Вирус зла (СИ) - Илья Твиров

— Кем ты трудишься в косморазведке? И почему ты вообще туда пошел? Разве тебе не была интересна работа конструктора ФВ-генераторов? Ты всегда говорил, что твоя работа приносят людям уйму пользы, так в чем же дело?

— А, по-твоему, моя теперешняя работа не приносит пользу человечеству?

— Я этого не говорил.

— Хорошо, хорошо, — примирительно поднял вверх руки отец, — я все объясню. Я офицер-консультант, помогаю решать вопросы нестандартных физических моделей, поскольку не плохо знаю кое-что о физике и структуре вакуума.

— И как же ты попал к разведчикам?

— Мне предложили поучаствовать в одной экспедиции в рукав Персея, сказали, что моя помощь как неплохого теоретика может пригодиться… Я согласился.

— Странно, у разведки что, нет своих ученых?

— Спроси чего полегче, — ответил Федор Матвеевич. Было видно, что он не врет, но вот говорит ли всю правду до конца, Виктор никак не мог понять.

— Это же опасно, а у тебя нет спецподготовки.

— Уже есть. Я прошел курс ускоренных тренировок на базе УКР на Весте. Кроме того, у меня открыт второй индэр…

— И тебе нацепили пси-защитника, так?

— Так, — согласился отец, прекрасно зная, что Виктор великолепно натренирован узнавать именно такие детали и особенности человека.

— Тогда этот защитник сделан по специальному заказу.

— С чего ты взял?

— Не забывай, где я служу. В спецслужбах я по более твоего, и кое-что понимаю в пси-защитниках. Те, что используются представителями всех специальных и тревожных служб не способны скрыть от мощного паранорма суть человека настолько глубоко, чтобы он не смог разглядеть индэр. Если бы ты мне сам не сказал, что ты экзанорм второй ступени, я бы этого не узнал. Безусловно, я бы смог, если б захотел, понять методом исключения, что ты ненормал, но насколько сильный ты сенс, мне не удалось бы определить в любом случае.

— К счастью, таких профессионалов мало, и они все работают на благо человечества.

— А тебе известно что-то о тех, кто работает во вред?

— Если бы я только знал, — ответил отец после секундной паузы, и эту его заминку можно было интерпретировать совершенно по-разному.

Гагарину очень хотелось верить, что Федору Матвеевичу ничего не известно касательно гипотетических врагов человечества, но хладнокровный ум профессионала и интуиция, ни раз выручавшая Виктора в самых сложных и нестандартных ситуациях, шептали другое. Кроме того, он слабо верил в эффективность ускоренных курсов обучения профессионалов и волновался за отца.

Однако, понимая то, что его отец — человек взрослый и много повидавший, он не смел запрещать ему делать то, что хотелось Федору Матвеевичу. Виктор мог сколь угодно много доказывать неправильность пути, избранного его отцом, но запретить идти по нему, было не в его силах. Правда, Виктор не был бы профессионалом, не подстрахуй он себя в этот момент.

Внешне он казался расслабленным, рассеянным и по его лицу ничего нельзя было прочесть. Мало того, для чистоты эксперимента Гагарин заблокировал свою сферу чувств, и, совершенно неожиданно для Федора Матвеевича, прыгнул на него, преодолевая расстояние в три метра, разделявшее мужчин, за считанные мгновения, нанося атаку сразу энергетически и физически. Двигался он настолько стремительно, текуче, плавно, что размазался в воздухе по окружавшему Гагарина-старшего объему пространства зыбучим призраком, осыпая отца градом атак, каждая из которых могла стать смертельной для кого угодно.

Федор Матвеевич действительно не ожидал нападение, хотя имел средства предугадывать помыслы и действия любого человека и даже паранорма. Он не смог адекватно отреагировать на выпад сына, превосходящего его на целую голову в плане боевой подготовки и знаний рукопашного боя, но Федор Матвеевич не зря занимал свой пост и не зря служил в одной из самых секретных и мощных специальных служб человечества. Его пси-защитник, представлявший по сути своей персональный инком, наподобие управляющего домового, имел не только функцию защиты своего хозяина в ментальном и энергетическом планах, а способен был в критические моменты, когда хозяин по каким-то причинам не мог сам адекватно оценить обстановку и отдать мысленно правильный приказ, взять его тело под свой контроль.

Кроме того, как несколькими мгновениями позже понял Виктор, его отец имел и не стандартный уник, который создавался явно с расчетом на то, что его будут носить и эксплуатировать в нестандартных, даже можно сказать жестких условиях. Унифицированный костюм Федора Матвеевича не только имел память формы, как и все уники, но обладал способностью экзоскелета, увеличивая силу мускулов своего хозяина, а так же его скорость.

Благодаря совокупности всех этих факторов Гагарин-старший не проиграл бой моментально, а смог достойно ответить на многие атаки своего более тренированного и опытного в этом отношении сына. Виктор с минуту пытался подобраться к отцу, нащупать уязвимые места в его обороне, пробовал различные комбинации ударов и выпадов на разных планах, атаковал только энергетически или только физически, подключал ментальные атаки и технику волнового боя, но Федор Матвеевич более-менее успешно отражал все, что на него сыпалось.

Однако оперативник спецназа обладал большей степенью свободы, чем персональный инк мог обеспечить своему носителю, поэтому долго равновесие в этом тренировочном бою продолжаться не могло. Виктор нарастил и без того убийственный темп, превращая себя в один боевой процесс, в одну систему, и Гагарин-старший, начал проваливаться, пропуская удары все чаще и чаще. Если бы его уник не обладал некоторыми специфическими свойствами, то обыкновенными синяками и ссадинами Федор Матвеевич бы не отделался.

Когда Виктору удалась одна многоходовая атака, которую он, однако, совершенно не просчитывал (подсознание в режиме боевого транса делало все само, тем более, что он уже не был человеком, а являлся реализатором процесса уравновешивания потенциалов), Гагарин-старший оказался на земле, ощутив себя в легком нокдауне. Виктор перестал плыть, колыхаться, двоиться и троиться, подскочил к отцу, помогая ему встать.

— Не надо, сынок, — глухо ответил отец, пресекая все попытки со стороны Виктора помочь ему, — я еще не такой немощный, чтоб не встать на ноги самостоятельно после твоих тумаков.

— Извини, — виновато буркнул Виктор.

— Ничего, сам виноват. Решил все же проверить меня, да?

— Решил.

— Ну, и как эффект? Гожусь я еще на что-нибудь?

По правде сказать, Виктор поначалу предполагал, что подготовка Федора Матвеевича будет куда хуже, чем оказалось на самом деле, но и то, что мог противопоставить его отец гипотетическим врагам, не принесло в душу спецназовца долгожданного спокойствия за судьбу родного ему человека. Однако огорчать отца крайне не хотелось, и он ответил, кривя душой, не то, что думал: