Прибыль на людях - Ноам Хомский

Осуществленная версия НАФТА, вероятно, ускорит «желанный процесс необыкновенной важности» («Уолл-стрит джорнэл»): доведение стоимости труда в Соединенных Штатах до уровня ниже любой крупной индустриальной страны, за исключением Англии. В 1985 году США занимали наивысшую позицию среди семи крупнейших стран с государственно-капиталистической экономикой (G7), как и следовало ожидать от богатейшей страны мира. В более интегрированной экономике НАФТА окажет влияние на весь мир, так как конкурентам придется к нему приспосабливаться. Так, «Дженерал Моторс» может переехать в Мексику, а теперь и в Польшу, где эта компания в состоянии найти рабочих, готовых работать за заработную плату, которая по сравнению со стоимостью труда на Западе представляет собой гроши; кроме того, в этих условиях она может быть защищена высокими тарифами и прочими ограничениями. «Фольксваген» может переселиться в Чешскую республику, чтобы извлекать выгоду от аналогичного протекционизма: получать прибыли, а расходы перекладывать на правительство. «Даймлер-Бенц» может устроить нечто подобное в Алабаме. Капитал способен свободно передвигаться, а от последствий страдают рабочие и сообщества. Между тем, гигантский рост нерегулируемого спекулятивного капитала мощным давлением препятствует стимулирующей политике правительства.

Существует много факторов, влекущих глобальное общество в будущее с низкой зарплатой, медленным развитием и высокими прибылями, с растущей поляризацией и социальной дезинтеграцией. Другое последствие [процесса корпоративной глобализации] это увядание осмысленных демократических процессов принятия решений, ибо принятие решений передается частным организациям и срастающимся с ними квазиправительственным структурам, которые «Файнэншл таймс» называет «всемирным правительством де-факто», действующим тайно и без всякой отчетности.

У таких процессов мало общего с экономическим либерализмом, с понятием, имеющим ограниченное значение в мире, где существенная часть «торгов ли» состоит из централизованных внутрикорпоративных сделок (половина американского экспорта в Мексику до соглашения НАФТА, например, так и не дошла до мексиканского рынка). Между тем, могущественные частные компании, как и в прошлом, требуют и получают протекцию со стороны рыночных сил. «Сапатисты действительно задели чувствительную струну широких мексиканских масс» таков был комментарий мексиканского политолога Эдуарде Гальярдо вскоре после бунта; в нем прогнозировался обширный диапазон последствий, включая шаги, направленные к демонтажу давнишней электоральной диктатуры. Опросы общественного мнения в Мексике поддержали этот вывод, сообщив о том, что большинство понимает причины, которыми сапатисты объясняют свое восстание. Аналогичная струна оказалась задетой во всем мире, включая богатые индустриальные общества, где много людей признали, что озабоченность сапатистов, несмотря на разницу во внешних обстоятельствах, напоминает их собственную. В дальнейшем поддержка была стимулирована творческими инициативами сапатистов, распространившимися на более обширные слои населения и вовлекшими их в совместные или в частичные попытки обрести контроль над собственными жизнями и судьбами. Национальная и международная солидарность, несомненно, стала основным фактором сдерживания прогнозировавшихся жестоких военных репрессий, а также драматическим и ободряющим образом повлияла на организованность и активность трудящихся в мировом масштабе.

Протест индейских крестьян позволяет лишь мельком увидеть «бомбы замедленного действия», дожидающиеся взрыва не только в Мексике.

Значительная часть этой статьи впервые опубликована в In These Times, 21 февраля 1994 года.

VI. «АБСОЛЮТНОЕ ОРУЖИЕ»

Давайте начнем с некоторых простых вопросов, например, с существующих ныне условий разумеется, не со срока нескончаемой борьбы за свободу и справедливость.

Имеется «публичная арена», на которой индивиды, в принципе, могут участвовать в принятии решений, затрагивающих общество в целом: как достигаются и используются государственные прибыли, какой будет международная политика и т. д. В мире национальных государств «публичная арена», в основном и на разных уровнях, является правительственной. Демократия функционирует постольку, поскольку индивиды могут быть осмысленно сопричастными «публичной арене» и одновременно индивидуально и коллективно вести собственные дела без незаконного вмешательства сконцентрированной власти. Функционирование демократии предполагает относительное равенство в доступе к ресурсам материальным, информационным и прочим трюизм, известный со времен Аристотеля. В теории правительства учреждаются, чтобы служить «родным избирателям» и подчиняться их воле. Значит, мерой функционирования демократии служит степень, в какой теория приближается к реальности, а «родные избиратели» понастоящему приближены к населению.

