Девять правил соблазнения - Сара Маклейн

— Почему?

— Потому что моя сестра вам доверяет и ваше общество доставляет ей удовольствие. И потому что у меня слишком мало времени, чтобы начинать все с самого начала и искать кого-то другого.

Его тон стал стальным.

В этот момент подошла девушка, разносившая напитки, она склонилась над столом, отчего Ралстону открылся прекрасный вид ее более чем пышных форм.

— Соизволите заказать еще что-нибудь, милорд?

— Не сегодня, — с небрежной улыбкой ответил Ралстон, заметив, как шокировало Калли неприкрытое приглашение женщины.

— У нас сегодня отличный десерт, — со страстной хрипотцой произнесла девушка, нисколько не смущаясь присутствием Калли.

— Я в этом не сомневаюсь, — многозначительно произнес Ралстон, достал серебряную крону и медленно положил монету в ее ладонь. — Спасибо.

Калли сделала резкий вдох. Ее тон стал ледяным:

— Надоело, что мне указывают, как следует себя вести, словно сама я этого понять не в силах, и уж тем более, когда мне указывает кто-то вроде вас.

— Что вы имеете в виду? — спросил Ралстон с невинным видом.

— Вы же не станете утверждать, будто не поняли ее... ее...

На его губах заиграла улыбка.

— Ее?..

Калли раздраженно фыркнула.

— Да, сэр, вы неисправимы.

— В самом деле. Поскольку мы сошлись на том, что мою репутацию невозможно исправить, могу я предложить вам сосредоточиться на вашей? — Он не дождался ее ответа. — Вы прекращаете подвергать риску вашу репутацию, Кальпурния, по крайней мере пока Джулиана выходит в свет. Это означает — больше никаких одиночных визитов в лондонские пабы. Запомните это. Ни в этот, ни в какой-либо иной. А еще лучше, если вы вообще не будете выходить из дома глубокой ночью.

— Конечно, милорд. — В Калли взыграл дух противоречия, разгоряченная алкоголем, она осмелела. — А как мне, по-вашему, избежать неприличных приставаний мужчин в собственном доме?

Прямота ее заявления удивила его, и он тотчас огорчился.

— Вы абсолютно правы. Прошу, примите мои...

— Не смейте извиняться! — У Калли даже голос задрожал, когда она прервала Ралстона. — Я не ребенок, и меня не заставят испытывать ощущение, что я не могу контролировать свои поступки, ни вы, ни кто-то другой. И я не могу...

Она внезапно умолкла. «И я не могу слышать, что вы сожалеете о нашем поцелуе».

Конечно, в глубине души она понимала, что это правда: что Ралстон затащил ее в ту нишу, чтобы доказать свое превосходство, чтобы провести время или еще по какой-то совершенно неромантической причине, — но впервые в жизни ей оказал внимание столь блестящий джентльмен. И она не позволит Гейбриелу Ралстону все испортить своими извинениями.

Возникла долгая тягостная пауза, и Калли осторожно допила виски. Ралстон, конечно же, был прав: теперь, даже с минимальной практикой, напиток усвоился гораздо легче. Она поставила стакан, наблюдая, как капельки виски стекают по внутренней стороне стакана до самого дна. Калли пальцем повторила эту линию с наружной стороны, ожидая, когда Ралстон первым нарушит молчание.

Но он молчал, и ее охватило желание сбежать из этого теперь ставшего слишком тесным места.

— Простите, что испортила вам вечер, милорд. Поскольку я выполнила то, ради чего приходила сюда, полагаю, что могу оставить вас.

Калли встала, набросила капюшон и плотно запахнула плащ. Он поднялся вместе с ней, накинул плащ на плечи, взял шляпу и трость.

Калли взглянула ему прямо в глаза и сказала:

— Я не нуждаюсь в сопровождающих.

— Я перестал бы быть джентльменом, если бы не проводил вас до дома, миледи.

Она обратила внимание на легкий нажим, который Ралстон сделал на последнем слове, как будто напоминая Калли о ее положении.

Она не стала возражать, чтобы не портить этот вечер, который оказался таким ярким. Калли повернулась и начала долгий путь через переполненную пивную к двери, желая выйти из таверны первой, уверенная, что, как только выйдет на улицу, сможет взять экипаж и расстаться с Ралстоном, оставив позади эту ужасную интермедию. Однако на этот раз ей оказалось труднее избегать столкновений с окружающими: казалось, она отчего-то утратила равновесие, а мысли были не совсем четкими. Неужели это небольшое количество виски так ударило ей в голову?

Калли вышла из помещения в прохладный весенний вечер и с высоко поднятой головой решительно зашагала по улице, нетерпеливо оглядываясь в поисках кеба. Она слышала, как позади нее Ралстон окликнул своего кучера, который поджидал его буквально в дюжине шагов от входа в таверну. «Превосходно, — подумала она. — Вероятно, он все же решил оставить меня в покое». Игнорируя легкое разочарование, Калли сошла с тротуара, чтобы высмотреть свободный экипаж. В последнюю минуту вспомнив о луже, в которую угодила чуть раньше, она постаралась ее перешагнуть, но потеряла равновесие и почувствовала, как падает на булыжную мостовую. Раскинув руки и отчаянно пытаясь удержаться на ногах, она приготовилась к столкновению с землей.

Столкновения не произошло.

Прежде чем успела сообразить, что же случилось, Калли почувствовала, как ноги оторвались от земли и неведомая сила прижала ее к теплой кирпичной стене. Она услышала, как Ралстон пробормотал что-то насчет «невыносимой девицы», потом его сильные, словно каменные, руки обхватили ее и легко подняли в воздух, так что она почти прижалась к его груди. К его очень широкой, очень мускулистой груди. Капюшон плаща сполз на спину, и Калли буквально столкнулась с сердитым взглядом его голубых глаз. Его губы были буквально в нескольких дюймах от ее губ. «Такие изумительные губы». Она качнула головой, чтобы избавиться от этих глупых мыслей.

— Ты могла погибнуть, — произнес Гейбриел; в его голосе звучали сильные эмоции, которые она не смогла точно определить.

— Думаю, «погибнуть» — это слишком сильно сказано, — возразила Калли, понимая, что эти слова не вернут его благосклонность.

— Ты могла упасть, и на тебя мог наехать проезжающий экипаж.

Калли открыла было рот, чтобы возразить, но Ралстон, не дав ей договорить, поставил ее на тротуар перед открытой дверцей своего экипажа и коротко кивнул на тускло освещенный салон кареты. Он произнес «Садись» таким тоном, что стало ясно: возражать не имеет смысла.

Она оперлась на предложенную им руку и села в экипаж.

Отодвинув занавеску, Калли смотрела в окно, внимательно разглядывая улицы, по которым они проезжали.

— Спасибо, — произнесла она настолько тихо, что ее слова едва не заглушил цокот копыт. Ралстон ничего не ответил, и она добавила: — За то, что спасли меня.

В ответ Ралстон пробормотал что-то уклончивое. Совершенно ясно, что она своим поведением вывела его из себя. Наверное, этого следовало ожидать.