Дюжина и Ледяной лес - Ашлин Фаулер

– Вы Хранитель! – выпалил он, завороженно наблюдая, как каменная шерсть колышется на ветру. – Но разве… Флит говорит, вам запрещено покидать пределы заимки.

– Флит ошибается.

Пока Шестой рылся в заплечном мешке в поисках сухофруктов для мокси и Пятака, Пес вкратце поведал о событиях последних дней. Проныра жадно ловил каждое слово, не забывая с аппетитом уписывать угощение.

– Невероятно! – пробормотал он, едва Хранитель умолк. – Жуткие дела в жуткое время… – Проныра содрогнулся. – Отыскать след я вряд ли сумею, но зато могу свести вас с тем, кому это по силам. А еще я постараюсь помочь вашему другу, – кивнул он на Пятака.

– Правда? – оживился Шестой. У Дюжины екнуло сердце. Пятак уже не говорил и скалился всякий раз, когда Шестой пытался его покормить.

– Правда, – протянул мокси. – Хотя у нас скалопендры зовутся иначе, уверен, речь о тех самых существах. Их яд очень опасен. Он убивает жертву изнутри, сжигая дотла.

Дюжину бросило в пот.

– Нейтрализовать действие сможешь?

Почуяв волнение хозяйки, Хрум вновь перебрался к ней на плечо.

– Есть лишь один способ выяснить, – отчеканил Проныра и скрылся в зарослях.

Пятак с ненавистью смотрел ему вслед.

Глава 30

Проныра вскоре возвратился с извивающейся лозой-удавкой в руках.

– В прежние времена их было днем с огнем не найти, – пропыхтел он, пока Дюжина распутывала обвившуюся вокруг его талии плеть. – А теперь только успевай уворачиваться.

– А удавка и впрямь поможет? – усомнился Шестой.

Пока Проныра отсутствовал, они с Дюжиной, кряхтя и отдуваясь, стащили Пятака с Вьюги. Теперь он, связанный, сидел на расстеленной шкуре и шипел на всякого, кто пытался приблизиться.

– Надеюсь. – Проныра извлек из кармана миску и стал обрывать яростно сопротивляющиеся стебельки. – Ее листья обладают уникальными целебными свойствами. Если соблюдать рецептуру, из них получится отменное противоядие. – Мокси выудил из другого кармана янтарную ступку и принялся размалывать листья, попутно добавляя в пасту то окопник, то пару капель благовоний.

Выходит, мокси еще и целители? Дюжина зачарованно смотрела на его сгорбленную фигуру. Почему Охотники не удосужились узнать об этих созданиях больше?

– Боюсь, мне понадобится ваша помощь, – вздохнул Проныра, косясь на зловещий оскал Пятака.

Дюжина с Шестым заломили раненому руки. Тот отбрыкивался, извивался, словно угорь, на губах выступила пена. Исхитрившись, он что есть мочи боднул Дюжину в бок. Вскрикнув от неожиданности и боли, девочка рухнула в снег.

– Довольно! – рявкнул Пес, пригвоздив Пятака могучей лапой к земле. – Это для твоего же блага. Цела? – Вопрос предназначался Дюжине, которая, согнувшись в три погибели, хватала ртом воздух.

Проглотив ругательство, она мрачно кивнула и, ощущая, как когти Хрума впиваются ей в плечо, вновь навалилась на озверевшего Пятака.

– Приступай. Только побыстрее, – бросила она Проныре.

Пятак яростно сопротивлялся, но против троих товарищей у него не было шансов.

С благодарной улыбкой мокси подался вперед, изобразил кашицей замысловатый узор на ране и, воздев руки, совершил ими стремительные, плавные, завораживающие своей сложностью движения.

Дюжина и Шестой наблюдали за ним как зачарованные.

– Это и есть магия? – воскликнула девочка, едва Проныра отступил назад.

Хрум вторил ей восторженным писком.

Проныра энергично закивал головой.

– Если подействует, то очень быстро, – добавил он, накладывая свежую повязку на рану. – Скоро увидим.

– Спасибо, – поблагодарил Шестой. В его глазах светилась надежда.

Измотанный противостоянием, Пятак сомкнул веки. Проныра неотступно следил за ним, пока разводил костер.

– Твой приятель точно выведет нас на след гоблинов? – спросила Дюжина, поднося ладони ближе к огню. Ей не давала покоя мысль, что каждая секунда промедления отдаляет их от Семерки.

