Олеся. Сожженные мечты - Елизавета Воронина

Оттерев обескураженного менеджера плечом, Олеся вышла из комнаты, даже не взглянув на Ксению, стоявшую в коридоре с ворохом ее брошенной в зале одежды.

Возвращаться в эту школу девушка больше не собиралась. В Киеве таких полно. Правда, приняв сейчас, в пылу гнева, такое решение, Олеся Воловик не была уверена, что к утру не пересмотрит его и не передумает.

Все-таки сто долларов она сегодня за пятнадцать минут заработала…

Тем осенним вечером таксист Вова Руданский стоял неподалеку от входа в вокзал.

Сегодня, по договоренности, которой достигли боссы с конкурирующими фирмами, и согласно очередности на одном из «хлебных» мест выпало попастись ему. Вокзал давно поделили, посторонних и случайных отсюда просто гнали, и везло только двум категориям шоферов: тем, кого пассажиры вызывали по телефону с поезда на определенное время, и тем, кто, высадив пассажиров, успевал подхватить новых, согласившись при этом везти людей на треть дешевле, чем заламывают «аборигены».

За те полтора года, что они с Олесей провели в Киеве, жизнь понемногу наладилась, считал Вовка. Он уверенно движется к намеченной цели, денежки складываются в солидную кучку, да и на Леську в последнее время все меньше расходов. Где-то научилась подрабатывать, уже не клянчит деньги на разную ерунду, к тому же привязана к нему, как раньше. А это, надо полагать, самое главное. Более того, Вову Руданского даже устраивало, что малолетняя подружка внезапно перестала от него чего бы то ни было требовать. Разве что иногда хотела поговорить, и Вова разговаривал с ней, когда не так хотелось спать. Он знал, для чего так себя загоняет, и понимал: рвать задницу ради осуществления мечты и исполнения желаний не вредно. Ничего, думал он, еще немного такой работы, и можно будет передохнуть.

В стекло постучали. Наклонившись вперед и опустив его, Вова увидел мужчину лет тридцати с небольшим. Прилично одет, короткая стрижка, очки, легкий запах алкоголя. Скорее всего, бутылку пива выпил, ну, или две…

– Поедем?

– Поедем, – согласился таксист.

Не уточнив куда, Очки открыл дверцу, уселся рядом, положил на колени черную пухлую барсетку. Натуральная кожа – Вова такие вещи научился определять на глаз. От цепкого взгляда таксиста не ускользнула также крупная печатка на безымянном пальце правой руки и массивное гладкое кольцо – на среднем пальце левой.

– Звать тебя как? – спросил пассажир.

– Вова.

– Ты сам по себе или фирма?

– Разница есть?

– Мне пох, ты телефончик просто оставишь, если договоримся.

– Телефончик – без проблем. – Руданский вынул из бардачка и протянул пассажиру карточку с названием фирмы и номерами телефонов. – И про что будем договариваться?

Очки повертел визитку в пальцах.

– Который здесь твой номер?

– Моего личного тут нет.

– Напишешь потом. – Пассажир положил визитку сверху на барсетку. – Такое дело, Вова… К девочкам поедем?

Руданского о такой услуге просили не впервые. Более того: с некоторых пор Вова стал одним из тех таксистов, которые обслуживали конкретные салоны с проститутками. Не чурался он и индивидуалок, однако с салонами все-таки было проще: там за каждого привезенного клиента ему платили определенную, заранее оговоренную сумму, притом что потенциальный клиент, сам того не зная, выкладывал больше за поездку. Плюс, конечно же, в большинстве случаев тот таксист, который привозил, через какое-то время и забирал пассажира.

В результате с каждого клиента, доставленного по одному из определенных адресов, Вова Руданский имел в среднем долларов пятнадцать-двадцать. Учитывая, что редкий день обходился хотя бы без одной такой поездки, за десять дней опытный в подобных делах таксист мог отложить до двухсот долларов. Это если не считать случаев, когда «девочка» сама ехала на вызов и вызывала «свои» такси, к числу которых Вовина машина также относилась. При удачных раскладах обслуживание проституток и их клиентов могло принести до тысячи долларов в месяц, вот почему Вова так самоотверженно вкалывал. К тому же иногда перепадал приятный бонус: девушку можно было раскрутить на бесплатный секс, со знакомыми таксистами некоторые себе такое позволяли.

Об этой стороне его работы Олеся, разумеется, не знала. Не потому, что Вова скрывал – подружка вообще мало интересовалась его занятием. Считала, наверное, что в работе таксиста не может быть ничего интересного, ну разве знакомство с забавными клиентами. Удовлетворяя редкое Олесино любопытство, Вова действительно время от времени рассказывал ей о чудных пассажирах, а то и пересказывал услышанные от наиболее болтливых забавные, всегда похабные анекдоты.

