Тот, кто меня сломал (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Карельский пожал плечами.

— Сексу это не помеха.

И ушел, оставив одну посреди кухни, растрепанную и растерянную.

Он уехал раньше, чем я, и не видел, конечно, что я таки переоделась в летние брюки и футболку, а волосы завязала в хвост. Ну и ладно, так даже лучше.

К остановке шла, сама себя не понимая. Вместо того, чтобы думать о предстоящем разговоре со Стасом, я то и дело возвращалась мыслями к случившемуся в кухне, чувствуя прилив возбуждения. Ужасно осознавать, но отрицать глупо: этот мужчина меня привлекает.

Если бы год назад кто-то сказал, что подумаю такое, что буду плавиться в его руках, я бы не поверила, рассмеялась бы в лицо, сказав, что такого никогда не случится. Потому что это Карельский, человек, который разрушил мою жизнь. Такое ведь не прощают. Не прощают. Но почему меня так тянет к нему? Даже видя, что я ему не нужна, видя его равнодушие по отношению ко мне. Это дурдом какой-то, иначе не скажешь.

Сосредоточься, Карина, соберись. У тебя важное дело. Вдруг я подумала: а что, если Арсений делает это специально? Не в плане просто позлить меня, а отвлекает таким образом мое внимание от чего-то важного. А то, что история вражды Карельских и Маркеловых важна, я не сомневалась. Он совершенно точно не хотел разговаривать со мной вчера, а утром я уже сама была не в состоянии. Арсений большой манипулятор, и вполне мог действовать таким образом, преследуя свои цели. Знать бы еще, какие.

Ладно, возможно, разговор со Стасом немного прояснит ситуацию.

Странным образом, входя в ресторан, я меньше всего думала о том, что мы сейчас снова встретимся со Стасом, что будем наедине. И несмотря на то, что утром вроде как наводила марафет, сейчас была совершенно равнодушна к тому, как он отреагирует на меня. Карельский своей выходкой умудрился отбить любой настрой в этом направлении.

Стас ждал меня в кабинете, выдохнув, я постучала, заглядывая внутрь.

— Заходи, — Стас сидел за столом, читая какие-то бумаги.

Я примостилась на край дивана, ожидая, когда он закончит. На самом деле, даже забавно: сегодня замученным выглядел как раз он. Правда, шутить на эту тему мне в голову не пришло. Наконец, он отбросил документы, сцепив руки в замок, уставился на меня.

— Ну и что тебе наболтал этот твой?

Я на мгновенье растерялась, не сразу поняв, что он о Карельском. Да уж, Арсений называет его твой Стас, и этот туда же. А по факту, ни один, ни другой моим не является, причем Карельский им никогда и не был, а Стас не будет. Но оба мужчины регулярно выдают вот это «твой».

— Он ничего мне не говорил, — покачала я головой.

— Тогда с чего вдруг ты заинтересовалась моей матерью?

— Мне показалось, я нашла связь между смертью Остапова в моей квартире и… гибелью твоей мамы, — заставила добавить себя.

Стас застыл, разглядывая меня, а потом спросил с недоумением:

— И в чем там связь?

— Я точно не знаю, это только мои домыслы. Дело в том, что жена этого Остапова как раз и обнаружила тело твоей мамы. И убит Остапов таким же образом, как она, тупым предметом по голове…

— Но при чем тут Остапов? — перебил Стас, хмуро меня разглядывая. Я пожала плечами.

— Просто мне показалось, что это может быть связано… Возможно, месть… Почему ты никогда не рассказывал мне? — я посмотрела на него, Стас, вздохнув, уставился на свои руки.

— Потому что дал себе слово просто забыть о произошедшем, — он снова вздохнул, переводя на меня взгляд, — в моем прошлом слишком много дерьма, Карин, мне хотелось, чтобы наша с тобой жизнь не была всем этим запятнана.

Я закусила губу, теперь наступала моя очередь смотреть на свои руки. Он хотел, чтобы у нас было долго и счастливо, ничем не омраченное, а получил… Наверное, глупо было говорить это, но я все же произнесла, поднимая взгляд:

— Прости меня, пожалуйста. Если сможешь.

Он сузил глаза, глядя тяжело. Но ничего не сказал на мои слова. Наверное, это к лучшему. Даже если он простит, вряд ли мне станет легче из-за моего поступка, а если нет — то лучше мне об этом не знать.