– Он не приятель, – протянул мокси, устраиваясь рядом с девочкой, – а исконное древо, один из родоначальников леса. Дуб-Патриарх. Мои предки посадили его много веков назад. За это он изредка оказывает нашему народу благодеяния.

Вспомнив кошмарные физиономии на стволах, Дюжина содрогнулась. Полностью солидарный с ней Хрум потерся о ее щеку.

Проныра виновато развел руками:

– С ним никогда не угадаешь. Очень своенравный. А недобрые перемены в лесу едва ли сделали его уступчивее. Как хорошо здесь было раньше, безопасно!

Дюжина невольно прыснула и ткнула пальцем в паутину:

– Безопасно, говоришь?

– Для тех, кому достанет мудрости постичь лесные законы, вполне. – Суровый тон Проныры отбил у девочки всякое желание смеяться.

– Что же изменилось? – тихо, чтобы не потревожить Пятака, осведомился Пес.

– Лес издавна служил полем боя добра и зла. Однако после Сумеречной, как вы ее называете, войны между светом и тьмой воцарилось равновесие. А теперь оно нарушено.

Дюжина леденела от его слов, как от холода. Пес сдавленно заскулил.

– Он просыпается! – крикнул Шестой.

Пятак шевельнулся, застонал.

Проныра коснулся миниатюрной ладошкой его лба.

– Лихорадка отступает, – торжественно возвестил он. – Повязку пока оставим, но уверен, скоро ваш друг поправится. – Мокси с довольным видом опустился на корточки.

Дюжина, Шестой и Пес столпились вокруг раненого и, затаив дыхание, следили, как тот медленно открывает глаза. Пятак обвел троицу мутным взглядом, но через мгновение его взор прояснился.

– Чего пялитесь? – недоумевающе прохрипел он. – У меня что, чирей на носу?

С радостным воплем Шестой порывисто сгреб друга в охапку. У Дюжины точно камень с души свалился. Хотелось смеяться и плакать от облегчения. Хрум вертелся волчком и возбужденно махал хвостиком.

Наконец Шестой разжал объятия, и Дюжина легонько ткнула Пятака в плечо:

– Приятно видеть тебя в добром здравии. Действительно приятно. – Ее голос предательски дрогнул. – Ну и напугал ты нас.

К Пятаку постепенно возвращался прежний облик: исчезла чернота белков, пепельно-серая кожа приобрела обычный цвет.

Пятак вытаращил глаза, недоумение сменилось тревогой.

– О чем ты толкуешь? – Он затравленно огляделся. Открывшаяся картина повергла его в панику. – Мы вообще где?

– Ты что-нибудь помнишь? – вкрадчиво поинтересовался Пес.

Закусив губу, Пятак попробовал сесть, но, заметив Проныру, чуть не свалился в обморок. Мокси тем временем извлек из очередного кармана заварочный чайник и принялся набивать его снегом и ароматными травами.

– Во имя Эмбера, это еще кто? – шепнул Пятак.

Шестой расплылся в улыбке:

– Проныра. Мокси, которого мы спасли от паука-живоглота. Собственно, он тебя и вылечил.

– Кто-кто? Спасли от кого? – Пятак осекся и тряхнул головой. – Ты, случайно, не бредишь?

Улыбка Шестого погасла.

– Ты помнишь, что случилось после нападения скалопендр? – аккуратно прощупывала почву Дюжина.

– Скалопендры… – пробормотал Пятак и, поразмыслив, кивнул. – Да, помню. Они убили Громилу, – упавшим голосом добавил он.

Дюжина и Шестой украдкой обменялись встревоженными взглядами.

– А еще? – выпытывал Пес.

– Дальше все как в тумане. – Пятак сосредоточенно почесал бровь. – Помню, как Дюжина советовала мне успокоиться: мол, это просто царапина, – упрекнул он, зыркнув в ее сторону. – Ты соврала!

Девочка покаянно вздохнула:

– Не хотела тебя пугать.

– Как мило! – окрысился Пятак. – А теперь кто-нибудь объяснит, где мы находимся?

Шестой завел рассказ. Брови Пятака поползли вверх. Он никак не мог поверить, что они в Ледяном лесу, что без его участия разбили живоглота с Игрексом в пух и прах. Шестой не упомянул ни о покушении на него Пятака, ни о том, чей образ принял Игрекс, за что Дюжина была ему бесконечно признательна. Пятак слушал с нарастающей тревогой, но речи Шестого прервал Проныра, принесший чай.

– Имбирь с медом, – возвестил он, окинув раненого одобрительным взглядом. – Я добавил щепотку убаюкивающего корня, он