Избранница - Варвара Иславская

— Конечно, Ваше Величество, — ответила Элиза, которая, в общем, была не прочь поразвлечься с королем, хоть и боялась себе в этом признаться.

«Чего ему от меня нужно»? — лицемерно спрашивала она сама себя.

— Однако узкая у вас постель, Ваше Величество, — нагло заявила Элиза королю.

— Узкая? — удивился король. — А вот мы с Бланш ищем на ней друг друга.

Вдруг Элиза почувствовала во всем своем теле сладкую истому, перед ее глазами поплыл какой-то голубой туман, она закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон.

Элиза проснулась от того, что почувствовала на своей щеке чье-то горячее дыхание. Она открыла глаза и увидела лежащего рядом с ней полуобнаженного Карла, который мечтательно и грустно смотрел на нее своими черными глазами. И опять Элиза почувствовала, как ей передаются живые флюиды его желания. Ей было даже немного обидно, что мужчина, лежа рядом с ней, растаял как сахар и даже не осмеливается прикоснуться к ней.

— А я все ждал, когда ты проснешься, — мягко сказал Карл. Даже боялся пошевелиться.

— А рубашку зачем снял?

— Здесь душно, — просто ответил Карл. — Ты сразу понравилась мне, — сказал король, нежно погладив Элизу по лицу. — Ты какая-то совсем другая. Как только я увидел тебя на пиру, я понял: «В этой девушке есть отражение моего „я“». Ты — родственная мне душа, хотя ты сильно отличаешься от наших дам. У тебя все другое: рост, цвет кожи, поступь, осанка, манера держать беседу… Но это не имеет значения. Твои глаза… Я узнал их и полюбил.

И Карл осторожно поцеловал Элизу в глаза.

— Такие глаза, — продолжал Карл, — были у моих древних предков — кельтов, которые жили здесь, на этой земле. Я смотрел на твои глаза и не мог оторваться от их синевы. Они подобны синему богемскому стеклу.

— А какая разница между Чехией и Богемией? — невпопад спросила Элиза.

— Как бык овцу кроет. Как от Московии до Киева! — расхохотался Карл и легонько шлепнул Элизу по рукам.

— Послушай, Карл, — сказала Элиза, тесно прижимаясь к его могучей груди. — Я должна тебе признаться.

— Говори, — просто сказал Карл. — Ты замужем? Это не проблема.

— Нет, дело не в этом. Я серьезно попала к вам из 21-ого века. Но это произошло совершенно случайно. Я этого не хотела.

— Это бывает, — рассмеялся Карл, лаская светло-русые волосы Элизы.

— Я не знаю, чем это объяснить. Но, возможно, это не та пространственно-временная дыра… и я…

— Ладно, успокойся. Я тебя внимательно слушаю, — сказал Карл.

— Я прилетела в Прагу встретить Рождество, и вдруг прямо на летном поле меня встречает княгиня Либуше, основательница вашего города. Все это очень странно. Она сочла меня избранницей Праги в эту Рождественскую ночь и попросила повернуть вспять стрелку часов на Староместской ратуше. Она сказала, что ее детище, ее любимый Пражский Град начал терять свои силы, но когда стрелка будет повернута вспять, время на какое-то мгновение остановится, Прага вберет в себя жизненные соки и будет процветать еще тысячи лет. Как понимаешь, я не могла ей отказать, — кротко сказала Элиза. — Ведь во мне течет кровь древних кельтов.

И мудрый Карл поверил ей. Какое-то мгновение он с восхищением смотрел на эту хрупкую наивную девушку с синими глазами, а потом встал, преклонил колено и сказал:

— Спасибо тебе, сестра. Ты спасла не только Прагу, но и мою империю.

Потом он подошел к постели и по-королевски, троекратно поцеловал Элизу. После, не спрашивая разрешения, он опять лег рядом с Элизой. Девушка слегка поежилась, но ей было приятно.

— Карл, — спросила Элиза, — а в каком времени живете вы?

— Времени? — удивился Карл. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы живем по календарю: зима сменяет лето; весна — осень. Так и живем. Но я люблю ходить к старому Яношу, который иногда специально для меня вызывает гостей из будущего, и я беседую с ними. Кстати, я примерно знаю, из какого ты мира. Янош часто вызывает именно ваш мир и показывает его мне. При этом он говорит: «Вот смотри и учись. Карл, как не надо жить! Вот оно — исчадие сатаны!»

— Правда? — удивилась Элиза. — А мы вроде не жалуемся.

— Не жалуетесь! — расхохотался Карл. — Ваша демократия — это худшая форма тирании. Жаль, что я не столь всемогущ и не могу повлиять на вашу жизнь.

— Наши предки хотели построить мир, где все были бы равны и не было бы денег, — мечтательно сказала Элиза.

— Без денег жить нельзя! — изрек Карл IV Люксембург. — Вы жили бы лучше, если бы по-настоящему любили деньги и не завидовали чужому успеху.

— Ты прав, Карл. Только мы живем в другое время.

— Времена действительно меняются, только люди остаются прежними во все века и во всех государствах. Вот ты, далекая посланница из будущего, сумела возбудить во мне небывалое чувство любви. И я не боюсь признаться в этом и не боюсь этого слова, потому что говорю правду.

И Карл снова стал нежно гладить и целовать лицо Элизы.

— Каждое прикосновение к твоей необычной коже вызывает во мне желание обладать тобой и не расставаться никогда, — страстно шептал Карл, и его поцелуи становились все более страстными и настойчивыми. Потом он настойчиво приник к губам Элизы, без труда разжал ей зубы и стал нежно целовать ее. Элиза что-то хотела сказать, но Карл не дал ей сделать этого, закрыв ее пылающий рот страстным поцелуем.

— Нет, — пролепетала Элиза, чувствуя, что Карл начинает целовать ее шею и спускаться все ниже и ниже к ее грудям, которые жаждали ласки и поцелуев.

— Да! — властно сказал король и стал покрывать тело Элизы поцелуями, однако не решаясь снять с нее нижнее белье, которое по понятиям Карла скорее напоминало набедренные повязки у доисторических homo sapiens.

Когда его рука начала ласкать внутреннюю часть бедра девушки, Элиза уже не в силах совладать с собой, скинула с себя свою «французскую прелесть» и предстала перед Карлом во всем великолепии обнаженной юности.

Карл на секунду остановился и с восхищением стал разглядывать ее прекрасное тело.

— Ты — моя синеглазая, кельтская жрица, — наконец, сказал он, припадая к ее груди и целуя ее девичьи розовые соски.

Элиза застонала от охватившего ее наслаждения, обняла Карла за плечи и с мольбой зашептала:

— Возьми меня, Карл! Возьми! Будь что будет! Еще есть время!

— Какое время, любимая? — спросил Карл. — Разве ты не останешься здесь?

— Нет, — со слезами ответила Элиза.

— Нет!? — с ужасом повторил Карл.

И в нем проснулся средневековый зверь.

— Раз ты уходишь, ты должна понести от меня ребенка! Ведь ты — моя половина!

С этими словами он резко раздвинул ноги Элизы и был уже готов войти в нее, как вдруг дверь с шумом распахнулась, и в королевские покои ворвался маленький седой, весь в лохмотьях старикашка и истошно заорал: