Не верь никому - Джиллиан Френч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От этого предположения Перл стало дурно, но логика в нем была: убийце не нужен свидетель. Зимой Коув-роуд чаще всего пуста, и никто бы не почувствовал запах гари и не позвонил в службу спасения, пока не стало бы слишком поздно. Дом сгорел бы дотла, и огонь уничтожил бы все доказательства, что Гаррисоны не просто жертвы случайного пожара. Так почему же злоумышленник оставил отца в живых?
Раздался щелчок, и дверь большого, на три машины, гаража открылась. Тристан пошел через двор по извилистой мощеной дорожке мимо сада с кирпичной уличной печью и каменными солнечными часами в середине. Он отпер задние ворота в ограде и направился к берегу, оставив калитку приоткрытой.
Перл последовала за ним, как ей казалось, на безопасном расстоянии, съеживаясь при каждом хрусте ветки. Тристан прошагал по каменистой дорожке до пляжа и пропал из виду.
Девушка подобралась к корявой березе на краю леса и присела на корточки, наблюдая, как он ходит, держа руки в карманах и глядя в землю, вдоль линии прибоя на своем частном пляже. Перл поняла, что он осматривает берег в поисках каких-то предметов.
Потом Тристан двинулся в обратном направлении и слишком приблизился к деревьям. Перл поспешно отступила, пульс ее ровно стучал, живот свело, и она лихорадочно соображала, что будет делать, если он заметит ее.
Тристан направился к небольшому строению на берегу примерно метрах в шести от того места, где пряталась Перл, — двухэтажному детскому домику из старых досок и вынесенных на берег коряг. К островерхой крыше крепилась вывеска с надписью детским почерком: «Курятник».
На верхней площадке виднелись мальчишечьи сокровища: облупленный буек для отметки ловушек для омаров, пара пластмассовых ящиков с ведерками, лопатками и формочками для песка. Тристан поднялся на площадку, порылся в игрушках, потом сел, свесив ноги, на край и стал смотреть на прибой. Он был в рубашке без воротника с длинными рукавами и издалека очень напоминал своего младшего брата — наверно, именно так выглядел Джозеф прошлым летом, когда купался здесь и играл в своем форте.
Ветер свистел в ушах. Перл пришлось опустить голову и закрыть глаза — в них как будто набился песок. Когда спустя некоторое время она открыла веки, на берег уже опустились сумерки. Небо потемнело, и персиковый закат сквозил из-за горизонта. «Курятник» был пуст.
Невдалеке от Перл послышались шаги, она вздрогнула и застыла с широко раскрытыми глазами, прижавшись щекой к гладкой березовой коре. Тристан возвращался в дом.
Задыхаясь, девушка добежала до своего укрытия с внешней стороны ограды, присела на корточки и увидела, как Тристан снова выходит из гаража, на этот раз через переднюю дверь, со спортивной сумкой на плече и двумя большими картонными коробками. Потом юноша открыл багажник и склонился над ним.
Перл двинулась по склону вдоль подъездной дорожки и, когда оказалась на безопасном расстоянии, побежала через подлесок.
Добравшись до своей машины, она припустила по Коув-роуд, но «бентли» уже уехал. Перл нагнала его на Оушен-авеню, немного расслабилась и позволила ему оторваться от нее на перекрестке с Пайн-стрит, чтобы лишний раз не светиться. Вряд ли Тристан знал, на чем она ездит, но лучше было не рисковать.
Через десять минут «бентли» свернул на улицу Наррагансетт. Перл проехала мимо поворота чуть вперед, потом развернулась и направилась назад.
Улицу Наррагансетт проложили недавно на территории, которую расчистили для жилого строительства. Здания здесь были одинаковыми: двухэтажными, в наскоро состряпанном архитектурном стиле, характеризующемся причудливыми углами и множеством окон. Фонари мигали, когда Перл проследовала мимо дома номер 23, к которому подкатил «бентли». Свет внутри не горел, занавесок не было, только безликие жалюзи. Каково это — иметь в своем распоряжении огромный дом, все эти пустые комнаты, окружающие тебя ночь напролет до рассвета, когда слышно только тиканье часов? Не хотела бы она оказаться на месте Тристана, лучше уж сидеть в своем маленьком домишке и ждать возвращения отца.
Дорога завела в тупик, Перл развернулась и уехала, один раз обернувшись на невыразительный, все еще не освещенный фасад жилища Тристана.
Прошла неделя, очень мучительная для Перл. В течение каждой смены она думала, что не переживет еще один день пренебрежения со стороны Риза, одиноких обедов за столиком во дворе под кружевной сенью клена, но вторник сменялся средой, среда четвергом, и ничего не менялось. Правда, она получила голосовое сообщение от матери: «На самом деле я хотела тебе сказать, что ты не обязана исправлять отца. Он взрослый человек и сам отвечает за себя. Пожалуйста, позвони мне, когда сможешь. Люблю тебя». Перл даже собиралась позвонить, но сейчас, когда вся жизнь пошла наперекосяк, она не могла разбирать по косточкам поведение отца.
Несколько раз она замечала, как Индиго пялится на нее; Перл отвечала ей тем же и даже испытывала некоторое злорадство, вспоминая, что сказали про соперницу «золотые» мальчики — «известная личность, ходила на вечеринки». Но что отличало их друг от друга в этом отношении? Прозвище и слухи. Обе они были местной «голытьбой», синими воротничками в раю белых воротничков, допущенными к подъезду мира отдыхающих лишь потому, что парням скучно развлекаться каждое лето с одними и теми же девушками. Знает ли Риз о репутации Индиго? Перл подозревала, что вряд ли, и это давало ей рычаг воздействия на случай необходимости. Она еще не решила, использовать его или нет, хотя колебаться было глупо — ведь Индиго не преминула тут же сообщить Ризу, что в понедельник видела ее на теннисном корте.
Подготовка к балу продолжалась: в четверг во время обеда дружно гудели полотеры, и голоса рабочих, украшавших банкетный зал, разносились эхом. Перл улучила минутку и заглянула в дверь — в помещении стояли круглые столы, а от люстры по потолку расходились складки переливающейся драпировки из белого тюля.
А потом настала пятница.
У Перл было только одно платье — ярко-розового шелка, на тонких лямках, длиной по колено. Мать купила его на распродаже в Киттери и прислала дочери на
