Сказания о славном мичмане Егоркине - Ф. Илин

И тут он как раз наткнулся и внимательно, два раза прочел ту самую Тетушкинскую бумагу, и даже как-то изумленно-озадаченно крякнул. Потом посмотрел внимательно на меня, и почему-то спросил:

– А какое сегодня число?

Глянув на календарь своих часов, ответил ему: – Первое апреля, товарищ капитан второго ранга!

– Аг-га! – понимающе протянул офицер, – Так, значит? День смеха? Тогда понятно. Я сейчас вам подпишу, сам завизирую у начальства, потом – в бухгалтерию, оформите и – получать. Пользуйтесь! А с транспортом-то как?

– А что, у вас действительно ОНО есть?

Капитан 2 ранга назидательно воздел указательный палец вверх и провещал, раздельно выговаривая каждое слово:

– На складах техупра есть все! – А потом добавил, столь же назидательно, как бы на что-то намекая: – Но не для всех!

«А вот это-то я давным-давно и без тебя усвоил! Это было и в лучшие времена, когда всего было не в пример больше! В том числе – и совести. И порядка!» – подумалось мне про себя. Вслух не озвучивал – зачем обижать, видимо, хорошего человека?

– Так вот, под это самое я вам транспорт лично организую! Если получите и загрузите, конечно! Когда получите, позвоните мне! С нашего завода идет самоходная баржа, почти к вам – рядом, в губу Подсолнечную.

– Спасибо вам! – поблагодарил я. И потряс головой – не сплю ли я – искренне удивившись такому человечному подходу со стороны довольствующих органов. «Так не бывает!» – думалось мне.

– Скажете спасибо своему Николаю Олеговичу – как-то ехидно улыбаясь, сказал, прощаясь, начальник отдела.

Дальше все пошло, как и обещал этот капитан второго ранга. Мы получили все необходимое, по обычным заявкам. Даже машину нам для этого выделили, благодаря хлопотам приятеля нашего ЗЭМЧа, видно имевшего тесные контакты с гаражом тыловской автороты.

Вот только все, кто читал мою главную заявку, как-то странно смотрели на меня и интересовались, знаю ли я что насчет первого апреля. Это начало меня злить. Где этот чертов склад, на который нас послали, никто толком объяснить не мог. Теряя терпение, мы начали поиски. Данные получали самые противоречивые, объяснения были бестолковые. Но вдруг, почти случайно, нам повезло. Все оказалось совсем рядом, прямо-таки под носом! И мы двинулись. Поди у них тут разберись, среди бараков с времен бараков, отстроенных не то – поморами, не то австрийскими военнопленными! Там еще дюралевых и ржавых ангаров, и всяких штабелей. Как будто эти джунгли сооружали Маугли и Тарзан лично!

Наконец, чертыхаясь, увязая в рыхлом позднем снегу мы дотащились до одинокого склада, стоящего черти-где, на самой границе завода, куда мы тоже попали с невероятным трудом. Нашли мы его у самого корабельного кладбища. Склад производил впечатление заброшенного города-призрака золотоискателей где-то на Аляске.

Несмотря на зачатки приближающейся северной весны, снег вспучился девственными сугробами, насыпанными зарядами недавнего урагана, по самые крыши потрепанных временем бараков. Однако, над оконечностью одного из них весело дымила добротная кирпичная труба, распространяя горьковатый запах горящей сосны.

У ворот стояла будочка с одетой в длинный-длинный овчинный чистенький, белый тулуп «вохрушкой», женщиной очень средних лет.

После долгих переговоров и препирательств, она, позвонив куда-то, пропустила всю нашу компанию на территорию склада. Прочитав маленькую облезлую вывеску на обшарпанной двери, я облегченно вздохнул: «Вот искомый конец наших поисков и мучений!».

А бойцы нагло интересовались у меня, кто там за дверью – Дед Мороз или Старик Хотабыч?

– Кощей Бессмертный! – отрезал я, и натянул ближайшему остряку шапку на самый нос… Я тоже понимаю юмор и могу шутить!

Затем постучался для приличия и толкнул плечом мощную дверь.

Черт возьми, я почти угадал! Не далеко от утепленной толстым серым войлоком входной двери, под яркой лампой сидел пожилой старший мичман, сухой, как старый столб, с лицом цвета старого же дерева, со шрамом от давнишнего ожога. Совершенно седые его волосы были аккуратно зачесаны на ровный пробор. Обут он был в какие-то невероятные белые, подшитые коричневой кожей большие валенки, явно взятые из реквизита какого-то фильма о военном времени. Во всяком случае, наяву я таких не видел. На кителе у него, из-под наброшенной сверху меховой безрукавки, были видны целых четыре ряда орденских планок. Судя по ним, знающему человеку можно было понять, что служит он столько, что… Его должны были бы давно уволить на почетную пенсию, но забыли в пыльных лабиринтах истории, как и весь этот вверенный ему и заброшенный склад. В углу, на электроплитке, тоже допотопной, с открытой спиралью, вовсю пыхтел настоящий медный чайник. Я точь-в-точь такой видел в кино про дореволюционный парусный флот! Невольно подергал себя за мочку уха – может, сплю? Да вроде нет, ответил сам себе.

