В КОРОЛЕВСТВЕ КИРПИРЛЯЙН. Сборник фантастических произведений - Наталья Новаш

Черные и белые лебеди плавали по ровной и блестящей, как витринное стекло, поверхности озера. Бело-голубые шапки цветущей сирени на берегах казались нарисованными, настолько они были яркими и плотными. Широкая и величественная лестница, спускавшаяся от желтого с белыми колоннами, похожего на дворец дома, по размерам своим уступала разве что Потемкинской лестнице в Одессе А в том месте, где ступени ее сбегали к воде, на постаментах из серого гранита стояли бронзовые львы. Те самые, что ночью были украдены и на мусороуборочной машине вывезены из Парка.

— Вот они, — тихо сказала Анюта, оказавшаяся за спиной у Михаила.

— Львы… — сказала Мяфа, и голос ее дрогнул. — В Парке они были веселее.

Михаил присмотрелся, и то ли это действительно было так, то ли померещилось после слов Мяфы, но выражение львиных морд показалось ему печальным.

— Ничего, мы вас выручим, — прошептал он.

В это время луч солнца скользнул по ближайшему льву, и словно улыбка озарила его бронзовую морду.

— А кроме львов вы никого не видите? — ехидно спросил Свинкль. — А зря. Обратите внимание, по лестнице спускаются два человека, и я даю хвост на отсечение, что один из них тот, кто нам нужен.

— Я за тебя замолвлю где надо словечко, а ты не зевай, обещаний и посулов не жалей. Не стесняйся, если что, передержки на энтузиазм спишут. Время такое, — поучал сутулого человека толстый коротышка, нос которого утопал в щеках. Голос поучающего, по определению Злыгости, был «жирный, как свиное сало».

— Вот этот — Верзилин, — Витька указал пальцем на толстого коротышку.

Михаил кивнул.

Разговор между стоящими на величественной лестнице мужчинами подходил к концу, когда ребята вместе с Мяфой, Свинк-лем и Шерли добрались до одного из львиных постаментов и затаились за ним. Пробраться незамеченными оказалось нетрудно, потому что берега озера заросли кустарником, за которым было удобно прятаться, а мужчины, поглощенные разговором, почти не смотрели по сторонам.

— Под вашим покровительством… — раболепно мямлил сутулый.

— Время, время чувствовать надо! — нетерпеливо перебил его толстяк. — Тебе до меня далеко, должен поэтому особенно нос по ветру держать, движение времени улавливать…

— Анюта, о чем задумалась? — громким шепотом спросил Витька. — Что рот раскрыла? Ты слушай, может пригодиться.

— Да противно мне их слушать! — отмахнулась Анюта. Значительно приятнее было думать о розах.

Пробираясь к львиному постаменту, они увидели несколько удивительных кустов роз. Мало того, что они цвели — это в начале июня-то, и цветы у них были громадные, размером с тарелку, — они, к тому же, были синими. Потрясающей красоты зрелище.

— Помни, если что, на меня не ссылайся. Я скоро вообще от дел уйду. Ну, и сам знаешь, чье дело — спасение утопающих…

— Знаю.

— Тогда дерзай. И помни — умные люди и по облигациям выигрывают. Иди.

Сутулый протянул руку, но толстяк, брезгливо сморщившись, повторил:

— Иди-иди. Провожать не буду,

Сутулый несколько раз суетливо поклонился и побежал вверх по лестнице, а толстяк, скривив губы, пробормотал:

— Руку еще тянет, тоже мне, приятель.

Он расстегнул черный с золотой искрой пиджак, ослабил ворот белоснежной рубашки и начал спускаться к воде. Минут пять молча смотрел на озеро, потом опустился на нагретые солнцем ступени, сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда надкушенный бублик. Сложил губы трубочкой и пронзительно крикнул:

— Уа-уа! Уа-уа!

Два белых лебедя, услышав призыв, заскользили к лестнице.

Верзилин отломил от бублика несколько кусочков, один сунул себе в рот, остальные бросил лебедям.

— Ну, что, начнем? — спросила Мяфа, выбираясь из сумки. — Ситуация подходящая — противник расслаблен. Мы застанем его врасплох. Свинкль, ты готов?

— Готов, — неохотно отозвался Свинкль. — А хорошо здесь, правда? Это вам не наш Парк, где везде люди, собаки, везде окурки, фантики, стаканчики от мороженого разбросаны. Чистота, порядок. А какие лебеди… — Голос Свинкля стал нежным. Михаил посмотрел на него с удивлением. Он уже успел привыкнуть к тому, что псевдо-поросенок вечно всем недоволен.

— Значит, первой появляется Мяфа. Если ей не удастся обработать толстяка, выскакиваем мы и сталкиваем его в воду. А Свинкль в это время давит ему на психику, — повторил Витька план, разработанный еще на том берегу озера.

— Хорошо, я пошла, — сказала Мяфа и начала вытекать из-за постамента на лестницу.

Верзилин, казалось, нисколько не удивился и не испугался, увидев сидящего рядом с собой кузнечика величиной с собаку. Отломив от оставшегося куска бублика половину, он протянул ее странному соседу и спросил:

— Будешь?

Кузнечик отрицательно помотал головой. Проведя передней лапой по задней, как смычком по скрипке, он извлек из своих конечностей скрежещущий звук, от которого лебеди шарахнулись к центру озера, и пропел неприятным голосом:

— Не жди меня, ма-ма,Хоро-шего сы-на,Твой сын не такой,Как был вче-ра.

— Ясно, — задумчиво сказал Верзилин и потрогал чисто выбритый подбородок. — Механическая игрушка? А где автор?

Кузнечик взмахнул лапками и превратился в большущего мохнатого паука.

— Так. Значит, не игрушка. И не механическая, — продолжал размышлять вслух Верзилин.

— «Все живое особой метой…» — низким утробным голосом продекламировал паук.

— Знаю:

Отмечается с ранних порЕсли не был бы я поэтом,То, наверно, был мошенник и вор.

Есенин. Ну, и что это значит? — вопросил Верзилин.

— Что ты — мошенник и вор! — скрипнул челюстями паук.

— Допустим, — безмятежно согласился толстяк.

— По-моему, у Мяфы не получается, — тревожно зашептал Витька. — Свинкль, попытайся ты.

Свинкль молча вышел на лестницу.

— О! Ко мне целое паломничество. Изумительно оригинальный цвет! — восхитился Верзилин, заметив серо-голубого поросенка.

Розовые глазки Свинкля зажглись неестественным светом.

— Чем обязан? — любезно продолжал толстяк.

— Верни львов в Парк, дрянь! — рявкнул Свинкль. Глаза его из розовых стали малиновыми.

— Зачем? — удивился Верзилин. — Разве им здесь не место?

— Не место! — сказала Мяфа-паук и, превратившись в полутораметровую змею, заскользила к Верзилину. Желтые ромбы на ее спине зловеще вспыхивали на солнце.