к чему играть на руку обвинению и выставлять таких свидетелей.

— Но ведь все это ложь, шеф?

— Допустим, ложь. Ну и что?

— Значит, они ее распространяют, чтобы спасти свою шкуру.

— Спасти от чего?

— Да хоть от необходимости объяснять, что они там делали. А может быть — от обвинения в убийстве.

— Ты права, — сказал Мейсон. — Иными словами, они все поставили на карту… Соедини-ка меня с Полом Дрейком. Давай снова займемся этой парочкой. Проверим, нет ли у них мотивов для убийства. Понимаешь, какой получается расклад, Делла? До сих пор все улики против Сары Брил были косвенные: находилась возле места убийства, у нее нашли револьвер, орудие убийства, бриллианты, которые, как полагают, были сняты с тела убитого. В сумме такие улики могут привести к смертному приговору, но все же это только косвенные улики. И вот в суде выступают Голдинг и Ева Тэннис с заявлением, что Сара Брил находилась на месте преступления в момент его совершения. Если они лгут, то для того, чтоб спастись от обвинения в убийстве. Если они говорят правду… если они говорят правду…

— Допустим, правду. Что тогда? — настаивала Делла. Мейсон, нахмурившись, рассматривал носки ботинок.

— Свяжи меня с Полом Дрейком, — повторил он. Делла позвонила в бюро Дрейка.

— Дрейка нет на месте, шеф. Будете говорить с другими? — спросила она, прикрыв ладонью микрофон.

— Нет, — буркнул Мейсон. — Передай, пусть тотчас же позвонит, как вернется.

Мейсон поднялся, характерным жестом заложил большие пальцы в проймы жилета и принялся ходить из угла в угол, задумчиво опустив голову.

С улицы постучали.

— Это Пол Дрейк. — Мейсон быстро прошел по коридору и сам распахнул дверь. Дрейк едва переводил дух.

— Что за переполох, Перри?

— Какой еще переполох?

— Да со свидетелями.

Мейсон пристально посмотрел на Дрейка, потом переглянулся с Деллой.

— А что, собственно, тебе известно о свидетелях?

Дрейк подошел к своему любимому креслу, вытащил из кармана мятую пачку сигарет.

— Послушай, Перри, давай напрямик. Я не собираюсь вмешиваться во что-либо без твоего ведома. С другой стороны, если я работаю над делом, я должен знать о нем все. Ты намерен рассказать мне о двух свидетелях, только что побывавших в твоей конторе?

— А что за спешка? — спросил Мейсон.

— Мне надо знать, откуда ждать удар.

— А как ты узнал про свидетелей?

— Приемник в моей машине настроен на волну вызовов полиции, — объяснил Дрейк. — Это, конечно, не положено, но, сам понимаешь, в нашем деле приходится порой ловчить.

— Ну и как ты узнал? — нетерпеливо повторил Мейсон.

— Пять-шесть минут назад полиция приказала девятнадцатой машине срочно прибыть к твоему зданию и забрать двух свидетелей, посетивших Перри Мейсона, адвоката. Их следовало доставить в управление для допроса. Полицейским предписывалось забрать их после разговора с тобой. Вот я и решил, что у тебя есть парочка свидетелей, которые могут заложить динамит под дело Сары Брил, ты позвонил Голкомбу, а он…

— Ошибаешься, — прервал его Мейсон. — Так они забрали свидетелей?

— Вероятно, да. Я поймал вызов по дороге к тебе. Когда я был в двух кварталах отсюда, мимо проехала полицейская машина, и я заметил на заднем сиденье двух человек. Разглядеть их я, разумеется, не смог, но полагаю, что это были мужчина и женщина.

— Боже правый, шеф! — воскликнула Делла. — Неужели Голдинг и…

Мейсон резко обернулся к секретарше:

— Не важно, Делла.

Она с опаской посмотрела на Дрейка и замолчала.

— Так одним из них был Голдинг? — спросил Дрейк. — Стало быть, Голдинг и Ева Тэннис. Почему ты делаешь из этого секрет, Перри?

Мейсон ничего не ответил. Он молча наклонился к плинтусу, а потом медленно прошелся вдоль ковра, разглядывая край плинтуса.

— Вот так-так, Перри, неужели ты думаешь… — Дрейк осекся.

Мейсон, не обращая внимания на его замешательство, продолжал осмотр. Вдруг он остановился и коснулся пальцем белой пыли на плинтусе. Мейсон растер ее между пальцами и жестом подозвал Дрейка. Когда тот подошел, Мейсон молча указал на картину в раме, висевшую на стене. Они осторожно сняли картину с бронзовых крюков.

В стене была аккуратно высверлена дырка. В ней угрожающе чернел кружок микрофона. У Деллы от страха округлились глаза, она что-то хотела сказать, но вовремя сдержалась. Пол Дрейк тихо свистнул.

