В чем фишка? Почему одни люди умеют зарабатывать деньги, а другие нет - Уильям Лейт

– Он знал, что находится в ста метрах от ближайшей площадки и что это верная смерть! Он не собирался умирать.

Джо умолкает.

– Поэтому он… перерезал веревку.

Джо упал. Он говорит, что это было, как во сне: он все падал и падал, видя себя как будто со стороны, а точнее, сверху. Само падение не было для него пугающим.

Он пролетел 15 метров, приземлился на снежный покров на вершине расщелины, пролетел сквозь этот покров еще метров двадцать пять и ударился обо что-то, но снег смягчил удар. Очнулся Джо в пропасти. На небольшом уступе.

Он провел на этом уступе ночь. Ситуация постепенно прояснялась. Появились проблески надежды. Возможно, утром его найдет Саймон. Возможно, он сам сможет выбраться из расщелины. Он даже попробовал это сделать, но не смог: путь наверх был сплошной ледяной стеной.

– Я поднялся всего на метр и свалился. Нога болела так, что у меня темнело в глазах. Хотя я не думаю, что смог бы сделать это даже с двумя здоровыми ногами, – говорит Джо.

Когда Рик дал Каллуму книгу «Касаясь пустоты», а Каллум дал ее мне и я прочитал об этом восхождении – о ледяном небоскребе, несчастном случае, пропасти, ледяном уступе, – то подумал, что это история о кругах ада.

История человека, который пытался подняться слишком высоко. Трагедия.

Но Джо выжил и написал книгу, по которой сняли фильм. После огромного успеха книги и особенно после выхода фильма Джо дал сотни мотивационных выступлений. За одно выступление он зарабатывает от 10 до 15 тысяч фунтов стерлингов, а выступать приглашают чуть ли не каждую неделю.

В своих выступлениях Джо рассказывает о падении в пропасть.

И не только об этом.

– Это был самый страшный момент в моей жизни, – говорит Джо. – От страха я реально отупел, а мне нужно было оценить ситуацию. Если в девять часов утра Саймон меня не нашел, значит, он или погиб, или решил, что я погиб. Если он решил, что я погиб, значит, он уже спустился ниже.

Джо застрял на небольшом уступе. Двигаться было некуда. «Если я останусь здесь, то умру, – пытаясь сохранять самообладание, рассуждал он. – И не из-за раздробленного колена, а из-за переохлаждения и обезвоживания».

– У меня был теплый спальный мешок, в который я мог забраться, – рассказывает Джо. – Я мог пригоршнями есть снег, но все равно умер бы медленной, мучительной смертью… Это был сущий кошмар. Пропасть – это кошмарное место. Она напоминает могилу. Там пахнет смертью. Я провел ужасную ночь, выкрикивая имя Саймона и отчаянно вслушиваясь в эхо.

Он продолжает:

– Вверх я двигаться не мог. В стороны я двигаться не мог. Оставаться на месте тоже не мог. Единственное, что я мог, – это падать дальше… Так я и поступил. Вы не представляете, как это страшно. Это противоречит здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Знаете, если вас хоронят заживо, вы не закапываете себя глубже, а именно это я и собирался сделать.

Он снова на мгновение умолкает.

– Я подумал, что даже если там, внизу, ничего нет, то я хотя бы умру быстрой смертью.

Выступления Джо не только о падении в пропасть. Они об уроках, которые он извлек из этого падения. Джо пришлось делать трудный выбор – и он его сделал. Он не мог жить на ледяном уступе, поэтому он упал в пустоту.

Что произошло дальше, мы знаем. Пролетев 25 метров, Джо приземлился в куполообразное ущелье, огромное, как Собор святого Павла. Дно ущелья покрывал толстый снежный пласт.

Это было даже не дно, а слой льда.

Под ним находилась бездна – верная смерть. Тем не менее по этому ложному дну можно было добраться до каменных ступеней, а по ним – выбраться на поверхность.

Джо медленно пополз по тонкому льду. Лед прогибался и трещал. Осколки падали в бездну. Джо сумел добраться до каменных ступеней и выбраться из ущелья.

Он был безрассудным. Он смотрел на риск как на возможность. Он совершал ошибки и исправлял их. Он жил, чтобы поведать миру свою историю.

– Я начал писать, – говорит он, – чего раньше никогда не сделал бы. Это привело к тому, что я стал писателем, а потом и оратором.

После финансового кризиса Джо часто выступал перед банками. Он упоминает два названия: HSBC и Deutsche Bank.

Эти банки пытались подняться слишком высоко, но упали в ущелье и оказались в итоге перед трудным выбором.

Банки платят Джо по 15 тысяч фунтов стерлингов за выступление.

– Они находят его вдохновляющим, – говорит Джо. – Бог знает почему.

4

Что-то не так, и я не знаю что. Точнее, знаю, но не понимаю, как эта штука работает.

Механизм. Я не знаю, как он работает, но должен это узнать.

Завтра я собираюсь встретиться с русским. Я пытаюсь понять, что его мотивирует, пытаюсь представить себя на его месте. У него не было таких возможностей, как у меня. Он вырос в простой семье, в стандартной многоэтажке Ленинграда и в 18 лет сбежал на Запад – к свободному рынку с его принципом «победитель получает все». Он обладал целеустремленностью и ясностью мышления.

Этот русский знал, как работает Запад. Мы, коренные жители Запада, в большинстве своем этого не знаем. Мы не видим перегибов власти и эксплуатации. Нам нравится обманывать себя. Мы эксперты по части самообмана.

Так вот, этот русский, которого звали Леонид Максович Родовинский, уехал в Америку и изменил имя на Леон Макс.

Леон Макс не занимался самообманом. Он заработал более полумиллиарда долларов.

Я страшно нервничаю накануне нашей встречи.

Пытаюсь заварить себе кофе, беру френч-пресс, насыпаю в него молотый кофе, кладу столовую ложку меда, заливаю кипяток. Телефон выключен: мне без конца звонят и отправляют сообщения, потому что я должен людям денег. Мне отправляют электронные и обычные письма, которые я складываю на кухонном столе.

Иногда я открываю эти письма. Они примерно одинакового содержания: мы придем и заберем ваши вещи; мы можем взломать вашу дверь и силой забрать ваши вещи, а потом продать их на аукционах.

Они взломают мою дверь. Они заберут мои вещи.

Мои вещи. У меня почти нет ценных вещей. Разве что работа художника Дэвида Хокни, которую он подарил мне, когда я брал у него интервью в его роскошном доме на Голливуд-Хиллз. Пожалуй, все. Позже я брал интервью у Дэмьена Херста в его роскошном доме на северном побережье Девона и попросил нарисовать что-нибудь для меня.

Он нарисовал на самоклеящемся листочке… пенис. Я понятия не имею, где этот листочек. Возможно, в гараже, в одной из сотен коробок с разным хламом. Если