Что-то в этой поездке мне уже второй раз приходилось определяться в границах между сном и явью!

Я достал из портфеля наряды на получение этого самого «вечного двигателя», будь он неладен и трижды, через нитку, проклят.

«Кощей Бессмертный» удивленно воскликнул, лишь только глянул на них:

– Да они что там, у себя в управления, все охренели?

– Ну, не то чтобы все, – хмыкнул мой молодой собрат, – но где-то около того!

– Вечный двигатель! А скатерти-самобранки или меча-кладенца им не надо?

– А что, есть? – невинно поинтересовался я а что? А вдруг? – Так мы за ценой не постоим, шила или там чего еще надо – всегда пожалуйста! Доставим без замечаний в любых разумных объемах!

Дед ошарашенно оглядел меня и всю компанию сверху вниз.

Да, теперь все стало на свои места – припомнились и ухмылки Первухина, (Тетушкин-то, дьявол его побери со всеми потрохами, опытный организатор розыгрышей, держался уверенно), и первое апреля, и поведение офицера, и его сотрудниц в техупре.

«Ладно! Запомним!» – мстительно подумал я.

До отхода баржи времени оставалось достаточно, а причал – рядом. Плевать! Успеем. «Когда тебя так классически надули, то надо первым начинать смеяться, расслабиться и получать удовольствие… Ай да Тетушкин, ай да сукин ты сын! Вот теперь мучайся, ищи и готовь, чтобы месть вышла достойной!» – подумал я обо всем этом, а вслух сказал: – А мы, старина, просто так зашли, время скоротать. С двигателем-то этим все ясно – нет и быть не может! Погорячились начальники чего-то по случаю дня смеха! Это бывает, и как аукнется, там и откликнемся! И у нас на улице когда-то застрянет грузовик с портвейном!

Я стал доставать из портфеля консервы, хлеб, ибо покормить-то бойцов надо – война войной, а пища – по норме! Раз настала самая пора. То боец не виноват во сяких там нюансах и катаклизмам. У бойца – служба срочная, а срок этот дают его начальникам – чтобы они мучились. Оберегая его от лишений и собственной дурости!

Подумал я немного и извлек также из его недр бутылку «шила» – самим стресс снять, да и деда угостить. Все равно – пока дойдем до Подсолнечной, пока – то да сё, рабочий «день смеха» кончится. Значит, греха в том, в употреблении спиртного, особого не будет.

– Ну, что, отец, давай угостимся, чем Бог послал? – приглашающе хмыкнул я.

Сегодня Бог нам неплохо послал, в честь «Дня смеха». Да и из техупра могли бы просто «послать», так нет, целый спектакль устроили… Но общая польза есть, кое-какие запчасти и всякое железо достали. Авось еще сколько-то наши корабли в строю продержатся! Так что если по очкам – так вроде и победа за нами!

Старший мичман тоже деловито улыбнулся и деловито стал освобождать стол от бумаг, из шкафа-буфета извлек стаканы, тарелочки, вилки, нож, сахар в жестяной банке, графин с чистой водой. По этой запасливости и обстоятельности видно было старого служаку той, настоящей закваски!

Консервы у нас были знатные – консервированный язык в желе, паштеты, даже маленькие сосиски, плотно набитые в банку, настоящие португальские сардины в прованском масле… Я сделал приглашающий жест, и мои бойцы стали открывать банки, нарезать хлеб – в этом они были отработаны, жизнь бродячая у нас никому не в новинку.

Выпили за знакомство, за день смеха. Да вот (век этот самый смех буду помнить!). Матросы, конечно, пили только вкусный ароматный чай из дедовского антикварного чайника, а насчет чего покрепче даже и не заикались – знали меня. Нравы у меня простые, нервы – уже слабые, а рука – еще тяжелая… А реакция – всегда хорошая и точная… пока. А если еще и разозлить, то… Экспериментировать с моим терпением уже давно никто не хотел и пробовать – легенд было вполне достаточно!

Молодой мичман и матросы взяли деда в оборот, расспрашивая его о разных «железяках», которые лежали у него повсюду, аккуратно укрытые, тщательно запакованные, на каждом – табличка с формуляром.

«Флотский порядок!» – уважительно подумал я: – По всему видно: дед старой флотской закалки! – еще раз отметил я про себя.