В государственно-капиталистических демократи ях «публичная арена» была расширена и обогащена длительной и ожесточенной народной борьбой. Между тем, концентрированная частная власть упорно трудилась над ограничением «публичной арены». Эти конфликты образуют значительную часть современной истории. Наиболее действенный способ ограничения демократии состоит в переносе принятия решений с «публичной арены» в рамки никому не подотчетных институтов в руки королей и принцев, каст священников и военных хунт, партийных диктатур или же современных корпораций. Решения, принимаемые директорами «Дженерал Электрик», оказывают существенное влияние на общество в целом, но граждане в принципе не принимают в них участия (мы можем отбросить откровенный миф о рыночной «демократии» и «демократии» акционеров). Системы неподконтрольной власти на самом деле предоставляют гражданам несколько возможностей выбора. Они могут обратиться с петицией к королю или к главе исполнительной власти, то есть к президенту или к премьер-министру, или же вступить в правящую партию. Они могут наняться на работу в «Дженерал Электрик» или покупать ее продукты. Они могут бороться за права в тираниях, государственных и частнособственнических, и, солидаризируясь с согражданами, могут стремиться к ограничению или свержению незаконной власти, к достижению традиционных идеалов, включая те, что воодушевляли американское рабочее движение с самых его истоков: работающие на заводах должны владеть и управлять ими.

«Корпоративизация Америки» в XIX столетии представляла собой наступление на демократию, а также на рынки. Она была составной частью перехода от чего-то похожего на «капитализм» к высокоуправляемым рынкам современной государственно-корпоративной эры. Один из современных вариантов подобного рода политики называется «минимизацией государства» и представляет собой перенос власти, принимающей решения, с «публичной арены» куда-нибудь еще: к народу, если пользоваться риторикой власти; а в реальном мире к частнособственническим тираниям. Все эти меры служат делу ограничения демократии и укрощения «толп черни», как называли население самозваные «достойнейшие мужи» в период первого подъема демократии в новое время, в Англии XVII века, или «ответственные люди», как они зовут себя сегодня. Основные же проблемы остаются, непрерывно принимая новые формы, требуя новых мер контроля и маргинализации и приводя к появлению новых форм народной борьбы.

Так называемые «соглашения по свободной торговле» являются одним из таких приемов подрыва демократии. Их цель перенести принятие решений, касающихся жизни и чаяний народа, в руки частнособственнических тираний, работающих тайно и без публичного надзора и контроля. Неудивительно, что общественность их не любит. Противодействие им оказывается почти инстинктивно и представляет собой «дань» тем усилиям, которые предпринимаются, чтобы оградить «чернь» от полезной информации и понимания происходящих процессов.

Значительная часть обрисованного нами молчаливо признается. Мы только что стали свидетелями еще одного показательного случая: речь идет о предпринятой в последние месяцы попытке принять законодательство «Fast Track», которое позволит должностным лицам заключать соглашения по свободной торговле без надзора со стороны Конгресса и не ставя общественность в известность: достаточно простого «да» или «нет». «Fast Track» получил почти единодушную поддержку в коридорах власти, но, как уныло замечает «Уолл-стрит джорнэл», у его оппонентов может быть «абсолютное оружие» большинство населения. Общественность продолжала оказывать сопротивление этому законодательству, несмотря на препятствия, чинимые ей со стороны средств массовой информации, безрассудно полагая, что она обязана знать, что с ней происходит, и высказываться по поводу происходящего. Аналогичным образом, соглашение НАФТА провели, не принимая в расчет недовольство населения, остававшегося несгибаемым, несмотря на чуть ли не единогласную и восторженную поддержку данного соглашения со стороны государства и корпоративной власти, в том числе и подконтрольных последней средств массовой информации, которые отказались даже изложить позиции своих основных оппонентов в лице рабочего движения, а лишь изобличали их различные выдуманные злодеяния.