– Чего ж, поедем, – охотно согласился Вова. – Куда-то конкретно или на мое усмотрение?

– Ты вези давай. И телефон тут черкани пока.

Вова написал свой номер на обратной стороне визитки. Очки сунул ее в барсетку, откинулся на спинку сиденья. Машина тронулась, выехала на Воздухофлотский проспект, Вова доложил диспетчеру, что взял пассажира, чтобы ему не навесили заказ, сориентировал: освободится где-то минут через тридцать, и сосредоточился на дороге.

– Часто возишь? – поинтересовался пассажир через какое-то время.

– А что?

– Ничего такого… Просто я теперь в столице частенько буду в командировках бывать. Мне такси оплачивают, так что если чеки давать станешь – сработаемся.

– Чеки есть, – подтвердил Вова. – Я тебе дам, а ты сам нужную сумму впишешь.

– Надежнее, когда чужой рукой. Мой почерк на фирме знают.

– Да мне по барабану. Что за фирма?

– Тебе надо?

– Понял! – Вова согласно кивнул, затем не сдержался: – Слышь, а девочки тебе чек ни фига не выпишут.

– Там я разберусь.

Ненавистные пробки уже рассосались, и они практически без проблем добрались в самое начало Борщаговки, в район Авиационного университета. Здесь Вова имел на примете сразу несколько квартир, оборудованных под бордели, и, остановившись в нужном месте, поинтересовался:

– Сам позвонишь или мне набрать? Ждать не придется, фирма веников не вяжет. Всегда девочки свободные есть.

– А выбрать можно?

– Можно. Там все студентки… Ну, почти все. Учатся, так сказать, – хихикнул таксист.

– Звони, – легко согласился Очки. – Раз уж там у тебя такие крюки, ты и договаривайся.

– Ой, слушай, чего там договариваться. Проблему нашел!

Вова взял телефон, набрал номер.

Но когда ему ответил приятный голос женщины-диспетчера, таксист внезапно не нашелся что сказать. Потому что в это самое время сзади подкатила другая машина. Резко скрипнули тормоза – она стала так, чтобы блокировать левую, водительскую сторону. Захлопали дверцы, вокруг такси выросли грозные фигуры.

Пассажир тем временем с подчеркнутой аккуратностью взял у Вовы трубку, сказал в нее:

– Алло, добрый вечер. Можно к вам минут через пятнадцать зайти? – Пауза. – Нет, не один. Нас двое. – Снова пауза. – Да, конечно, без проблем. Решим. Какой адрес? Ясно. Код? Понятно. Ладно, ожидайте.

Окончив любезный разговор, Очки отключился, зачем-то подбросил на ладони телефон таксиста, затем достал из внутреннего кармана кожаного пиджака удостоверение.

– Понятно?

Вова кивнул. У него мгновенно пересохло в горле.

– На фирме у вас, вот на этой, – теперь ладонь похлопала по поверхности барсетки, внутри которой исчезла визитка с написанным на ней Вовиной рукой телефоном, – все такие шустрые? Или ты один только сводничеством занимаешься?

За все время, что они жили вместе, Олеся еще ни разу не видела Вовку таким пьяным. Большую часть времени он проводил за рулем, и пить ему просто было некогда. Но еще большим и, признаться, еще менее приятным открытием стало его пьяное признание.

– Ты пойми, Лесь, – говорил Руданский, глядя в одну точку перед собой и совсем не требуя, чтобы подруга хоть как-то участвовала в разговоре. – Пойми ты: я, короче, фирму подставил. Так получается. С перепугу ляпнул: шеф типа в курсах, пускай с ним базарят. Прикинь, я подумал – это наезд по ходу. Ну, фирма же платит ментам, ГАИ, налоговой – крыша, понимаешь… С девочками то же самое… Прикинул: они сами между собой разберутся. Как бы крыша с крышей…

– Что же получилось? – сухо спросила Олеся.

– То и получилось – не разобрался я! Там какой-то рейд проводили сами менты! Ни с кем не согласовывали! Знаешь, как говорят: палки рубили там! Ну, «для галочки», для результата, для раскрываемости… Блин! И надо было так влететь!

– Успокойся.

Несмотря ни на что, Олесе было жаль Вову. В конце концов, она до сих пор чувствовала себя виноватой за тот стриптиз в «Дельфине». Конечно же, она ничего не рассказала Вовке. Но с тех пор и у нее была от него своя тайна. Раз так, то и Вова имел право иметь и хранить собственные секреты. Тем более что эта часть его работы, как ни верти, в чем уже успела убедиться Олеся, приносила неплохой доход. А то, что занятие нелегальное – так в стране почти весь приличный заработок полулегальный.