Два часа до конца света - Виктор Маршанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под раскат тяжёлого зарубежного рока, фургон мобильной оперативной группы «Шторм» в полном составе из четырнадцати человек выехал на просторы города. Трое сопровождавших исследователей в лице Авроры, Стычкина и Марша тряслись между закованными в броню бойцами, подпрыгивая на кочках.
— Бог знает сколько лет не пользовался кассетами, — причитал командир Павел Усачёв, крутя баранку, — какой же ты древний, Владимир.
— Цыц, — бросил доктор, в окошко между кабиной и пассажирским отсеком, — ты ничего не смыслишь в эстетике девяностых.
— Эстет, пфф. — Буркнул водитель. — Ты хоть Одинцова-то оповестил?
— Ну, я скинул ему СМС, — уклончиво ответил Марш, вращая коробку с барахтающимися глазами внутри.
Бойцы МОГ опасливо поглядывали на членистоногих, сжимая рукояти автоматов.
— Без паники, — возвестила Аврора, — они безобидны.
— Ну, мы не можем утверждать этого с полной уверенностью, — вставил Стычкин, прижимающий планшет к груди.
— Куда едем-то? — Крикнул командир.
— Куда глаза глядят, на Север, то есть, — ответил доктор, выуживая из кармана халата звонящий телефон. — Да, Денис, слушаю.
— Володь, ты охренел? — Донеслось из трубки. — В городе кризис, а ты уезжаешь вместе с ведущими силовыми структурами Зоны.
— Ну, во-первых, у тебя ещё есть две группы по шесть и восемь человек, то есть в общей сумме четырнадцать. У тебя — четырнадцать, и у меня — четырнадцать, как видишь, всё честно. Во-вторых, если мы наткнёмся на аномалию, к которой стекаются глаза, может понадобиться огневая поддержка.
— Марш, ты коз…
— Прости, плохо слышно, выезжаем за город. — С этими словами, доктор оборвал связь под неодобрительные взгляд Усачёва, отразившийся в зеркале заднего вида. — Спокойно, друзья, всё будет хорошо. Паш, прибавь, сейчас пойдёт мой любимый кусок. И поверни чуть на северо-запад, похоже, у нас вырисовывается курс.
Бронированный фургон петлял по дорогам города, изредка нарушая правила дорожного движения, внося свою лепту в царивший по району хаос.
Глава VII. Скованные одной цепью
У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты. — Чак Паланик "Колыбельная".
10 июня 2019, 15:10
Пачкая стол каплями мыльной воды, Константин, впервые за два месяца, усердно отстирывал свои вещи прямо на кухне. Стоя в халате, он сдирал кожу на руках, выводя хлоркой пятна крови с розовой футболки. Через дверь, ведущую в ванную комнату, которую Вера и не думала закрывать на замок, также доносился шум воды. Девушка стояла прямо в одежде, омываемая потоками кипятка, рвущимися наружу из насквозь проржавевших труб. Время от времени, она меланхолично сыпала на себя стиральный порошок. Некоторая его часть давно спрессовалась до состояния камня, не желая покидать коробку с надписью «Альпийская свежесть», и тогда девушке приходилось стучать упаковку об отсыревшие стены ванной комнаты. Когда коробка опустела, Вера не глядя зашвырнула её куда-то за унитаз. Затем, взяв ком, слепленный из остатков хозяйственного мыла, она тщательно натёрла свою ультракороткую шевелюру, даже не потрудившись опустить синеющие веки, из-за чего мыльная вода мигом просочилась на поверхность зелёных глаз, заставив кровеносные сосуды вздуться до таких размеров, что казалось, будто глазные яблоки были отобраны у бывалого растамана. Покинув ванную, она вышла в кухню-прихожую, оставляя за собой шлейф мыльной воды.
— Слушай, а почему мы вообще этим занимаемся? — Спросил мальчик, переходя от майки к джинсам.
— Ты о чём? — Отозвалась тётя, с мокрым хлюпаньем устраиваясь на диване.
— Ну, всем этим. Расследованиями. Мы же пытаемся понять причину всех этих изменений, так?
— От этого зависит моя жизнь, в той или иной степени, — пояснила Вера, закидывая ногу на ногу, — если есть возможность устранить причину, по которой вся эта ржавая шваль прётся в город, угрожая своим существованием носителям тлеедов, то почему бы не выяснить, что к чему, и не попытаться исправить положение, насколько это возможно?
— Кажется, у Сестёр иное мнение на этот счёт, — заметил Костя, упорно натирая деним.
Вера глубоко вздохнула, стирая ладонью остатки воды с лица.
— У них есть причины. Одна из них, — это чувство стыда. И страха.
— Не понимаю, — мальчик обернулся, чтобы встретиться взглядом с девушкой, и тут же воскликнул, — боже мой, ты что, плачешь?
— Что? — Скривилась Вера. — Ах, да нет. Это мыло в глаза попало. Дело вот в чём…
В 1883 году, когда Самара была сравнительно небольшим городком, человечество только-только постигало всю мощь электричества, а опытными акушерками называли всех женщин за пятьдесят, преследуемая властями женщина, которую уличили в дружбе с тауматургами, родила на свет двух девочек с разницей в несколько минут. Сам факт рождения был тайным, поэтому роды принимала Зинаида Михайловна, проработавшая большую часть жизни на железной дороге. Учитывая, что уже в то время деятельность КАРИ (Комитета Аномалий Российской Империи) была направлена на отлов и ссылку носителей, из-за чего последним приходилось проводить почти всю жизнь в бегстве по стране. Поэтому люди, работающие на транспортных путях, были в те дни ближе к паранормальному, чем, собственно, сам Комитет. Ещё одним пунктом, приведшим к появлению Зинаиды на должности импровизированной акушерки, стало то, что руководство КАРИ, почуяв, что носители крутятся вокруг железнодорожной индустрии, стали внедрять в ряды рабочих своих агентов, из-за чего, после нескольких поимок носителей, они остались ни с чем, так как последние просто перестали доверять бравым парням, работающим на благо отечества. Так что единственным способом провести роды, не подвергая себя и детей опасности, оставалось откликнуться на предложение старой, но хорошо знакомой женщины, которая предложила, что называется, рожать прямо в поле. Уровень медицины в те времена оставлял желать лучшего, поэтому вероятность того, что обе дочери проживут дольше часа, стремилась к стоимости куска грязи. Мать знала, что Комитет будет преследовать дочерей на протяжении всей их жизни, поэтому уговорила Зинаиду сходить в тайную общину носителей, и принести заражённого тлеедами молока.
Александр Иванович Леггерт — предводитель подразделения "Чёрные Кавалеры", занимавшееся отловом и пересылкой носителей, Комитет Аномалий Российской Империи.
Полотно художника Гюстава Менье, 1884 г, Санкт-Петербург.
Появившиеся на свет девочки оказались очень разными. Первая, что была старше на несколько минут, отличалась светлыми, почти ангельскими, локонами. Другая же обладала не по-детски серьёзным взглядом, угольно-черными бровями, и тёмными, словно ночь, прядьми волос. Сёстры отличались во всём, в том числе и в изучении тау-дисциплин: Полдень предпочитала засушивать травы,
