У меня есть твой номер - Софи Кинселла

Меня охватывает радостное возбуждение — через восемь дней состоится наша свадебная церемония! Повсюду будут белые шелковые гирлянды и маленькие букеты. Все мои друзья и родные замрут в предвкушении. Будут играть труба и орган, на мне — белое платье, а Магнус встанет перед алтарем в дизайнерской жилетке.® Все так и будет!

А вот и Ванда, рассматривает какую-то старую статую. Ванда оборачивается, и я заставляю себя уверенно помахать ей, словно все идет великолепно, мы с ней лучшие подруги и я никого не боюсь.

Магнус прав, говорю я себе. Нельзя принимать все слишком уж близко к сердцу. Они наверняка ждут не дождутся, когда же я стану членом их семьи.

И в конце-то концов, я ведь обыграла их в «Скраббл», верно?

— Подумать только! — Сжимаю руку Магнуса. — Осталось совсем недолго!

— Алло? — Магнус прижимает к уху трубку. — О, привет, Нэйл!

Прекрасно. Нэйл — любимая ученица Магнуса, она пишет диплом на тему «Символы в творчестве рок-группы „Колдплэй“».® Они могут болтать по телефону часами. Беззвучно извиняясь, Магнус выходит из церкви.

Почему он не выключил телефон? Я-то свой выключила.

Забудем. Не имеет значения.

— Здравствуйте! — восклицаю я, когда Ванда направляется ко мне по проходу. — Рада вас видеть! Как волнующе, правда?

Я не выставляю руку с кольцом напоказ, но и не прячу ее.

— Поппи! — Ванда, как обычно, театрально прижимается щекой к моей щеке. — Дорогая девочка. Позволь я представлю тебе Пола. Кстати, как твой ожог?

Застываю на месте.

Пол. Дерматолог. Черт. Совсем из головы вон. Как я могла? Почему я такая тупица? Обрадовалась, что заимела фальшивое кольцо, и забыла о своем смертельном увечье.

— Ты сняла повязку? — замечает Ванда.

— О. Да. Потому что рука у меня гораздо лучше. Гораздо лучше.

— Но все равно надо быть поосторожнее. Даже с небольшими ранами. — Ванда тащит меня за собой по проходу, и мне ничего не остается, кроме как послушно плестись следом. — Наш коллега из Чикаго занозил палец ноги, а потом мы узнали, что он в больнице с гангреной! Я сказала Энтони… — Ванда обрывает себя: — Вот она. Невеста. Пациентка.

Энтони и пожилой мужчина в фиолетовом джемпере с треугольным вырезом отрываются от фрески на колонне и смотрят на меня.

— Поппи, — говорит Энтони, — позволь мне представить тебе нашего соседа Пола Макэндрю, одного из самых известных профессоров дерматологии в нашей стране. Он специалист по ожогам. Правда, все сложилось удачно?

— Замечательно! — нервно пищу я, спрятав руки за спину. — Как я уже сказала, мне значительно лучше…

— Давайте посмотрим, — предлагает Пол приятным спокойным голосом.

Отступать некуда. Корчась от унижения, медленно вытягиваю левую руку. Все молча вглядываются в безупречно гладкую кожу.

— А где точно был ожог? — наконец спрашивает Пол.

— Э… здесь. — Неопределенно показываю на большой палец.

— Вы ошпарили его? Или обожгли сигаретой? — Он завладел моей рукой и профессионально ощупывает ее.

— Нет. Я… э… прикоснулась к батарее. Было очень больно.

— У нее была перебинтована вся рука, — недоумевает Ванда. — Как у жертвы войны! Неужели чудесное исцеление произошло за один день?

— Понятно. — Доктор отпускает мою руку. — Но сейчас все хорошо, не так ли? — по-доброму говорит он. — Болит?

Молча мотаю головой.

— Я бы посоветовал увлажняющий крем. На случай, если симптомы возобновятся.

Ванда и Энтони переглядываются. Они явно считают меня законченным ипохондриком.

Ну что ж… Придется смириться. Я согласна на такую роль. Это будет один из моих маленьких вывихов. Могло быть и хуже. По крайней мере, они не воскликнули: «Что ты сделала с нашим бесценным кольцом и что это за дешевка у тебя на пальце?»

Словно прочитав мои мысли, Ванда опять открывает рот:

— Это кольцо с изумрудом, принадлежавшее моей маме, видишь, Энтони? Магнус подарил его Поппи, когда сделал ей предложение.

Так. Я не преувеличиваю: ее голос взлетает. И она бросает на Энтони выразительный взгляд. Что происходит? Она хочет сама носить это кольцо? Магнус не должен был дарить его мне? Чувствую себя втянутой в какую-то каверзную семейную ситуацию, подоплека которой мне не известна, но все слишком вежливы, чтобы обсуждать ее, и я никогда не узнаю, о чем они в действительности думают.

Но почему Ванда не поняла, что это подделка? Как ни странно, я слегка разочаровываюсь в Тэвишах. Думают, они такие умные, а сами не могут распознать искусственный изумруд.

— Потрясающее кольцо, — вежливо говорит Пол.

— Конечно, — киваю я. — Оно винтажное. Совершенно уникальное.

— Поппи! — встревает Энтони, разглядывающий ближайшую статую. — Это мне кое о чем напомнило. Я хочу спросить тебя об одной вещи.

Меня?

— Я бы спросил Магнуса, но это скорее твоя область, чем его.

— Спрашивайте. — Улыбаюсь, ожидая вопроса о свадьбе. Скажем, сколько будет подружек невесты. Или какие у меня будут цветы. Или даже удивилась ли я, когда Магнус сделал мне предложение.

— Что ты думаешь о новой книге Макдауэлла о стоиках? Как она соотносится с работами Уиттакера?

Я слишком ошарашена, чтобы хоть что-то соображать. О чем, прошу прощения? О стоиках?

— Ах да! — энергично подхватывает Ванда. — Поппи — специалист по греческой философии, Пол. Она обставила нас при помощи слова «апория».

Я, как ни странно, продолжаю радостно скалиться.

Апория.

Это было одно из слов, которые прислал мне Сэм. К тому времени я выпила несколько бокалов вина и вела себя очень самоуверенно. Смутно вспоминаю, как выставляла буквы и утверждала, что очень интересуюсь греческой философией.

Почему? Почему, почему, почему? Если бы я могла повернуть время вспять, то погрозила бы себе пальцем: «Хватит, Поппи!»

— Это так. — Пытаюсь непринужденно кивнуть, получается плохо. — Апория! Интересно, а где викарий…

— Сегодня утром мы читали литературное приложение к «Таймс». — Энтони игнорирует мою попытку свернуть на теологию. — Там была статья о новой книге Макдауэлла, и мы подумали, что Поппи все объяснит нам. — Он выжидающе смотрит на меня. — Макдауэлл прав, когда рассуждает о преимуществах четвертого века?

Я завываю про себя. И почему только я притворилась знатоком греческой философии? О чем я думала?

— Признаться, я пока не читала книгу Макдауэлла. Хотя непременно сделаю это.

— Мне кажется, стоицизм часто рассматривали с неверной точки зрения, ты согласна?