Мейсон прошел к столу, вложил лист бумаги в машинку и двумя пальцами настучал какой-то текст. Дрейк и Делла, стоя у него за спиной, читали ползущие вверх из-под валика строчки: «Это невероятно. Можем жаловаться, а что толку? Дело скверное. Голкомбу, похоже, наплевать, узнаем мы, что нас подслушивали, или нет. Эта штучка в стене сослужила ему хорошую службу. Наш единственный шанс — пустить его по ложному следу. Включайтесь в игру. Импровизируйте».

Мейсон отставил стул и принялся мерить шагами кабинет.

— Здесь побывали Билл Голдинг и Ева Тэннис, Пол, — начал он. — Сдается мне, Голкомб их выследил. Я послал им повестки с вызовом в суд. Возможно, произошла утечка информации.

— Какие они могут дать показания? — вступил в игру Дрейк.

— По-моему, они замешаны в убийстве и хотят свалить вину на миссис Брил.

Дрейк заглянул в лицо Мейсону, ожидая условного знака. Тот жестом пояснил, что Дрейку следует как-то отреагировать на его слова. Сыщик, судя по всему, не знал наверняка, чего от него ждет Мейсон.

Делла пришла ему на помощь:

— И что же вы собираетесь предпринять, шеф?

Мейсон благодарно улыбнулся ей, дав понять, что она правильно истолковала его пантомиму.

— Мне остается одно, — сказал он. — Если Сару Брил признают виновной на основании лжесвидетельства, мне придется пойти на любое крючкотворство, чтобы ее вызволить, либо же я буду вынужден… — Мейсон снова подал знак.

— В каком же положении окажется ваша клиентка? — наугад спросила Делла.

— Ума не приложу, — горестно констатировал Мейсон. — Пожалуй, для нее лучше всего представить суду возражения против иска в порядке самозащиты. А в общем, не знаю. Но в любом случае на меня ложится колоссальная ответственность я защищаю клиентку, которая не может рассказать, что с ней произошло, виновна она или невиновна. Мне известно одно: возможно, она и виновна. Наверное, я поговорю с ней и прозондирую почву: согласится ли она признать себя виновной. Тогда, не исключено, ее признают виновной в убийстве со смягчающими вину обстоятельствами.

— Вы, разумеется, не хотите, чтобы полиция узнала о ваших планах? — тут же вставила Делла.

— Господи, конечно нет! — воскликнул Мейсон. — Пусть себе думают, что я готовлюсь к бою, а в последнюю минуту я начну с ними торговаться. До самого суда буду делать вид, что намерен сражаться до последнего. И потому сейчас — никаких авансов. Они расценят это как признак слабости и лишат меня шансов на успех Чем больше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к решению немедленно повидаться с миссис Брил. Так что пока представляйте фирму, Делла. — Мейсон нахлобучил шляпу и быстро вышел, громко хлопнув дверью.

— Полагаю, это все, мистер Дрейк, — сказала Делла после его ухода. — Если бы у мистера Мейсона были поручения для вас, он бы сам распорядился.

— Стало быть, Делла, пока ничего не предпринимать?

— Да, дождитесь особых распоряжений шефа.

— О’кей, — отозвался Дрейк, — будем ждать, — и все еще настороженно глядя на подслушивающее устройство, он вышел в коридор.

Глава 13

Когда Перри Мейсон вошел в больничную палату, Сара Брил сидела на кровати, опираясь на подушки.

— Здравствуйте, как вы себя чувствуете? — бодро справился Мейсон.

— Все идет своим чередом. — Сара Брил улыбнулась.

— Как тут не вспомнить старую пословицу: «Пришла беда — отворяй ворота», — сочувственно произнес Мейсон. — Сколько бед свалилось на вашу голову: и сотрясение мозга, и перелом, и обвинение в убийстве, а тут еще известие о смерти брата.

— Что ж, горести можно сносить с улыбкой или без улыбки, — философски рассудила она. — Что же касается обвинения в убийстве, надеюсь, вы сделаете все возможное, чтобы спасти меня. А что касается Джорджа, тут уж ничего не поделаешь. Уповаю на то, что убийца предстанет перед судом Естественно, это тяжелый удар для меня. Я любила брата, мне его недостает и со временем будет недоставать все больше. Но когда поживешь на свете с мое, мистер Мейсон, не раз столкнешься с потерей близких. Я стараюсь относиться к жизни и смерти без предрассудков. Хочешь, чтоб люди рождались на свет, смирись со смертью. Жизнь — поток, и смерти в ней определено свое место. Если б дети рождались и никто не умирал, на земле стало бы очень тесно. А если бы дети не рождались и никто бы не умирал, мир стал бы очень тоскливым без юности, любви, детского смеха.