— Ты можешь рассказать мне о маме? — спросила тихо.

Тяжело выдохнув, он откинулся в кресле, окидывая взглядом кабинет, уставился в итоге в одну точку и некоторое время размышлял.

— Я не думаю, что смерть мамы и убийство этого мужика связаны… Но если ты хочешь… Карельский наверняка расскажет тебе свою версию, — хмыкнул Стас в итоге, вставая.

Перешел в кресло напротив меня, усевшись, еще подумал, а потом стал рассказывать.

— Отец женился на матери из-за денег деда. У них была родовитая семья, дворянские корни, даже титул какой-то, ну и деньги, что больше всего отца и привлекло. Мать была в него влюблена, и он этим воспользовался. Женился и начал колотить бизнес на выделенные дедом средства. Мама почти сразу забеременела, вот и вышло, что она сидела дома с ребенком, отец же почти не появлялся. У него была своя жизнь, у нее своя. В общем, она быстро сообразила, что в его не играет особой роли. Но считала, что будет лучше, если я буду расти в полной семье, в которой папа просто много работает.

Стас усмехнулся, явно перенесясь в свои мысли. Я не торопила его, даже не спрашивала, почему он зашел настолько издалека, это я понимала: Стас уверен в том, что у Арсения есть своя версия событий, и чтобы я действительно поняла, кто прав, предыстория не помешает.

Только что-то мне подсказывало: в этой истории не будет виноватых и невиновных. Точнее, не будет просто невиновных. Все мы — странным образом переплетенные судьбы, каждая из которых по-своему плохо повлияла на другую. И с этим ничего не поделать, только смириться и жить дальше.

Странно, что эта мысль, так отчетливо вдруг отложившаяся в тот момент в голове, меня даже не расстроила. Жаль, тогда я не знала, насколько права и насколько на самом деле все хуже, чем я думала.

— Конечно, у отца были любовницы, — выдернул меня из мыслей Стас, — много любовниц, которых он даже не считал нужным прятать. Мама не воспринимала их всерьез, была уверена, что он не уйдет из семьи. Так оно и было, примерно лет пять. Потом отец завел себе постоянную любовницу, а через какое-то время решил развестись. Я этого, конечно, не помню, — кинул на меня взгляд Стас, — мама рассказывала… Она не хотела допустить развода, опять же из-за меня, но отец уперся рогом, и когда уже казалось, что дело решенное, вдруг передумал. Не знаю, что на него повлияло, но он остался. Только стало еще хуже, отношения у них испортились окончательно, так что даже пытаться создавать видимость семьи было бесполезно… — Стас еще помолчал, глядя куда-то за мою спину. — Иногда я думаю, лучше бы она позволила ему уйти, или просто бы развелись, чем это все. Конечно, я уже с детства не строил иллюзий на тему счастливой семьи. Все было понятно… У мамы никогда никого не было, она жила для меня, когда я вырос, стала заниматься благотворительностью, ну и разными хобби. Ей претила мысль о том, чтобы закрутить роман на стороне, когда она вроде как замужем… С Карельским они познакомились благодаря все той же благотворительности, в которую тот решил удариться. Она влюбилась, — Стас усмехнулся, качая головой, посмотрел на меня. — Забавно, правда? Она тогда уже и помыслить не могла, что сможет кого-то полюбить. В общем, мама решилась на роман.

Стас замолчал, снова уставившись в одну точку, я чувствовала, мы приближаемся к тому роковому дню.

— Дом за городом был ее блажью, — сказал наконец Стас. — Я же говорил, она постоянно чем-то занималась, вот и решила купить загородный дом. Отец внезапно поддержал эту идею. Может, надеялся, она будет там жить, а он в городе, и таким образом им совсем не придется встречаться… С Карельским у отца были какие-то дела. Считалось, что они большие друзья, но на самом деле ничего похожего там и не было. Они всегда были конкурентами хоть и не с пересекающимися сферами влияния… И когда Карельский закрутил роман с мамой, отец, конечно, взбеленился. Он был уверен, никаких чувств там нет — голый расчет со стороны мужчины, очередная лазейка, способ обскакать его и унизить. Но мама ему не поверила, говорила, невозможно так играть… — Стас тяжело вздохнул, а я осторожно спросила: